Годы оккупации

Беседы с ним всегда поучительны; его воззрения, основанные на большом жизненном опыте, отражают взгляды простого человека, зарабатывающего на жизнь наполовину крестьянским, наполовину ремесленным трудом. Между прочим мы поговорили о старости, эта тема часто занимала меня у деревенских людей. Тут можно бы провести некоторые наблюдения относительно продолжительности жизни, так как, с одной стороны, многие мужчины умирают в среднем возрасте, но с другой — некоторые доживают до глубокой старости. Так, например, у нас тут есть постоянно собирающаяся за скатом(Распространенная в Германии карточная игра) компания, все участники которой еще помнят вступление пруссаков в Лангензальцу, а с тех пор как-никак прошло уже восемьдесят лет.

Гауштейну еще только исполнился семьдесят один год, но он надеется, прожить еще десятка два, он поделился со мной несколькими золотыми правилами, которым он следует. В основном они сводятся к тому, чтобы ежедневно приносить доброхотную жертву нимфе Клоацине, раз в неделю Афродите и раз в месяц — Дионису, в чем он, сам того не ведая, солидарен со знаменитым доктором Безансоном из Парижа:

Jeden Morgen aufs H"auschen, Jede Woche aufs M"auschen, Jeden Monat ein R"aus'chen.

(Каждое утро — на горшок, /Каждую неделю — на милашку, /Каждый месяц — на пьянку (нем.))

На что я ему: «Ну, Гауштейн, уж одну-то из лошадок вы не будете помногу гонять!»

А он в ответ: «Да ведь и водки-то нынче не стало».

Вот это я понимаю — богатырь старинной закваски; в добрые старые времена они просиживали в пивной с субботнего вечера до самого понедельника, и как ни в чем не бывало. Он опять рассказывал, как при вступлении американцев отстоял свой окорок, героическая песнь да и только!

Кирххорст, 10 января 1946 г.

Чтение: Стендаль, «Анри Брюлар» — одна из книг, которые оказали на меня вредоносное влияние. Легко впасть в суховатую искусственность, усвоив себе манеру испанской школы в изображении характеров, чем он так гордится. Всеобщий характер этой опасности хорошо виден на примере Ницше и таких заядлых стендалистов, как Леото. [133] Следы этого влияния заметны и у Монтерлана. [134]

133

Леото Пауль (1871–1956) — французский писатель, испытывавший симпатии к Германии даже во время Второй мировой войны. Юнгер с ним довольно много общался и после войны, перевел на немецкий язык мемуары Леото «In memoriam», 1905 г. Леото идеально знал литературный Париж. Его творчество отмечено скептицизмом и иронией, что импонировало Юнгеру.

134

Монтерлан Генри (1896–1972) — французский писатель. Творчество было отмечено сильным влиянием Ницше. В годы нацистской оккупации Парижа был на стороне коллаборационистов. После войны не поменял своих воззрений, оставаясь сторонником сильной власти, писал драмы на христианские темы. Монтерлан испытывал устойчивый интерес и уважение к немецкой культуре.

Впрочем, в двадцать шестой главе он наряду с обычными эксцентричностями высказывает одну превосходную идею. Он рассказывает о том, как в детстве он не раз задавался вопросом, а вдруг он сын могущественного государя и вся революция — это спектакль, разыгранный перед ним ради его поучения. И тут он затрагивает самую суть педагогического устройства мира.

Кирххорст, 30 января 1946 г.

Вернулся домой после второй поездки к Фридриху Георгу. Юберлинген произвел на меня странное впечатление. В этом городе нашли себе прибежище около ста интеллектуальных и по большей части праздных личностей, что в сочетании с древней каменной основой пористых молассов порождает всепроникающие излучения.

Вероятно, этому способствует и то, что во французской зоне сильно голодают. В числе промелькнувших картин в памяти остался наподобие моментального снимка вид бледных, чахлых людей, скопившихся у перекрестка, в середине которого, направляя движение транспорта, стоял чудовищно толстый французский полицейский. В его мундир влезло бы трое таких, как они. Случались там, к сожалению, и расстрелы без суда и следствия, в которых особенно часто участвовали эльзасцы. Из домов, к счастью, разрушен был только один.

