Гол-2018

Магнитные бури сами по себе бывают разной интенсивности. И поэтому возбуждение происходит во всех или не во всех центрах одномоментно, и степень их раздражения разная. От всего этого зависит клиника – симптомы заболевания. Болезненное состояние при этом называется диэнцефальным кризом.

Во время магнитной бури образуются агрегаты кровеносных телец, то есть кровь густеет. Из-за такого сгущения крови ухудшается кислородный обмен. Сначала повышается давление. Пульс учащается и становится «неровным», с перебоями. Возникает одышка – чувство нехватки воздуха, потом – выраженный озноб, дрожь во всем теле. За счёт спазмов периферических сосудов ноги и руки становятся белыми и холодными на ощупь. Иногда тошнота и рвота. И – о, да! – сильное чувство страха смерти. Это – для основной части людей. А теперь возьмите эти симптомы и умножьте раз в пятьдесят. Тогда вы поймете, что я чувствую.

– Офигеть. Это как-нибудь лечится?

– Конечно. Особенно учитывая, что солнечная активность достигла своего максимума за последние 11 500 лет. Для начала надо выпить горячего чая мелкими глотками. Лучше, если чай будет с добавлением мяты, мелиссы или других успокаивающих трав. Подходят капли: валериана, пустырник, боярышник.

А потом – залезть под тёплое одеяло. Обложить ноги тёплыми грелками или надеть тёплые носки, можно с сухой горчицей внутри… Всё! Иными словами, никак не лечится.

– Ну, а почему молчал?

– Потому что до «Спартака» такого не происходило. О чём я мог говорить?

– Ну, а как ты сейчас себя чувствуешь?

– Хреново. Как будто отравился какой-нибудь дрянью. Общая слабость, что рукой, что ногой шевельнуть не могу. Мне б снотворного – и спать.

– То есть завтра с ПСЖ ты точно не выйдешь?

– Да какой от меня толк? – Ноан сполз с кушетки и начал медленно, с трудом одеваться. – По опыту – дня три надо, чтобы оклематься.

– Венеамин Григорьевич! – позвал гендиректор врача. – Ну добавьте вы хоть что-нибудь!

– Нечего добавлять! – развёл руки в стороны расстроенный доктор. – Да, у особо чувствительных людей есть такая штука – острая реакция на магнитные колебания, которые зависят от активности солнца. Но это как обычная мигрень – ну, поболит голова, да перестанет, но, чтоб вот так – сознание терять, а потом три дня из постели не вставать – такого я не слышал. Нет, если человек очень болен, то вспышка может спровоцировать и инфаркт, и инсульт, но, поверьте, я человека здоровее Королёва в своей практике ещё не встречал. Это даже не кабан, не конь, не слон – это кит!

– Считайте, что я на тренировке дёрнул мышцу, – предложил наставнику Данила.

– А если ты перед ответным матчем тоже «дёрнешь?»

– Современная наука по распространению «солнечного ветра» способна предсказать рядовую, только если не суперсильную, магнитную бурю примерно за сутки. Установите прочный контакт с какой-нибудь обсерваторией Академии Наук, и пусть вас ежедневно держат в курсе.

– А что? – почесал затылок тренер. – Установим! Но что делать сейчас?

– Не знаю. На поле завтра мне лучше не выходить – только народ рассмешу.

– Эх-эх-эх… – протянул Егор Ильич. – Не видать нам кубка…

– Зато девяносто миллионов сэкономим, – зло огрызнулся Тихонов.

– Да не спешите пеплом голову посыпать. Не приходило в голову, что и без меня сможете выиграть? – застегнув пуговицы рубашки, Ноан принялся заправлять её в джинсы.

– «Приходило!» – передразнил его Андрей Валерьевич. – Только уже игроки расслабились, понимают – как дурака не валяй, выйдет Королёв и всё поправит.

– Ну вот и будет им экзамен на профпригодность.

– Эх, ты, «профпригодность»… – тренер она секунду закрыл лицо руками. – На тринадцать очков впереди «Зенита», расслабуха полная. Лига чемпионов – и то устаёшь мотивировать… А что дальше будет?

– А кто его знает? – пожал гость плечами. – Заглянуть в будущее невозможно. Как говорил Хемингуэй, «на свете есть ничто, и брат его – завтра». А Гроссман заметил, что «оптимизм – бессмысленный опиум». Так что готовимся к худшему, но…

– Надеемся на лучшее, – закончил за него Тихонов. – Ладно, доморощенный философ, езжай домой, отдыхай, а мы тут без тебя посудачим.

Гость натянул свитер, накинул куртку, сказал всем «до свидания» и вышел за дверь. Протопал до ворот базы, где его ждал Семён на служебной каракатице. Потом плюхнулся на заднее сиденье и произнёс:

– Домой…

Водитель согласно кивнул и тронулся с места. Заверещал телефон. Королёв посмотрел на дисплей, вставил наушник в ухо и сказал:

– Слушаю, Василий Никитович.

– Как самочувствие?

– А то не знаешь, что худо.

– Назаров опять звонил.

– И что?

– Как что? Обещает до президента страны дойти, если ты вратарём на олимпиаду не поедешь.

– Ну мы ведь всё обсудили, Василь Никитич! При всём уважении к сборной России по хоккею и её главному тренеру и по совместительству генеральному менеджеру, мне сначала надо достичь заявленных целей в футболе! И вообще я сейчас еле дышу, а вы мне про какую-то олимпиаду!..

– Ладно, не кипятись. «Найк» на меня вышел.

– Это хорошо. А что говорят наши рекламисты-маркетологи?

– Что любой командный или индивидуальный приз увеличит сумму контракта вдвое.

– Ну и подождём. К тому же у нас ещё и «Адидас» есть, и «Рибок».

– Значит, ждём. Кстати… В рейтинге лучших голов года Би-Би-Си все три первых места – твои.

– Да? И какой на самом верху?

– А тот, пяткой с лёта в ворота «Волги»…

– Да я и сам удивился. Ладно, у меня тут, судя по всему, дня на два-три вынужденный отпуск нарисовался, буду сидеть дома, так что если станет скучно, приезжай, поболтаем.

– Далеко ехать.

– Старый лентяй!

– Правильно. Ключевое слово – «старый». Я, скажем так, быстро устаю.

– Ладно… Хрыч!

– Я ещё позвоню.

– Давай.

– Давай…

В доме Данила разделся, повесил куртку, разулся, поднялся по лестнице на второй этаж, зашёл в ванную и выпил специально приготовленное для таких случаев снотворное – ты спишь, тебе не больно, а организм сам себя лечит.

Поэтому, когда пришла Даша, он уже обнял подушку и собирался перенестись в царство Морфея.

– Даня, – позвала она с порога спальни. – Ты уже заснул?

– Собираюсь…

– Тебе лучше?

– Да.