Годен к строевой!

– Фигня, - из туалета показался Простаков.
– Вот у меня теперь две дырки в заднице. Хотите взглянуть, товарищ лейтенант?

В открытое окно умывальника влетел Валетов, сел на подоконник и задул свечи.

– Тяжело по ночам летать. Что ж вы, товарищ лейтенант, меня не поймали? Я вам кричу: «Лови меня, лови меня»…

Тут за спиной Мудрецкого что-то вспыхнуло. Он не успел повернуться, а объятый пламенем Резинкин, размахивая всеми тремя руками, выбежал прочь, оставляя за собой шлейф дыма.

– Сволочи, - на глазах у Юры навернулись слезы.
– Что же вы надо мной делаете, сволочи?

– Не плачьте, товарищ лейтенант, - рядом стоял голый Валетов.
– А знаете, как трудно в армии свечки найти, чтобы летать вместе с ними по ночам. Без свечек не взлетишь. А что за ночь без полетов?

– Да, Юра, не надо, - Простаков подошел и протянул обиженному веник, - пойдем париться, время-то идет…

И они парились.

В три утра поссать зашел вместе со своей головой старший сержант Агапов и увидел в углу лежащего на старой коричневой половой плитке голого Мудрецкого.

– Товарищ лейтенант, - Агапов пнул сапогом белую офицерскую попу, - вы чего тут?

Юра открыл красные, воспаленные глаза.

– О! И голова на плечах.

– Чего?

– У тебя с головой все хорошо?

– У меня да, - Агапов отливал, будто ничего такого и не происходило.
– А у вас?

– У меня?
– забеспокоился Юра и обнял свою черепушку.
– Наверное. А где Простаков?

– На кладбище.

– На кладбище!

– Шучу. Да спит он, товарищ лейтенант.

Проходя мимо дневального, Мудрецкий внимательно посмотрел на его нос. Солдат отшатнулся.

– Вы чего?

– Стоишь?

– Стою.

– Не летаешь больше?

– А?

Мудрецкий махнул рукой.

– Одежду мою не видел?

– В штабе, наверное.

– А, спасибо. А тут… это больше не летает?

– Чего это?

– Ничего, пойду спать.

Проснувшись утром, лейтенант нашел себя одетым, чему очень обрадовался. Все. Больше он со Стойлохряковым никогда не пьет. Не надо ему такого. Завязывать, завязывать.

***

Утром прапорщик Евздрихин с довольным видом встречал в машинном парке пополнение.

– Отлично. Даже дедушка пришел.

Кикимор скривился. В парк его никто не приглашал. Немного Родине послужить притопал по собственной инициативе. Не все же время в казарме от безделья пухнуть.

Очередная проблема с порядковым номером 73 стояла на прежнем месте. БТР-60. Старье, а командиру батальона надо, чтоб этот хлам не только заводился, но и ездил. По документам он эксплуатировался только один год, остальное время стоял на консервации. Только почему-то на нем все узлы изношенные.

Кикимор подошел, глянул, хмыкнул в раскормленную пачку и пошел в караулку.

– Нечего пялиться, товарищи солдаты, вам еще до дома ой как далеко, - прапорщик накинул на плечи лямки спецштанов.
– Начнем.

– Так вы же ближе, вот мы на вас и смотрим, - сообщил Кикимор.

– Смотрите лучше на внутренности номера 73. Они изящнее.

Движок разбросали быстро.

Сержант Батраков, ефрейтор Петрушевский, Витек, Леха, Фрол - все работали на равных.

К обеду Баба Варя принес хавку из столовой. Всякий раз, когда дело касалось срочных работ, обед организовывали на месте.

Мудрецкий, притопавший вместе с Бабочкиным, стал неприятной неожиданностью для Кикимора, так как изъявил желание отобедать вместе со всеми. Дедушкина мясная диета накрылась.

Сели прямо в ремонтном боксе кружком.

– Зарплаты не хватает, товарищ лейтенант?
– Кикимор лопал постные щи.
– В парк кушать ходите?

– Ага, не хватает, - охотно согласился офицер, не замечая откровенного хамства.

А ведь только благодаря Мудрецкому у них на обед, кроме столовской жрачки, еще и пара банок тушенки. Мог бы и спасибо сказать. Но оборзевший дед уже и забыл, когда говорил в последний раз хорошие слова.

– Солдатское - оно лучше. С него летающих по ночам военнослужащих не видишь. Спишь спокойно.

Лейтенант вздрогнул. Неужели все не сон? Не может быть. А если… Нет. Хм, долг платежом красен, суки.

Молча полопав, труженики свалили котелки Бабе Варе и пошли в курилку подымить.

На территории парка нельзя, а в строго отведенном месте - пожалуйста.

Ни с кем не делясь, Кикимор задымил «Мальборо», ловко выхватив толстыми пальцами из-за голенища укороченного сапога зажигалку, для которой он сделал специальный кармашек.

Прапорщик вытащил едкую дрянь без фильтра. Пацаны обошлись дешевыми российскими. Лейтенант сел за компанию на лавочку, задымил «Космосом».

В присутствии Кикимора разговор не клеился. Только Фрол ничего не замечал. В нем зародилась идея.

Лехе долго шептать на ухо не пришлось. Витек тоже не возражал. Для него вообще никакого риска.

Петр Петрович стряхнул с усов табак, выкинул бычок в пожарную двухсотлитровую бочку с водой, где и без того плавало окурков в сто слоев, набросанных туда по местной традиции за несколько лет.

– Хорош, пацаны, работа ждет.

Батраков с Петрушевским как-то сразу подорвались.

– Идем, - быстро ответил Резинкин, вскакивая. Обогнув Батракова и Петруся, он быстро пошел за прапорщиком, потом повернулся.

– Женя, у меня вопрос по двигателю…

– Чего?
– недовольно забухтел дед и потопал к Витьку, увлекая ефрейтора за собой.

Лейтенант тоже поднялся и пошел. Фрол с Лехой тщательно оправляли форму, пока Мудрецкий не скрылся за кузовом «Урала».

– Вы чего, душары? Вконец упидараситься тут решили?
– Кирпичев харкнул Фролу на штанину.

Леха молча посмотрел по сторонам.

– Ты чего озираешься, туша? Иди работай!
– В голосе Кикимора послышался визг и страх.

Фрол заставил себя вспомнить обычные базары братвы. Он подошел к папе взвода вплотную. Сзади тучей навис Простаков.

– Мудель, хайло завали, или я тебе его заштопаю.

– Чего?!
– попытался закипеть Кикимор, отрывая зад, но удар огромного кулака в лоб откуда-то сверху осадил дядю.