Годы прострации
Шрифт:
Попробовал уговорить их вернуться домой.
— Вернусь, — сказала мать, — но только с деньгами в сумочке. А что, если твоего отца придется поместить в дом для престарелых? Чем мы за это будем платить? (Отец с головой укрылся спальным мешком.) И как мы разделаемся с ипотекой, если банк лопнет?
Когда они прикончили рыбу с картошкой, я подал им влажные салфетки и наполнил термосы.
— А куда вы будете вкладывать деньги, если больше не доверяете финансовым учреждениям? — поинтересовался я.
Они принялись обсуждать, куда бы им вложить деньги.
— Сейчас можно купить специальные банки, — нашлась
— Если только грабитель не помешан на фасоли с поджаренным хлебом, — вставил я. — По статистике, четыре процента грабителей, прежде чем уйти с добычей с места преступления, ищут, чем бы перекусить.
Как я ни убеждал родителей вернуться домой, они не поддались. В итоге я уехал один, мне очень хотелось в теплую постель.
Вторник, 18 сентября
Когда я добрался до дома прошлой ночью, Георгина встретила меня моим любимым ужином из трех блюд: креветочным коктейлем (только без этой розовой гадости), бараньими ребрышками и картофельным пюре с зеленой фасолью и мятным соусом на мясном бульоне. Вместо пудинга был персиковый коблер со свежими персиками, поданный с густым заварным кремом из банки. За ужином мы выпили бутылку розового вина, которое Георгина купила на почте. Как и следовало ожидать, вино было отвратительным, но я ничуть не расстроился.
Отодвинув в сторону банку с кремом, я сжал руку Георгины, она сжала мою — так что, возможно, наш брак опять ожил. В постель мы улеглись только в два часа ночи. Сексуального контакта не было, но заснули мы, прижавшись друг к другу, как две ложки в коробочке.
Среда, 19 сентября
Рассказал мистеру Карлтон-Хейесу о моих проблемах с простатой. Он наморщил лоб:
— Мне так жаль, мой дорогой. Если вам понадобится выходной — пожалуйста, в любое время. Я попрошу Лесли заменить вас.
Я чуть не заплакал. Ничего подобного я от себя не ожидал и страшно растерялся.
— Вы еще молоды, — продолжил мистер Карлтон-Хейес. — Велика вероятность, что диагноз у вас будет совсем другой и вовсе не рак. (У него получилось «ракх».)
Впервые кто-то произнес вслух это слово на букву «р», хотя с самого первого медосмотра у Тима Кугана я только о нем и думаю.
— А что, если рак? — сказал я. — Я не могу пока умереть. У меня обязательства, семья, и я должен присматривать за родителями, они совершенно безответственные и не выживут без моей помощи. Опять же, на свете так много мест, где я еще не бывал: Тадж-Махал, Большой каньон, новый универмаг «Джон Льюис», который сейчас строят в Лестере. Мистер Карлтон-Хейес обнял меня:
— Даже если диагноз будет худшим из возможных, помните, на вашей стороне молодость и в целом здоровый организм. Многие полностью излечивались с помощью различных лечебных методик.
— Я не соглашусь на химиотерапию. С лысой головой я буду выглядеть ужасно.
Вошел посетитель и спросил книгу Крафт-Эбинга о сексуальных расстройствах. Мы искали ее минут двадцать и потом уже не возобновили разговор,
потому что пора было расходиться по домам.Родители благополучно забрали свои сбережения, но не говорят, куда намерены их поместить. Надеюсь, не в фальшивые «банки с фасолью»: грабителям хорошо известен этот трюк. Хайтиш рассказывал, как воры, забравшись в дом его родителей, вскрыли все банки, стоявшие в шкафу, и забыли на месте преступления свой консервный нож. Я спросил, много ли денег они украли.
— Нисколько, — ответил Хайтиш. — Предки держат наличность в пятикилограммовом мешке с рисом «басмати».
Четверг, 20 сентября
Утром в магазин зашел старик в спортивном костюме, кроссовках размером с танк и с волосами, забранными в тощий седой хвостик. Он попросил оценить первое издание «Охотников за удачей» Гарольда Роббинса в мягкой обложке. Я объяснил, что его экземпляр ничего не стоит: края у страниц загнуты, обложка порвана, и такое впечатление, будто читатели использовали вместо закладок куски бекона.
Пожилой «спортсмен» набычился:
— Так что, по-вашему, я за нее ни черта не выручу?
— Именно, — подтвердил я.
— Убью этого трепача поганого!
Выяснилось, что «первое издание» Роббинса старик получил за то, что помог зятю вскопать сад.
Я посочувствовал старику и посоветовал отправиться домой и прочесть «Охотников за удачей»:
— Будет хоть какая-то выгода от вашей сделки.
— Я не умею читать, — признался старикан. — Я не ходил в школу из-за туберкулеза, а потом не случилось наверстать.
— Никогда не поздно овладеть грамотой, — постарался я его приободрить. — Можно пойти на курсы для взрослых.
— Нет уж, старого пса не обучить новым трюкам.
— Напротив, — возразил я. — Вы не смотрите «Собачью исправительную колонию»? В этом сериале из самых строптивых псов делают приличных собак и тренируют их для участия в конкурсе по преодолению препятствий.
Тут в магазин влетела моя мать перевести дух. Она с раннего утра занималась поисками новых туфель.
— «Охотники за удачей»! — воскликнула она. — Потрясающая книга.
— Берите, не жалко, — бросил старик и, понурившись, поплелся прочь из магазина.
Мать повернулась ко мне:
— Нам надо поговорить о Джереми Кайле. Опять звонила их продюсерша. Она уверена, что Лукас все равно явится на передачу, независимо от того, соглашусь я участвовать или нет.
— Ради бога, пусть является, в одиночестве он будет выглядеть глупо.
— Он не будет в одиночестве. С ним придет Рози. — Мать задумчиво листала «Охотников за удачей».
— Как она не понимает, что это убьет папу? — возмутился я. — Она всегда была его любимицей.
— По крайней мере, у твоего отца двое детей. Не один, так другой останется. А у Лукаса никого, кроме… — Мать замялась.
— Кроме Рози, — закончил я фразу и спросил мать напрямик, хочет ли она пойти на передачу.
Перевернув книжку, она, казалось, углубилась в текст на задней странице обложки, но впечатление было обманчивым.
— Я должна там быть, чтобы поддержать Рози.
— А как же папа?
— Может, возьмешь его с собой на работу в тот день, когда выйдет передача?