Годы возмездия. Боевыми дорогами от Керчи до Праги

Корпус, сильно ослабленный в предыдущих боях, особенно в районе Эргли, все же оказал пехоте серьезную помощь и в Рижской операции. 6 октября танкисты взаимодействовали с 22, 85 и 30-й гвардейскими дивизиями. Успешно действовал корпус и 9 октября. В дальнейшем 70-я танковая бригада корпуса, приняв боеспособные танки из двух других бригад, оставалась в оперативном подчинении 10-й гвардейской армии и хорошо взаимодействовала с 15-м гвардейским стрелковым корпусом.

Надо подчеркнуть, что командование и политический отдел корпуса, так же как и 13-й отдельной гвардейской минометной бригады, шефствовали над отдельными танковыми частями, а иногда и над частями САУ, передавая им свой боевой опыт.

За успешные боевые действия 5-го танкового Двинского корпуса в составе войск фронта, высокое боевое мастерство, храбрость и мужество была объявлена благодарность всему рядовому, сержантскому и офицерскому составу, руководству корпуса и его частей, командиру корпуса генерал-майору танковых войск М.Г. Сахно, заместителю командира корпуса по политической части гвардии полковнику Ф.К. Вдовиченко, начальнику штаба корпуса полковнику Я.Е. Бабицкому, командующему артиллерией полковнику Я.Я. Мелупу, командиру 24-й танковой Краснознаменной, ордена Суворова II степени бригады гвардии подполковнику В.А. Пузыреву, командиру 41-й танковой Краснознаменной бригады полковнику П.И. Корчагину, командиру 70-й танковой ордена Суворова II степени бригады полковнику В.К. Бородавкину, командиру 5-й мотострелковой Краснознаменной бригады полковнику И.В. Клепикову.

Резюмируя описание Рижской операции войск нашего фронта, необходимо сказать, что, преодолев мощный оборонительный рубеж немцев, называвшийся «Сигулда», две оборонительные полосы и несколько промежуточных рубежей, войска продвинулись на 40 км и освободили 470 населенных пунктов, в том числе города Огре, Рембате и другие, а также во взаимодействии с войсками 3-го Прибалтийского фронта столицу Латвии – г. Ригу.

Рижская операция протекала для нашего фронта с самого начала в особо трудных условиях, о чем свидетельствуют многие исследователи и мемуаристы, касающиеся этого вопроса [205] .

Приведу наиболее ясное и лаконично выраженное мнение коллектива авторов книги «Борьба за Советскую Прибалтику в Великой Отечественной войне. 1941–1945»:

«В полосе наступления 2-го Прибалтийского фронта продвижение советских войск на Ригу, до которой оставалось около 90 км, создавало для противника еще большую угрозу (сравнительно с наступлением войск 3-го Прибалтийского фронта. – А.Е. ). Поэтому он сосредоточивал здесь основные усилия, чтобы не допустить прорыва оборонительного рубежа «Цесис». Особенно упорное сопротивление противник оказывал на направлении главного удара фронта» [206] .

Наш фронт к началу наступления на рижском направлении располагал 287 танками и самоходно-артиллерийскими установками, а 1-й Прибалтийский – 1328 единицами [207] указанной боевой техники, т. е. имел танков и САУ почти в 4 раза больше. Правда, перед войсками этого фронта ставились задачи более широкого маневра по фронту и в глубину; тем не менее пробить наиболее плотную оборону противника, располагая столь малым количеством основных средств боевого маневра, сочетаемого с артиллерийским огнем, было весьма и весьма нелегко.

Для развития успеха после прорывов обороны врага, осуществляемых стрелковыми частями, нам пришлось выделить 154 машины в подвижные группы, поэтому для непосредственной поддержки пехоты и в резерве осталось всего 133 танка и САУ. Конечно, такое распределение при поверхностном взгляде выглядит как рискованное, но ведь враг-то имел в достатке подвижные средства и при переходе на следующий оборонительный рубеж легко и без потерь отрывался бы от нашего преследования, если бы мы не поступили так. Но даже при этом уход большого числа войск врага на рубеж «Сигулда», а затем на рижские обводы и в Курляндию во многом объясняется тем, что наш фронт действовал против наиболее плотных, иначе говоря, многочисленных как по личному составу, так и по вооружению боевых порядков врага. Возможностей же окружить и уничтожить группировку, противодействовавшую фронту, до выхода ее на очередной оборонительный рубеж мы не имели.

Конечно, в то время Ставка решала очень сложную задачу, и опасение за прорыв войск группы армий «Север» в Восточную Пруссию, по-видимому, вызвало такое неравномерное распределение решающего средства вооруженной борьбы, каким являлись тогда крупные танковые и механизированные соединения и объединения.

Эти трудности имели место с самого начала операции и до ее окончания, но на последнем этапе к ним добавились новые. Говоря обо всем этом, я стремлюсь лишь возможно более ясно показать реальную обстановку, в которой пришлось действовать в ходе Рижской операции. Ни в какой мере нельзя умалять громадного вклада, внесенного в освобождение столицы Латвийской ССР воинами 3-го Прибалтийского фронта. Во многом содействовал успеху операции и 1-й Прибалтийский фронт. В это время перед войсками 2-го Прибалтийского фронта Ставка поставила задачу перевести на левый берег Даугавы 42 и 10-ю гвардейскую армии, не прекращая преследования врага, и наметила фронту измененную полосу наступления.

Эту задачу перед войсками фронта поставил Маршал Советского Союза Леонид Александрович Говоров, на которого Ставкой в тот период была возложена задача по координации боевых действий фронтов, участвовавших в Рижской операции. Это была исключительно трудная задача – армии втянулись в преследование, нанося по арьергардам противника глубокие удары; впереди была Рига, которую требовалось освободить в возможно более короткий срок, что диктовалось как военно-стратегической, так и политической обстановкой.

Хорошо запомнилась мне беседа 8 октября с глазу на глаз с Леонидом Александровичем, когда он откровенно сказал, что, по его мнению, перед фронтом ставится редкостная по сложности задача – овладеть Задвиньем в течение двух-трех дней и одновременно произвести смену полос действий фактически всех объединений, входивших в состав фронта, при условии преодоления крупной водной преграды, почти лишенной мостов и других стационарных переправ.

Леонид Михайлович Сандалов счел нужным в своей книге отметить, что я якобы недружелюбно встретил Маршала Советского Союза Л.А. Говорова потому, что был недоволен его назначением представителем Ставки ВГК [208] . Вынужден сказать, что в данном случае Леонид Михайлович заблуждается или ему изменяет память. Л.А. Говоров очень короткое время был представителем Ставки, всего один раз приезжал на 2-й Прибалтийский фронт и останавливался у меня. Помню нашу задушевную, полную теплоты беседу, которую мы вели, о предстоящей операции и о контрударе.

Хочется подчеркнуть также, что Маршала Л.А. Говорова я уважал не только как старшего по званию и в этот момент по должности военачальника, но и как высокоодаренного полководца и человека большого ума и силы воли, прошедшего большой и сложный путь от командира батареи до командующего фронтом, с 1920 г. самоотверженно служившего делу революции и укрепления наших Вооруженных Сил.

Не могу я также согласиться с намеками Л.М. Сандалова на то, что я не поддерживал с достаточной настойчивостью предложения штаба фронта, которые при их осуществлении, по мнению Леонида Михайловича, гарантировали уничтожение группы армий «Север» в ходе Рижской операции.

Подчеркну, что для меня как командующего фронтом исключалась возможность давать повод для критики моими подчиненными приказов Ставки и директив Генерального штаба.

Всех нас очень обрадовало, что четыре дивизии 10-й гвардейской армии, наиболее активно участвовавшие в штурме левобережной части города (22, 30, 65 и 85-я гвардейские), получили наименование «Рижских». Орденами Красного Знамени были награждены: 7-я гвардейская стрелковая Режицкая дивизия, 56-я гвардейская стрелковая Смоленская, 119-я гвардейская Режицкая, орденами Суворова II степени – 8-я гвардейская Режицкая, орденом Ленина – Краснознаменная имени Героя Советского Союза Панфилова дивизия и 29-я гвардейская Ельнинская Краснознаменная дивизия [209] .