Гоголь

Напротив, резкую критику Гоголя вызвал О. И. Сенковский и его журнал «Библиотека для чтения»: «В критике г. Сенковский показал отсутствие всякого мнения, так что ни один из читателей не может сказать наверное, что более нравилось рецензенту и заняло его душу, что пришлось по его чувствам: в его рецензиях нет ни положительного, ни отрицательного вкуса — вовсе никакого. То, что ему нравится сегодня, завтра делается предметом его насмешек».

«О ДВИЖЕНИИ НАРОДОВ В КОНЦЕ V ВЕКА»,

статья, впервые опубликованная в сборнике «Арабески». Во втором плане сборника, относящемся к августу сентябрю 1834 г., эта статья упомянута под названием «О переселении народов». По мнению Гоголя, «когда Средиземное море омывало еще возрождающиеся государства, видело первые шаги возникающей торговли и развивался дух народов, составивших цвет древнего мира, — во глубине Азии скрывался другой, неведомый мир, которому определено было уничтожить, убить все древнее величие, древний дух, древние формы прежнего и заместить его всем новым».

Историю Гоголь выводил из географии, из особенностей природных ландшафтов. По его словам, на европейских и африканских берегах Средиземного моря «цветущее разнообразие природы, почвы, произведений, смесь земли и моря, куча бесчисленных островов, мысов, заливов, казалось, были созданы нарочно для того, чтобы быстро развить деятельность и ум человека. Природа Средней Азии (в сегодняшней терминологии — Центральной Азии. — Б. С.) совершенно другого рода: она однообразна и неизмерима. Степи ее безбрежны, как-то огромно ровны, как будто похожи на пустынный океан, нигде не останавливаемый островом. Неподвижные озера беспредельных равнин не могли возбудить никакой деятельности. Казалось, сама природа определила эту землю народам пастушеским, чтобы по ним имели мы понятие о первобытной жизни первоначальных людей. Неизмеримость равнин не могла внушить человеку никакой идеи о постоянном жилище, которая обыкновенно возрождается у него при виде утесистой горы, берега, моря, острова и вообще, где только есть возможность укрепиться. Где же природа усыплена и недвижима, там и человек беспечен: он заботится только о слишком нужном. Патриархальные обитатели степей питались только молоком, сыром, доставляемыми их полудикими животными, и редко питались мясом. Оттого стада их множились необыкновенным образом; владельцы их чаще должны были переходить с места на место; степей требовалось с каждым годом более и более — и те земли, которые ужасают доныне своею неизмеримостью, земли, бывшие вдвое более тогдашнего образованного мира, земли, с которыми бы земледельцы всего света не знали, что делать, — эти земли сделались тесными».

Отметим, что несколько наивно было приписывать скотоводам-кочевникам исключительно молочную диету, равно как и выводить всемирное переселение народов из земельного утеснения, возникшего вследствие истощения пастбищных земель. В великом переселении народов писатель видел исток современной европейской цивилизации. Он отмечал, что в результате связанных с этим переселением грандиозных событий «все нации перемешались между собою так, что уже невозможно было отыскать совершенно цельной; и только впоследствии постоянный образ правления или занятий сообщил главным из них некоторую особенность и некоторые признаки отличия. Тогда было четыре первенствующих великих собраний или масс народа, четыре главные пункта европейской силы. В Испании — визиготы, вторгнувшиеся туда с частью покоренных народов и присоединившие к себе уже в Испании аланов, свевов, вандалов и разных подданных им народов, зародившие толпу сильных против себя бандитов в горах Астурийских. В Галлии — франки, уже составившие нацию из прежних соседей римлян, дунайских и рейнских германцев: узипетров, сигамбров, херусков, хатов, бруктеров, ангривариев, хазуариев и других, соединившихся с туземцами римскими галлами, соединившиеся, но не слившиеся с покоренными амориканами, бретонами, алеманами, бургундами, отчасти бауарами и фризами и простершие владычество за Альпы и Рейн. Это было одно из сильнейших собраний народов. В северной Германии — саксоны, страшные своею дикостью и пиратством, менее смешавшиеся с другими народами, и в Италии — остроготы, имевшие в толпах своих множество отродий народов, странствовавших по Восточной Европе: свевских, аланских, аварских, славянских, гепидских, и под расторопным, твердым правлением Феодорика получившее на время перевес в Европе. Сверх того еще все эти великие массы народов распространяли покровительственную власть свою над многими отдаленными племенами. Взаимные границы их часто терялись в неопределенных пространствах; в этих промежутках земли иногда чересполосно и независимо сохранялись многие народы. Таким образом, в средней Германии — ломбарды, потом блеснувшие в Италии, часть бауаров, все народы, жившие в неизмеримых прежде лесах Гарца и в гористых уклонениях Альп. Восток Европы занимали совершенно разбросанные племена славянские, которые, находясь под вечным угнетением всех стремившихся из Азии народов, еще не успели явиться деятелями всемирной истории. За означенным кругом на север и на восток рассеивались народы, еще покрытые темною недеятельностью. Такова была Европа в это шумное окончание V века, когда непостижимою волею Провидения величественный хаос, носивший темные начала нового света, опустился на Европу, когда разрушающие народы безобразными массами текли на народы, колоссально совершались мрачные события, когда имена Алариха, Гензериха и Аттилы пронеслися беспокойными кометами, когда между тем древний мир долго дотлевал на востоке, робкое римское просвещение прижалось к берегам Сирии, Александрии, Цареграда и ереси Нестория и Евтихия раздирали дряхлые, старческие его силы».

«О МАЛОРОССИЙСКИХ ПЕСНЯХ»,

статья, вошедшая в сборник «Арабески». Впервые опубликована в «Журнале Министерства Народного Просвещения» (1834. Ч. 2. № 4. Отд. 2). Статья была написана в связи с выходом в свет книги филолога-слависта и будущего академика и профессора Петербургского университета Измаила Ивановича Срезневского (1812–1880) «Запорожская Старина» (Харьков, 1833), представляющей собой сборник украинского фольклора.

6 марта 1834 г. Гоголь признавался в письме И. И. Срезневскому: «Вы… сделали мне важную услугу изданием „Запорожской Старины“. Где выкопали вы столько сокровищ? Все думы, и особенно повести бандуристов, ослепительно хороши».

29 мая 1834 г. Гоголь сообщил М. А. Максимовичу, что С. С. Уваров «недавно… получил от Срезневского экземпляр песней и адресовался ко мне с желанием видеть мое мнение о них в Журнале Просвещения, так же как и о бывших до него изданиях — твоем и Церетелева (речь идет о „Малороссийских песнях, изданных М. Максимовичем“ (М., 1827) и о подготовленном Н. Церетелевым „Опыте собрания старинных малороссийских песен“ (СПб., 1819). Б. С.). Что ж я сделал? я написал статью, только самого главного позабыл: ничего не сказал ни о тебе, ни о Срезневском, ни о Церетелеве. После я спохватился и хотел было прибавить и проболтаться о твоем великолепном новом издании (имеются в виду изданные М. А. Максимовичем в 1834 г. „Украинские народные песни“. — Б. С.), но опоздал: статья уже была отпечатана».

1 июня 1834 г. Гоголь писал И. И. Срезневскому: «Я хотел было сделать несколько замечаний и оценку с своей стороны вашей „Запорожской Старины“ и уже приступ к этому под заглавием „О малороссийских песнях“ отослал в Журнал Просвещения. Но лень проклятая одолела, и я сел на одном приступе…»

В О м. п. Гоголь утверждал: «…Песни для Малороссии — всё: и поэзия, и история, и отцовская могила. Кто не проникнул в них глубоко, тот ничего не узнает о протекшем быте этой цветущей части России. Историк не должен искать в них показания дня и числа битвы или точного объяснения места, верной реляции; в этом отношении немногие песни помогут ему. Но когда он захочет узнать верный быт, стихии характера, все изгибы и оттенки чувств, волнений, страданий, веселий изображаемого народа, когда захочет выпытать дух минувшего века, общий характер всего целого и порознь каждого частного, тогда он будет удовлетворен вполне: история народа разоблачится перед ним в ясном величии… Характер музыки нельзя определить одним словом: она необыкновенно разнообразна. Во многих песнях она легка, грациозна, едва только касается земли и, кажется, шалит, резвится звуками. Иногда звуки ее принимают мужественную физиогномию, становятся сильны, могучи, крепки; стопы тяжело ударяют в землю, и кажется, как будто бы под них можно плясать одного только гопака. Иногда же звуки ее становятся чрезвычайно вольны, широки, взмахи гигантские, силящиеся обхватить бездну пространства, вслушиваясь в которые танцующий чувствует себя исполином: душа его и все существование раздвигается, расширяется до беспредельности. Он отделяется вдруг от земли, чтобы сильнее ударить в нее блестящими подковами и взнестись опять на воздух. Что же касается до музыки грусти, то она нигде не слышна так, как у них. Тоска ли это о прерванной юности, которой не дали довеселиться; жалобы ли это на бесприютное положение тогдашней Малороссии… но звуки ее живут, жгут, раздирают душу».

«О ПРЕПОДАВАНИИ ВСЕОБЩЕЙ ИСТОРИИ»,

статья, вошедшая в сборник «Арабески». Впервые опубликована: Журнал Министерства Народного Просвещения, 1834, Ч. 1, № 2, под названием «План преподавания всеобщей истории». В сборнике статья датирована 1832 г., но эта дата, вероятно, относится ко времени зарождения О п. в. и. Непосредственно же работа над статьей началась в декабре 1833 г., когда у Гоголя появилась мысль занять место профессора всеобщей истории в Киевском университете, куда его звал М. А. Максимович.

23 декабря 1833 г. Гоголь писал А. С. Пушкину: «Я восхищаюсь заранее, когда воображу, как закипят труды мои в Киеве. Там я выгружу из-под спуда многие вещи, из которых я не все еще читал вам. Там кончу я историю Украйны и Юга России и напишу Всеобщую историю, которой, в настоящем виде ее, до сих пор, к сожалению, не только на Руси, но даже и в Европе нет… Я решился однакож не зевать и вместо словесных представлений набросать мои мысли и план преподавания на бумагу… Во мне живет уверенность, что если я дождусь прочитать план мой, то в глазах Уварова он меня отличит от толпы вялых профессоров, которыми набиты университеты». Рукопись О п. в. и. Гоголь через В. А. Жуковского представил С. С. Уварову, который одобрил ее к публикации.

В статье Гоголь утверждал: «Мир должен быть представлен в том же колоссальном величии, в каком он являлся, проникнутый теми же таинственными путями Промысла, которые так непостижимо на нем означились… Все, что ни является в истории: народы, события — должны быть непременно живы и как бы находиться перед глазами слушателей или читателей, чтоб каждый народ, каждое государство сохраняли свой мир, свои краски, чтобы народ со всеми своими подвигами и влиянием на мир проносился ярко, в таком же точно виде и костюме, в каком был он в минувшие времена. Для того нужно собрать не многие черты, но такие, которые бы высказывали много, черты самые оригинальные, самые резкие, какие только имел изображаемый народ. Для того чтобы извлечь эти черты, нужен ум, сильный схватить все незаметные для простого глаза оттенки, нужно терпение перерыть множество иногда самых неинтересных книг». Главную цель преподавания истории Гоголь в О п. в. и. видел в том, чтобы «образовать сердца юных слушателей той основательной опытностью, которую развертывает история, понимаемая в ее истинном величии; сделать их твердыми, мужественными в своих правилах, чтобы никакой легкомысленный фанатик и никакое минутное волнение не могло поколебать их; сделать их кроткими, покорными, благородными, необходимыми и нужными сподвижниками Великого Государя, чтобы ни в счастии, ни в несчастии не изменили они своему долгу, своей Вере, своей благородной чести и своей клятве — быть верными Отечеству и Государю».

«О „СОВРЕМЕННИКЕ“»,

статья. Впервые опубликована (в сокращении): Сочинения и письма Н. В. Гоголя под ред. П. А. Кулиша. СПб., 1857. Т. 6. Первая полная публикация: Сочинения Н. В. Гоголя под ред. Н. С. Тихонравова. 10-е изд. М., 1889.

22 ноября (4 декабря) 1846 г. Гоголь из Неаполя послал О С. издателю и редактору «Современника» Плетневу, отметив в письме: «Посылаю тебе при сем прилагаемую статью, которую ты прочти внимательно и дай на нее чистосердечный и немедленный ответ…» Он не знал, что П. А. Плетнев еще в октябре 1846 г. передал право на издание «Современника» Н. А. Некрасову и И. И. Панаеву. По этой причине О С. не была опубликована. В статье, написанной в форме письма П. А. Плетневу, Гоголь утверждал, что «„Современник“ вышел плохой журнал, несмотря на прекрасную цель, которую ты имел в виду… Тощее содержание его тоненьких книжек, неживой, безучастный, вялый и неопределенный слог его суждений обо всем современном задавал только загадку решать: зачем он назван „Современником“? Будем говорить откровенно. У тебя нет качеств журналиста: ни юношеского живого участия ко всем волненьям современным, ни того трепета любопытства к вопросам, раздающимся в массе общества, ни, наконец, энциклопедического науколюбивого стремления обнимать с равной охотой всё, что ни относится к развитию познаний человеческих во всех родах. Твоя антологическая душа получила только на долю себе один возвышенный дар — услаждаться благоуханьем прекрасных цветов поэзии и обонять аромат высших движений души человеческой».