Год Ворона

– Птичка собрана, заправлена, снаряжена и ждет на взлетной полосе, - говорит дядя Леша, идя к машине.
– Ладно, мальчики-девочки, прощайтесь по-скорому, и поехали. Ударим автопробегом по бездорожью и разгильдяйству!

Оборачиваюсь. Ольга и Мила бок о бок стоят в дверях. Смотрят одинаково хмуро. Рядом мнется Беркович. Хорошенькое я тут оставляю творческое наследие. Надеюсь, что в случае нарастания конфликта на почве недоперераспределенных мужчин, Петрович справится с ситуацией...

– Ну, счастливо всем оставаться, - говорю, уставившись в пол, покрытый затейливой глиняной плиткой. Что еще можно сказать...

– Удачи!
– продолжая прятать глаза, бросает Мила.

Не вслушиваясь, что там и кому бормочет Беркович, обхожу машину и, "согласно купленным билетам", устраиваюсь на переднем сидении. Короленко хлопает дверью, и машина несется по дороге, ведущей в глубину леса. Теперь все мысли занимает исключительно предстоящий полет.

В салоне бубнит радио. Диктор вещает об "очередной вспышке напряженности в турецком Курдистане". То ли власти проводили операцию против сепаратистов, то ли курды меж собой разбирались, из сообщения непонятно. В общем "масштабные боевые действия". Интересная у людей жизнь. Впрочем, нас это не касается, тут своих дел по горло. Отключаю мысли от новостей и думаю о насущном ...

Минут через пятнадцать, попрыгав по добротным колдобинам, выбираемся на опушку. Большой луг, пересеченный дорогой, сложенной из аэродромных плит.

– Здесь раньше, при Союзе стояли ПВОшники, их подъездная дорога, - поясняет Петрович.
– Я немного привел в порядок. При желании сюда можно и небольшой самолет посадить. Пару раз очень пригодилось...

На краю "взлетной полосы" стоит полностью собранный мотодельтаплан. Теперь, с крыльями и винтом, птичка кажется не такой уж и маленькой, как в гараже.

Натягиваю бронежилет, разгрузку, располагаю в нишах фюзеляжика автомат, боезапас, гранаты, прибор ночного видения. Засовываю в боковой карман коммуникатор. Короленко инструктирует лопоухого "пилота".

– Вот навигатор, он уже запрограммирован на Коломну. Место посадки - поле на краю города. Там в городе есть клуб парапланеристов, так что своим появлением вы никого особо не удивите. Забиты в карту и места, где можно дозаправиться. В багажнике - пустая канистра на десять литров. Официально в пластик бензин отпускать запрещено, но мы, слава богу в России. Управление у птички стандартное...

Пока Алан, забравшись в гондолу, осваивает приборы, Петрович отзывает меня к машине.

– Открывай рюкзак,- он достает из багажника простенький обшарпанный кейс, раскрывает его и хорошо отработанными движениями перекидывает в подставленный проем пачки в банковской упаковке.
– На непредвиденные расходы.

Судя по торчащим из-под бандеролей уголкам - доллары.

– Сколько тут?

– Триста, - перехватывает удивленный взгляд и уточняет. Тысяч. Двести - сотками, остальные полтинниками. Мало ли как дела повернутся. Финансы - тоже оружие. И, если тратить не на шлюх и "Блэк Джек", то не самое слабое.

– Но если что, я же с тобой не рассчитаюсь!

– Глупости не болтай. Для холдинга потеря небольшая, к тому же вполне оправданная. Главное - дело сделай. Если вдруг что, не хватит, до пяти миллионов проплачу в течение часа.

Обнимаемся. Крепко, до хруста в спинах.

– Ты тут про Милку позаботься, если что, дядя Леша! У девчонки нет никого. И прости, если что не так...

– Типун тебе на язык. Тут у меня она, сам понимаешь, как у бога за пазухой.

