Годин
Шрифт:
…
Лютую дома. В моей комнате абсолютный бардак. Расчищала квартиру ко дню рождения, и все вещи оказались у меня.
Вечером иду на факультатив.
…
Спрашивали меня по физике. Поняла, что не подготовилась сразу к двум урокам. Нажимаю на общую культуру. Самочувствие! Вопреки всему в хорошем настроении…
…
Перечитываю Тургенева. С большим удовольствием…
…
Извиняюсь за химию. Но по этим курсам не могу учиться. Досадно, не дается мне. Что делать?
…
Опаздываю в школу. Точно передо мной два одноклассника закрыли двери. Хорошо, что прихватила мандаринку. Подкупила одноклассника и так спасла десять человек. А завтра
…
Дежурная. Болтаю с „коллегой по счастью“. Двое ребят дежурят на дверях и уже похожи на сосульки. Скучно мне, и я скучная.
Прохожу по классам, записываю отсутствующих. Математик представил меня каким-то подготовишкам: „Очень хорошая математичка“. Смех в классе, от удовольствия покраснела как свекла. На таком дежурстве, по крайней мере, познакомишься со множеством людей. На прошлом дежурстве один ученик попросил меня дать ему рекомендацию в комсомол.
…
Опять дежурю. Удачно, пропущу две контрольные – по физике и химии. Уже десятки людей в школе говорят со мной как со старым знакомым. Все-таки человеческий контакт значит много. Посмотрела дневник успеваемости. Средний бал – 4,7. Хороший ребенок!
Пригласили на вечеринку новые школьные знакомые. Но подумала и отказалась. Я их совсем еще не знаю…
…
Скатываюсь… На следующей неделе контрольная по алгебре, а у меня с задачами полная ж. Позвонила нескольким одноклассникам, чтобы порешать задачи вместе. Они или не решают, или находят какой-то благовидный повод, чтобы отказать. Марк мне прямо сказал, что так много времени тратится напрасно, но если будут с чем-то проблемы, то могу ему позвонить, и он поможет по телефону. Когда ожидал, что мы будем встречаться, то был очень внимательным, а сейчас… пошли они все к черту! Как будто не слышу по телефону, как грызут и пережевывают очередные страницы из задачника.
Ходила к сестре, и там меня ждал обещанный шоколадный торт. Съела торт и вернулась домой.
Совсем скатываюсь… Охватывают меня и паника, и отвращение, и бессилие. Хочу, чтобы быстрее пришло завтра – и я уже в школе, там я как-то рассеиваюсь.
Учу физику – атомную физику, релятивистскую квантовую механику. Время от времени впадаю в сумасшедший восторг: сначала половину страницы тебя убеждают в одном, а потом очередное предложение: „На самом деле все обстоит иначе…“ И начинают убеждать в обратном. Ощущаешь себя электроном и чувствуешь свои волновые свойства. Или, как сказал один пятилетний пацан: „Устал, как лампочка на 120 вольт, которую включили в сеть на 220 без трансформатора“.
…
Да, время в школе идет быстрее…
…
Опять прерывала свои записи. Нет мне оправдания, но правда просто нет времени.
Но попробую припомнить важные вещи. Были контрольные по алгебре, русскому языку. По физике и английскому приходили практиканты, почти не учились с ними. Все время сбивали их на песни Cheroke people, etc. „So hard to live, so proud to die…“ Или вообще пропускаем занятия.
Езжу на автобусе в школу. И все время слышу какие-то забавные истории, реплики:
– Внимательнее, товарищ, вы рвете мне колготки…
– Полный автобус похож на женское сердце: нужно нажать, чтобы влезть.
И кто-то добавил:
– И всегда есть место для еще одного…
Поругались с Марком. А мне опять хочется сблизиться с П.
О, my English is terrible! Сейчас в школе десятидневка, когда по всем предметам говорим только на английском…
…
Экскурсия… контрольные…
…
В первом классе учительница рассказывает о звуке „Р“ и просит детей назвать слово с этим звуком. Молчат,
потом один мальчик радостно кричит: „Самолет! – Почему? – Ну, он же так делает: р-р-р-р!“На уроке истории:
– Балканские страны от турецкого рабства освободила русская армия, а от фашистов…
Молчание.
– Хорошо, помогу вам! А от фашистов – красная…
Дети:
– Шапочка!
Вчера была на дне рождения у Милы. Замечательно…»
Левая рука Година замерла на месте, правая скользнула по кальсонам дальше вниз. Прыщавый, продолжая расстегивать ремень, сделал шаг к нему. Алексей чуть присел и запустил ладонь в сапог. Выдернул из него кованый шип длиною в три ладони. Прихватил его из кузни – прапорщик вроде бы не заметил пропажи. Намотал на толстый край шипа тряпку, получилась удобная рукоятка. Другая сторона сходилась четырьмя поверхностностями в узкое острие. Теперь в его руке лежал настоящий стилет. Им так удобно наносить глубокие колотые раны, которые если и не убивают, то очень долго, сложно зарастают.
Сжав в руке «стилет», Годин смотрел на не дошедшего до него прыщавого:
– Ну, чего остановился! Подходи, будешь первым!
Тот не спешил двинуться с места. Тогда Алексей обвел взглядом всех остальных:
– Кто-нибудь другой хочет быть первым? Или вторым? Третьим? Четвертым?..
«Все, Годин, отслужил!»
Побледневший прыщавый отступил назад. На лице щербатого появилась кривая улыбка, глаз у него заметно подергивался:
– Да, ты че, Годин? Мы же пошутили!
Тут же подали голос и другие:
– Ну да, проверить тебя хотели!.. На стойкость!.. Настоящий ты советский солдат или так, баба!..
Алексей смотрел на них недоверчиво:
– Так проверяйте до конца! Подходите! Хоть по одному, хоть все вместе, и я вас на прочность проверю! Может, всех не успею, но парочку точно на тот свет отправлю.
– Больной, что ли? – Никак не мог застегнуть ремень дрожащей рукой прыщавый.
Щербатый сплюнул на пол:
– Дурак, ты, Годин, хоть и умный! Пошли, ребята!
Все семеро, побросав окурки, быстро покинули туалет.
Алексей простоял еще несколько минут в одиночестве и диком напряжении. Рука, сжимавшая «стилет», побелела. Левой он вынул его из правой. Опустился на пол, откинувшись спиной и головой на стену. Подобрал рядом лежащий, еще дымящий «бычок», вставил в распухшие от ударов губы и глубоко затянулся.
Днем на работах ему, как и всем другим «духам», по-прежнему доставалось то подзатыльника, то пинка. Но били его теперь без особой жестокости, как бы «по обязанности». Главное же, что после еще нескольких почти бессонных ночей, когда ждал, что его все-таки снова вызовут в туалет, он наконец смог полноценно отсыпать свои положенные по уставу «от отбоя до подъема» – за ним больше не приходили.
Годин тем не менее не расслаблялся. Любую работу старался делать на совесть, обмундирование держал в чистоте и порядке и ни на минуту не расставался со «стилетом». С «товарищами по армейскому счастью» больше проблему ночных вызовов не обсуждали. После «знакомства» каждый решил ее в одиночку и по-своему.
В работе, в теоретических занятиях и практических тренировках, в ожидании писем с «гражданки» пролетали день за днем, и как-то совсем неожиданно вышел очередной приказ министра обороны об увольнении в запас и новом призыве. «Дедушки» вообще забили на службу, на офицеров и солдат – стали «дембелями». Годин сотоварищи перешли в новую категорию, превратились в «слонов». Как и положено, бывших «духов» ритуально отбили табуретом по заднице: