Голая экономика. Разоблачение унылой науки
Шрифт:
На противоположной стороне рынка рабочей силы действует противоположное правило. Навыки, необходимые для того, чтобы спрашивать: «С чем вы предпочитаете жареный картофель?», к редким дарованиям не отнесешь. В США, вероятно, 150 млн человек способны продавать еду в закусочных McDonald's. Ресторанам быстрого питания достаточно поддерживать оплату труда своих работников на таком уровне, чтобы за кассовыми аппаратами все же стояли живые люди. Если экономика переживает спад, то в McDonald's могут платить 5,5 дол. в час, а если на рынке рабочей силы наблюдается слишком высокий спрос, то заработки могут достичь и 9 дол. в час, но никогда работникам McDonald's не станут платить 400 дол. в час, которые может получать отличный адвокат, работающий в суде. Отличные адвокаты — редкость, а раздающих бургеры наемных работников — пруд пруди. Самый глубокий подход к пониманию бедности в США и в любой другой стране мира — это понимание бедности как результата нехватки человеческого капитала. Да, в Америке люди бедны потому, что не могут найти себе хорошую работу. Но неспособность или невозможность найти хорошую работу — симптом проблемы,
67
The Rich Get Richer: A Survey of India's Economy // The Economist, 2001, June 2.
Состояние экономики также имеет значение. В 2001 г. найти работу было легче, чем в 1975 или 1932 г. Прилив действительно поднимает все лодки: для бедных людей экономический рост — очень хорошая вещь. Однозначно. И наоборот, спад или стагнация экономики обычно оказывает самое разрушительное воздействие на работников, находящихся в уязвимом положении. Но Даже при максимальной высоте прилива малоквалифицированные работники судорожно хватаются за все, что держится на поверхности, тогда как работники более высокой квалификации попивают коктейли на своих яхтах. Успешно развивающаяся экономика не превращает работников парковок в университетских профессоров. Это чудо совершают инвестиции в человеческий капитал. Приливами управляют макроэкономические факторы, но качество лодки определяется человеческим капиталом.
Рассмотрим гипотетический пример. Вообразите, что утром в один из понедельников мы выведем на угол Стейт-стрит и Мэдисон-стрит в Чикаго 100 тыс. человек, бросивших школу. Это было бы социальной катастрофой. Государственные службы испытали бы предельное, а то и запредельное напряжение; преступность бы резко возросла. Предприниматели опасались бы размещать свои компании в центре Чикаго. Политики умоляли бы правительство штата или федеральное правительство о помощи: «Либо дайте нам достаточное количество денег, для того чтобы оказать поддержку этим людям, либо помогите нам избавиться от них». Когда лидеры бизнес-сообщества в Сакраменто, штат Калифорния, решили избавиться от бездомных, одним из решений проблемы было предложение бездомным автобусного билета в одну сторону, чтобы они убрались из города [68] . (Как говорят, то же самое сделали в Атланте перед Олимпийскими играми 1996 г.)
68
Evelyn Nieves. Homeless Defy Cities' Drives to Move Them // New York Times, 1999, December 7.
Теперь представим, что на тот же самый угол вывели бы 100 тыс. выпускников лучших американских университетов. На угол Стейт и Мэдисон прибывают автобусы, из которых выходят адвокаты, врачи, художники, генетики, программисты и множество других умных людей, обладающих правильной мотивацией, разнообразными навыками и знаниями. Многие из них немедленно нашли бы работу. (Помните, человеческий капитал воплощает не только знания, полученные в учебных заведениях, но еще и упорство, честность, созидательность — добродетели, которые способствуют нахождению работы.) Некоторые из этих высококвалифицированных выпускников создали бы собственные компании — предпринимательское чутье определенно является важной составляющей человеческого капитала. Некоторые из собранных в центре Чикаго выпускников уехали бы в другие места — высококвалифицированные работники более мобильны, нежели малоквалифицированные. В некоторых случаях компании переместились бы в Чикаго или открыли бы в этом городе свои отделения и предприятия для того, чтобы воспользоваться этим временным избытком талантов. Ученые мужи-экономисты впоследствии описали бы эту причуду с разгрузкой автобусов, наполненных высококлассными специалистами, как благодеяние для экономического развития Чикаго, весьма похожее на то, которое создали волны иммиграции, способствовавшие развитию Америки.
Если этот пример выглядит надуманным, возьмем Naval Air Warfare Centre (NAWC) в Индианаполисе — предприятие, которое в конце 1990-х годов производило передовое электронное оборудование для ВМФ. В процессе сокращения военных расходов это предприятие, на котором работало около 2600 человек, было предназначено к закрытию. Нам всем известны подобные истории. Сотни или тысячи людей теряют работу; компании, находящиеся в тех же районах, что и закрывающиеся предприятия, начинают увядать из-за существенного сокращения покупательной способности местного населения. Кто-нибудь выходит к телекамере и говорит: «Когда (столько-то) лет назад завод закрылся, этот город начал умирать». Но у NAWC была совершенно другая история [69] . Одним из самых ценных активов этого предприятия была его рабочая сила, 40 % которой составляли инженеры и ученые. Проницательные местные руководители, возглавляемые мэром
Стивеном Голдсмитом, поверили, что завод можно продать частному покупателю. Заявки на участие в торгах подали семь компаний, а победителем торгов стала компания Hughes Electronics.69
From Boots to Electronics: Shutting Military Bases // The Economist, 1997, June 21.
В пятницу в январе 1997 г. сотрудники NAWC разошлись по домам как государственные служащие, а в следующий понедельник 98 % из них пришли на работу как служащие компании Hughes, a NAWC превратился в HAWC. Управляющие Hughes, у которых я брал интервью, сказали, что ценность приобретенного предприятия заключается в работающих на нем людях, а не просто в кирпичах и цементе заводских корпусов. Hughes приобретала огромный человеческий капитал, подобный которому было бы нелегко найти где-либо еще. Эта история резко контрастирует с историями закрытия предприятий, воспетыми Брюсом Спрингстином. В этих историях увольняемые рабочие, имеющие ограниченное образование, обнаруживают, что как только завод/шахта/фабрика закрывается, их узкие специальности «теряют стоимость». По оценке Роберта Топела, специалиста по экономике труда, квалифицированные работники в долгосрочной перспективе лишаются 25 % своих доходов в случае вынужденной смены работы в связи с закрытием предприятий.
Теперь самое время разделаться с одним из самых вредных понятий, бытующих в государственной политике, — «совокупная потребность в рабочей силе». Это ошибочное представление о том, что в экономике существует фиксированный объем работы, которую необходимо выполнять, и следовательно, каждое новое рабочее место должно появляться за счет исчезновения другого рабочего места. Если я безработный, утверждают сторонники этгого ошибочного подхода, то найду работу только в том случае, если кто-то другой станет работать меньше или вовсе не будет работать. По представлению французского правительства, мир работает в соответствии именно с таким законом. Но это не так. Новые рабочие места возникают всякий раз, когда человек предлагает миру новый товар или новую услугу, находит лучший (или более дешевый) способ производства старых товаров и услуг.
Статистика подтверждает этот тезис. В 1990-е годы экономика США создала десятки миллионов новых рабочих мест, включая фактически все рабочие места, связанные с Интернетом. (Некоторые из этих рабочих мест все еще существуют.) Во второй половине XX в. в рабочую силу влились миллионы женщин, однако по историческим стандартам уровень безработицы по-прежнему низок. Сходным образом огромные волны иммигрантов, которые на протяжении всей истории Америки прибывали в эту страну в поисках работы, не приводили к долгосрочному росту безработицы. Вызывают ли такие притоки работников рост краткосрочной безработицы? Несомненно. Некоторые рабочие теряют работу или же их заработки снижаются в тех случаях, когда они вынуждены конкурировать с новыми работниками. Но в итоге рабочих мест появляется больше, чем исчезает старых. Помните: новым работникам надо тратить свои заработки в других секторах экономики, что создает новый спрос на продукты других секторов. Экономический пирог не просто режут по-иному — он становится больше.
А вот что подсказывает нам интуиция: представим сельскохозяйственную общину, в которой многочисленные семьи владеют землей и сами возделывают ее. Каждая семья производит продовольствия достаточно для того, чтобы прокормить своих членов; нет ни избытка урожая, ни невозделанной земли. У каждого жителя такого поселения достаточно продовольствия; однако никто не живет особенно богато. Каждая семья затрачивает большое количество времени на надомную работу. Люди сами шьют себе одежду, сами учат своих детей, делают и ремонтируют свои сельскохозяйственные орудия и т. д. Представим, что в эту общину заявляется парень, ищущий работу. Согласно сценарию № 1 у парня нет никакой профессии. Лишней земли у общины нет, поэтому парню велят убираться подобру-поздорову. Может быть, ему даже купят билет в одну сторону, только чтобы уехал. В этой общине «нет работы».
А теперь рассмотрим сценарий № 2: у парня, появившегося в общине, есть диплом агронома. Он изобрел плуг новой конструкции, применение которого повышает урожай зерновых. Он обменивает свои плуги у земледельцев на малую долю их урожая. В результате все в выигрыше. Агроном может прокормить себя; у земледельцев появляется больше продовольствия для потребления — даже после того, как они расплачиваются за свои новые плуги (в противном случае они бы их не приобрели). В этой общине только что появился еще один вид работы — работа продавца плугов. Вскоре после этого прибывает плотник, который предлагает жителям выполнение всяческих работ, ограничивающих время, которое земледельцы могут уделять уходу за посевами. Урожайность снова повышается, поскольку земледельцы могут тратить больше времени на то, что они делают лучше всего, — на земледелие. Так возникает еще одно новое рабочее место.
К этому моменту земледельцы уже производят продовольствия больше, чем смогут потребить сами. Поэтому они тратят излишки произведенного продовольствия на то, чтобы нанять учительницу для общины. Так появляется еще одно новое рабочее место. Учительница учит детей, в результате чего следующее поколение земледельцев оказывается более образованным и более производительным, чем поколение их родителей. С течением времени в нашей выдуманной аграрной общине, в которой в начале истории «не было работы», появляются профессиональные сочинители романов, пожарные, профессиональные игроки в бейсбол и даже инженеры, конструирующие «Margarita Space Paks». Такова экономическая история США, изложенная на одной страничке. Развитие человеческого капитала позволило аграрной стране превратиться в богатое развитое государство, визитной карточкой которого являются Манхэттен и Силиконовая долина.