Натянув на голову шлем, устраиваюсь за спиной у Берковича. Короленко крутит винт и отскакивает в сторону. Двигатель фыркает и сразу же начинает мерно гудеть. Работает он почти неслышно. Беркович действительно что-то петрит. Уверенно играет тягами и начинает медленно наращивать обороты. Машина, чуть подскакивая на незаметных глазу бугорках, разбегается и вскоре отрывается от земли. Перед нами до самого горизонта лежит темно-зеленый лесной ковер, над которым поднимается бордово-красное солнце.

* * *

Наша птичка упорно набирает "крейсерскую высоту". Болтаясь в воздухе так, что куда там карусельной кабине, я по ходу процесса искренне радуюсь тому, что так и не выпил кофе. Помалу, беспорядочное дерганье понемногу сменяется плавным покачиванием. То ли Алан и вправду разбирается в этом деле, то ли средство передвижения по своим летным характеристикам и установленной аппаратуре настолько хорошо, что успешно противостоит попыткам бестолкового америкоса нас угробить.

Небольшая панель имеется и перед пассажирским креслом. Немного освоившись, начинаю разбираться с приборами. Так, если верить цифрам, то высота у нас девятьсот метров плюс-минус, с поправкой на легкое рысканье, происходящее, не иначе, от дрожи в руках Жужика. Внизу сереет земля. Падать вроде не собираемся, происшествий не происходит. Размеренное движение, относительная безопасность и почти бессонная ночь понемногу делают свое черное дело. Откидываю голову на высокую спинку и отключаюсь.

Снится Ольга. Голая, с растрепанными волосами, она, словно булгаковская Маргарита, летит параллельным курсом, оседлав, правда не щетку, а обыкновеннейшую метлу. Внезапно прямо по курсу появляется Мила. Девчонка выглядит точь-в-точь как героиня японских мангов - в матросском костюмчике в юбочке такой, что лучше бы ее вовсе не было, стоя на облаке, обстреливает ведьму-летунью из дурацкого лазерного автомата. Ольга, уклоняясь от выстрелов, начинает маневрировать. Она толкает бедром гондолу, и наш свинтопрультный аппарат56 раскачивается все сильнее...

Просыпаюсь от того, что машина, идя на снижение, снова начинает понемногу вытряхивать душу. Что, уже на месте? Это сколько же я проспать умудрился? Но посадка промежуточная. Часы показывают десять двадцать семь, а значит, что мы в полете примерно половину расчетного времени. Навигатор подтверждает - мы подлетаем к Козельску, тому самому "злому городу", что прославлен учебниками истории.

То ли по подсказке бортового компьютера, то ли из каких-то собственных соображений, но теперь Жужик держит нашу малую авиацию на высоте не больше ста метров. А я, отключившись от насущных проблем, как личных, так и глобальных, наслаждаюсь разворачивающимися внизу картинами мирной жизни. В стороне от большого коровьего стада девчонка в шортиках и маечке пасет разноцветных коз. Увидев нас - машет приветственно рукой.

Под мерное жужжание двигателя снова погружаюсь в крепкий здоровый сон.

* * *

Посадку на убранное поле мягкой мог назвать исключительно безнадежный оптимист в розовых очках и расфокусированных линзах. То ли в учебнике, по которому Беркович осваивал премудрости пилотирования, не было главы про посадку, то ли по этому элементу он в свое время получил незачет, но рухнули мы на землю подстреленным фазаном. Помяв нос и сломав крыло - против пиндосской тупости не устояли ни кевлар, ни углепластик. Слава животворящему, хоть сами целы остались.

Причина столь небрежной посадки выясняется сразу же после того как мы, откинув фонари, выбираемся из покалеченной "птички".

– Все, больше не могу, Виктор! Мне очень нужно! Иначе я лопну!

Жужик откидывает фонарь и мексиканским тушканом скачет в кустистый островок метрах в пяти от нас. Стеснительный, сучонок ... По всем правилам армейской педагогики, оптимальнее всего было бы дождаться намокания штанов. Чтобы доходчивее понимание пришло, что не надо по утрам, перед дальней дорогой, хлестать кофе такими дозами. Да еще и без кофеина...