Год Ворона
Шрифт:
20. Эстафетная палочка
Магнитофонная исповедь Вити Сербина при трезвом рассуждении оказалась чемоданом без ручки, при этом набитом совсекретными документами. То есть, выкинуть нельзя ни при каких обстоятельствах, а утащить с собой - невозможно. Выход один - как можно скорее передать пленку "куда следует", а после сидеть, как мышь под веником, в ожидании, когда хорошие парни найдут бомбу и разгонят плохих парней. Может, даже меня наградят ... Нет уж, нахер всяческие награды, тут бы живым остаться ...
Мысль "куда следует" плавно перетекла в вопрос "А кому следует?". К
Нужный мне человек, скорее всего, находится на работе. Чтобы свести риск до минимума, оставляю Милку на обживание и не ленюсь пересечь полгорода, чтобы отзвониться с телефона-автомата на пригородном вокзале. Камер вокруг не видно, но береженого бог бережет, и говорить придется покороче. Лишь бы взял трубку именно тот, кто мне нужен...
– Слушаю!
– знакомый голос звучит неожиданно.
– Узнаешь?
– спрашиваю без лишних церемоний и, стараясь вложить в произнесенное слово максимум своих характерных интонаций.
– Допустим...
– ответ несколько двусмысленен, но в голосе ловлю не только удивление, но и неподдельную радость. Этого более чем достаточно.
– Через час двадцать ровно. Там, где крайний раз пиво пили. Ждать не буду. Очень нужно.
Бросаю трубку, не дождавшись ответа. Появится, никуда не денется. Или это я так себя утешаю... Втиснувшись в толпу, ныряю в подземный переход. Времени, чтобы успеть к точке рандеву, у обоих в обрез.
Мы вместе учились в Одесской академии Сухопутных войск, были в одном отделении. На младших курсах спали на соседних койках в кубрике, а потом, на последних, жили в одной комнате общаги. После выпуска разбежались на пять лет.
Снова встретились в Ялте, на закрытом чемпионате по "охранным видам спорта", где он представлял спецподразделение по борьбе с терроризмом и, как и я, входил в команды по рукопашному бою, стрельбе и экстремальному вождению.
Ребята из нашего антитеррора по общему зачету обскакали россиян, казахов и белорусов (соревнования были международно-постсоветские, там встречались люди из бывшей "девятки", знавшие друг друга еще с брежневских времен), и наступали нам на пятки. Все решал последний горный заезд, в котором лидировали мы вдвоем... Трасса была жестокой даже для Крыма. На приличный транспорт командование, как всегда, пожлобилось, и мы использовали даже не раллийные, а обычные серийные "Жигули", приобретенные в Симферополе за копейки. Я "пятерку", а Серега - "семерку".
В общем, рассказывать особо не о чем, но в тот день похудел я на серпантинах килограмма на три, не меньше. Пришел к финишу первым, с отрывом всего лишь на три секунды, обеспечив команде победу, а себе двухнедельный внеплановый отпуск в санатории "Ливадия", рядом со знаменитым дворцом.
Капитан Бондаренко, тоже не обиженный своим начальством, оказался соседом по этажу. Два капитана выпили море водки, пощипали перышки охочим до приключений курортницам и разъехались по домам с твердым намерением более не прерывать общение.
А крайний раз, о котором я говорил, квасили мы в сквере напротив Дарницкого вокзала. Тогда я после увольнения нашел, наконец, работу. Грузчиком. Уже бухал по-македонски, на ходу и с двух рук, и находился в последней стадии развода, который, под непрекращающиеся скандалы, плавно перетекал в раздел имущества.
В тот день, пытаясь
открыть дрожащими руками бутылку пива, я изливал душу Сереге - последнему человеку из прошлой жизни, которого мог назвать другом. Серега терпеливо кивал, но при этом незаметно поглядывал на часы...Оказавшись на нужном месте, захожу в тыл монументу, вокруг которого и разбит сквер. Делая вид, что выпасаю кого-то из скачущих вокруг деревянных домиков ребятишек, осторожно выглядываю из-за огромной ивы. Бондаренко на месте. Сидит на лавочке, небрежно закинув ногу за ногу, и положив руки на спинку. Однако, чуть сжатые и напряженные плечи ясно говорят о волнении.
Подхожу из-за спины и присаживаюсь на другом конце скамейки. Сидим с минуту, делая вид, что другу друга не знаем. Вытаскиваю сигарету, сдвигаюсь поближе, интересуюсь насчет огонька. Серега щелкает тяжелым позолоченным "Зиппо" и, чуть шевеля губами, произносит:
– Здоровеньки булы!
– И тебе не хворать! Один?
Вопрос вроде бы идиотский. Если капитана страхуют, то хрен он признается. Но если спросить неожиданно, есть вероятность, что клиент лажанется и спалится...
Бондаренко убирает зажигалку, бросив обиженный взгляд. Ну да, заподозрил в нехорошем... Знаем мы вас! Сам из таких! Впрочем, если он врет, то за время, что мы не пересекались, он стал профессиональным актером.
– Ты откуда?
– спрашивает он.
– От верблюда, откуда же еще? Или забыл как дети родятся?
– Гляжу, начал в себя приходить?
– Жизнь заставила.
– А как у тебя сейчас с этим делом?
– Сергей характерным жестом щелкает под нижнюю челюсть.
– Нормально. До "белки" больше не допиваюсь.
– Уже лучше. Где сейчас?
– На белом свете.
– Темнишь, Витя, - Бондаренко произносит без обиды, просто констатируя факт.
– Говори, зачем звал.
– Значит так. Минут пять ты слушаешь не перебивая, даже если сочтешь, что крыша моя съехала в бессрочный неоплаченный отпуск, и я на почве алкоголя ебнулся целиком и окончательно. После задаешь вопросы. Дальше - по обстоятельствам.
Сначала даю прослушать через наушник Витину исповедь, перегнанную в телефон. Потом четко, без лирики, с фактами и фамилиями рассказываю обо всех событиях, начиная с прошлого воскресенья.
По мере рассказа глаза у Сереги сужаются все больше, пока не превращаются в щелочки, которым позавидует любой, даже самый узкопленочный китаёза. Заканчиваю (умолчав, правда, о проданных фотопленках и нашей нынешней дислокации). Серега долго молчит. Анализирует достоверность и внутреннюю логику. Затем, еле слышно произносит:
– А к своим почему не пошел?
– Сам знаешь, в нашей конторе с две тысячи четвертого года американский Госдеп шурует, как в своем офисе. Узнав, наперегонки кинутся докладывать по команде. А там оно хрен знает каким боком и повернется. Сербина, поди не адвентисты седьмого дня заебашили ...
– Резонно, - цедит Бондаренко.
– Да и ситуация, конечно, ближе к нашему профилю. А почему заметался?
– Они свидетелей убирают. А я вот, с одной стороны, не радуюсь от того, что кто-то сейчас строит планы вокруг килотонн, зарытых чуть не под Киевом. Живу я в этой стране, знаешь ли. Ну а с другой, как-то не хочу, чтобы меня из живых мертвецов перевели в мертвые. Зомби тоже умеет играть в баскетбол.