Год Ворона

Вторая версия будет звучать как "нанесение смертельных огнестрельных ран вследствие алкогольного опьянения и неосторожного обращения с оружием с последующим падением с высоты собственного роста и получением травм, несовместимых с жизнью". При этом в липовом протоколе опознания будет указан не Петро, земля ему пухом, а ответственный квартиросъемщик Верещагин Виктор Сергеевич.

Внимание, вопрос! Какую из двух представленных версий поддержит дежурный заместитель районного прокурора? А теперь слушаем правильный ответ. Однозначно вторую. Где преступления никакого не было, а бытовой "убой" раскрыт доблестными сыщиками в течение суток по горячим следам! Аплодисменты, премии, звездочки на погоны ...

Вскоре тонкая папка с протоколами, написанными жутчайшим суржиком, неразборчивым почерком и с таким количеством грамматических ошибок, что, читая его, застрелилась бы даже училка из интерната для имбецилов, ляжет на архивную полку и затеряется в стопке себе подобных. Отчет прокуратуры пополнится тремя палками за раскрытие, а тело отомщенного Петрухи ляжет в могилу по соседству с холмиком Вити Сербина. И искать меня продолжат разве что в том, почти что, невероятном случае, если неведомый организатор и вдохновитель перебитой "засады в Марьиной роще" решит устроить личное опознание ...

Ну а Петра власти искать уж точно не будут. Родни у него, как у меня, здесь нет. На работе всем пофигу, у боевой подруги заявление о пропаже в ментовке не примут даже за деньги. Да и дело по здешним местам житейское. Мог утонуть по пьяни, мог просто завербоваться и куда-то тихо свалить, чтобы не проставляться за уезд. По-любому всем до лампады ...

Так что с завтрашнего дня я - официальный покойник. Кредит, конечно, по моему паспорту вряд ли выдадут, там служба безопасности по базам документ пробивает, но зато и в розыск не поставят, что для моего положения не в пример актуальнее...

Нахожу в пожитках Вити древний "сидор" - армейский вещмешок, набиваю его теплыми милкиными вещами. Увязываю поверх одеяло. Как говорится, зима близко...

Так, что теперь? А теперь надо валить.

Девчонка сидит в НУПе, точно там, где ее оставил. В дальнем углу, на куче листьев. Чтобы не пугать её, первым делом щелкаю фонариком, подсвечивая свое лицо. Стараюсь, чтобы луч упал сбоку. А то ведь при освещении снизу получается жуткая харя...

– Ты!...
– шепчет девчонка.

– А ты боялась!
– хмыкаю я.

Бетон остыл, и в бункере прохладно. Мила благодарно кивает, натягивая прихваченную мной куртку. Ловлю себя на том, что не ищу алкоголя ... Но и рассказывать, что случилось в квартире, я не хочу. Не хватало еще девчонку добить такими новостями. Но Мила начинает первой:

– Ну что там?

– Да ничего особенного, - пожимаю плечами, - у тебя на примете нигде магнитофона нету? Такого, чтобы кассеты проигрывал?

– Откуда?
– удивляется Мила.
– Отцовский давно сгорел.

– Тогда вопрос за номером два. Отец фотографией увлекался?

Мила кивает:

– У него аппарат дорогущий был, "Практика", кажется. Еще увеличитель и разное оборудование. Только как мама умерла, папа продал все...

Получается, все фотохудожества - и вправду, скорее всего, дело рук товарища летуна. Версия о похищенных пленках и мстительном хозяине с тихим шелестом отправляется в мусорную корзину.

– Ты нашел что-то?
– продолжает допытываться девчонка.

– Пленку нашел, - говорю я, - но она кассетная, прослушать сейчас не сможем, нужен кассетник. Ищут нас с тобой. Так что отложим мы это дело до тех пор, пока не доберемся до Киева...

17. Медведь и дракон

Китайские товары на любой кошелек и любого качества начинают свой путь в Европу из Урумчи. Город, который называют "Северными воротами" по меркам Поднебесной невелик - в нем живет миллиона полтора человек. Но экономический рост страны ощущается здесь намного сильнее, чем в чиновничьем Пекине или в европеизированном Шанхае.

Годовой грузооборот двух железнодорожных станций и аэропорта измеряется в миллиардах долларов. В черте города и в окрестностях расположено невообразимое число рынков, лавочек и складов. Здесь можно купить все, что душе угодно - от футболок "no name" и "настоящих айфонов последнего поколения", что изготовляются трудолюбивым дедушкой Ли в сарае с земляным полом и мерцающей двадцативатной лампочкой, до первоклассной фабричной продукции, чье качество ничем не отличается от европейского.

Этот мощный поток товаров приносит огромные барыши сотням концернов, тысячам экспортно-импортных фирм и десяткам тысяч мелких посредников, приезжающих сюда в основном, из стран бывшего СССР. С начала двадцать первого века русский медведь и китайский дракон, посрамив западных политических предсказанцев, не вцепились друг в друга в смертельной схватке, а вели мирное торговое сосуществование ...

Местное население делает все, чтобы приезжие оставляли в их гостеприимном городе как можно больше привезенных с собою денег. Армию чужаков готова встретить целая инфраструктура, начиная от тридцатиэтажных офисных свечек и дорогих отелей с эскортницами модельной внешности, и заканчивая лоточной торговлей и дешевыми уличными проститутками.

Урумчи - город изначально уйгурский, за последние годы был оккупирован пришлыми китайцами - неприхотливыми, трудолюбивыми и, главное, невероятно плодовитыми. Теперь предприимчивые дети Поднебесной превосходили аборигенов численностью раз в пять. Они захватили в "Северных воротах" практически весь серьезный бизнес, вплоть до криминального, так что коренное древнее племя вынуждено было пробавляться по большей части уличной стряпней, мелким рэкетом да "разводкой лаоваев". В китайском языке нет разницы между словами "иностранец" и "лох".

Идущий вдоль бесконечных торговых рядов в уйгурском квартале украинский летчик в изрядно помятой форменной белой рубашке с нашивками на коротких рукавах был явлением здесь привычным и ажиотажа не вызывал. Как писал великий Конфуций: "Рыба ищет, где глубже, а украинский лаовай - где дешевле". И еще добавлял мудрец: "Когда родился хохол-цзы, то уйгур-цзы заплакал" ...

Чад, стоящий на запруженных улицах, наглухо забивал ноздри. Бортоператор транспортного Ил-76, Константин Васильев, выбросил в урну жирные листы оберточной бумаги и, утирая пот со лба, отошел от лотка, где торговали очень вкусными и на удивление дешевыми лагманами.

Все время, пока он ел, сын хозяина-повара, молодой высокий уйгур с традиционным кинжалом на поясе на сносном русском пытался предложить свои услуги в качестве посредника широкого профиля. Убедившись, что летчик не имеет ни малейшего желания, ни выкупить партию ноутбуков или приобрести "настоящий Роллекс" за сто юаней, ни стать счастливым обладателем дозы "чистейшего" героина, парень попытался заинтересовать Константина девочками.

Уйгурки, высокие, с черными, как смоль, волосами и миндалевидными раскосыми глазами, в качестве "жриц любви" у летчиков котировались гораздо выше, чем монголки и китаянки, и Васильев был не прочь развлечься, благо вылет завтра, и свободного времени осталось изрядно. Летчик поинтересовался насчет цены и удивленно крякнул. Уйгурский бизнесмен не мелочился, и сходу предложил шестьсот юаней за час.