Среди знакомых, которых я там навестил, был и Леопольд Циглер. Мы поговорили о Гуго Фишере, которого он хорошо охарактеризовал, затем о Бадере [135] и его значении для нашего времени. К сожалению, обширное наследие Бадера, как и многое другое, сгорело дотла в одном из бушевавших городских пожаров. Как утверждают, то же произошло и с литературным наследием Гамана, но оно, к счастью, было в полном объеме — вплоть до последней бумажонки — фотокопировано по инициативе Надлера. Таким образом, здесь мы видим пример того, за что Буркхардт в свое время приветствовал появление фотографии, видя в ней сохраняющую силу.

135

Бадер Карл (1905—?) — немецкий юрист, профессор Фрейбургского университета, основал в 1946 г. «Deutsche Rechtszeitschrift»

Кстати, на ближайшее время это останется последним таким путешествием. Слишком уж ненадежны пока дороги. Страна, точно в Средние века, разделена на отдельные территории, границы которых сложно, а зачастую опасно пересекать.

Мы ехали в требующем ремонта автомобиле, который раздобыл для нас Радемахер, и в таком обществе, какое может собраться в растревоженном муравейнике. Банкир Ферманн настойчиво разыскивается рядом оккупационных властей. Кажется, он особенно насолил англичанам, помешав им перед войной в заключении ряда военных контрактов по поставке оружия в экзотические страны. Интересуются им и французы. При помощи фальшивых паспортов и взяток он подготавливает свое бегство за границу; ближайшая его цель — Лиссабон. Время от времени он упоминает о своих сделках; они дают представление о том уровне, на котором все упрощается и делается почти играючи, по крайней мере для посвященного, который владеет волшебным ключиком, Крупные денежные потоки текут в определенном направлении, у них есть свои ответвления, плотины и шлюзы и свои техники. Есть люди, которые все время зарабатывают деньги, даже когда катаются верхом или завтракают.

Гамбургский коммерсант фон ден Штейнен, занимающийся экспортом, тоже ехал на юг по делам. Он искал новых партнеров. На пути туда к нам присоединился д-р Лилье. Я имел случай с восхищением наблюдать его гениальное владение древними и новыми языками. Как говорится: знание нескольких языков во столько же раз увеличивает твою человеческую ценность, что и подтвердилось сейчас к нашей вящей пользе. Английские, американские, французские постовые, подходя к нашей машине, чувствовали в нас чуть ли не земляков и лишь мельком просматривали наши сомнительные бумаги. Он спрашивал дорогу на диалекте той местности, по которой мы ехали, спрашивал на нижнесаксонском, тюрингском, швабском наречии, иногда, чтобы нас позабавить, говорил как коммивояжер из Лейпцига. Это Божий дар.

Радемахер, [136] знакомый мне по парижскому Абверу, собрал эту компанию. Он обладает другим даром: держит в голове обширный список адресов, который в необходимом случае оказывается очень полезен. Его память работает как коммутатор, в котором всегда находится нужное соединение. Останавливаемся в каком-нибудь захолустье — нужно найти пристанище, раздобыть удостоверение личности, продуктовые карточки или запасные части, и тут Радемахер, как по волшебству, извлекает из своей памяти имя человека, который может помочь.

136

Радемахер Вилли (1897–1971) — немецкий политик и предприниматель. Занимался бизнесом, связанным с перевозкой грузов. После Первой мировой войны был одним из сооснователей СвДП.

Машина была одолженная, и чувствовалось, что годы войны не прошли для нее даром. Поездку до места назначения она еще кое-как выдержала. Но обратное путешествие началось с того, что у нас отвалилась выхлопная труба; затем отказали тормоза, по счастью, это случилось в таком месте, где на обочине не было канавы, так что мы благополучно выехали на луг.

На подъезде к Штуттгарту пришлось возле Леонберга преодолевать длинный подъем. Я сидел сзади и читал рукопись, которую мне дал с собой Фридрих Георг, как вдруг случилось что-то странное. Я почувствовал себя точно оглушенным, моя душа отделилась от тела и взмыла к небесам. Затем она спустилась оттуда и вернулась на прежнее место. Я услышал женские крики на дороге, ощутил удар и увидел, что сижу под открытым небом.