Голая королева. Белая гвардия-3

Забавно, но Мазур ничуточки не рассердился — ему просто стало весело.

— И как вы себе то представляете? — спросил он. — Ну, предположим, вы получите санкцию от начальства, оно подтвердит ваши обещания... и наверняка выполнит. Что же, мне прямо отсюда прикажете лететь к вам?

— Ну что вы! — Энергично воскликнул Рональд с таким видом, словно защищался от обвинений в чем-то непорядочном. — Я прекрасно понимаю, что такое офицерская честь, такой вариант был бы дезертирством, а вы, я уверен, не из тех, кто способен дезертировать. Можно обставить иначе, без малейшего ущерба для офицерской чести. Вы вернетесь домой, самым официальным образом выйдете в отставку, а потом переедете к нам и поступите на нашу службу. Где же здесь ущерб для офицерской чести?

Вот тут Мазур едва не расхохотался, но героическим усилием воли сдержался. Т е п е р ь он не сомневался, что Рональд именно тот, за кого себя выдает: никакой не разведчик, именно что обычный спецназовец, выполняющий, как это порой со спецназовцами случается (самого Мазура взять) деликатную миссию. Кое в чем парнишечка простой, как две копейки. Опытный разведчик знал бы, насколько нереально такое вот предприятие: ни с того ни с сего суперзасекреченному советскому спецназовцу его лет, здоровому, как лось, «выйти в отставку», да вдобавок, изволите ли видеть, «переехать» в другую страну и поступить там на службу — да вдобавок не куда-нибудь, в ЮАР... Т а к о г о профессиональный разведчик ни за что не брякнул бы, чтобы не позориться...

— И что же вы скажете?

— Чистую правду, — сказал Мазур. — Что это чертовски неожиданное предложение.

— Но от вас же не требуется немедленного ответа, — сказал Рональд с прямо-таки детской настойчивостью. — Тем более что это еще никак не оформленное по всем правилам предложение. Когда-то еще я вернусь домой и напишу обстоятельный рапорт, а там, пока мое начальство утрясет все с моряками, не один день пройдет... Но, повторяю, я уверен, что не даю сейчас пустых обещаний. Мне точно известно, что моряки настроены крайне решительно, что создать на флоте подводный спецназ решено на самым высоком уровне. Подумайте пока, а?

— Подумаю, — кивнул Мазур.

Подобное заявление ни к чему абсолютно его не обязывало. А с Рональдом следовало сохранять добрые отношения: им еще, сердце вещует, работать и работать бок о бок... К тому же, вполне возможно, когда он вернется домой, напишет рапорт (а напишет обязательно, парнишка упрямый), найдутся толковые люди и объяснят прожектеру всю нереальность, невозможность задуманного им предприятия...

— Я очень рад, что вы именно так ответили, — сказал Рональд с лучезарной улыбкой.

— Я подумаю, — повторил Мазур.

— Вот и прекрасно. Пойдемте к девочкам?

— А почему бы и нет? — сказал Мазур.

И они направились к столу, за которым стройные продажные красотки в бикини лопали виски так, что дали бы сто очков вперед запойному советскому сантехнику или грузчику из винного магазина. Все в интересах дела, ханжески напомнил себе Мазур. Уж если богатенькие парни вышли в море с табунком шлюх, то и вести себя нужно соответственно — этих профурсеток потом может допросить с пристрастием кто-нибудь посторонний, питающий нездоровый интерес к Мазуру или Рональду, и не стоит, чтобы девки потом вспоминали, как позвавшие их парни вместо обычных развлечений шушукались по углам с видом заговорщиков...

С некоторым неудовольствием он поймал себя на еретической и крамольной для советского офицера, члена партии мысли: Рональд ему, честно признаться, нравился. Как офицер офицеру. Как профессионал профессионалу. Заварушки в Бугамбе ни на что не влияют — обе стороны старательно выполняли приказ, служба такая. Твердый парень, старательный, исправно служит своей стране, лезет ради нее в дела, которые его и не касаются вовсе — ну какая, если подумать, нужда сухопутному спецназовцу заботиться о нуждах военно-морского флота? Но это ведь е г о флот... В общем, неплохой парень, и что бы там ни было прежде, хорошо, что сейчас они работают вместе, а не стремятся перерезать друг другу глотку...

На коленях у Мазура тут же непринужденно устроилась одна из красоток, защебетала что-то на французском. Английского она не знала, но какая разница? Их сюда позвали не разговоры разговаривать...

Мазур и не подумал ее гнать, оставаясь в роли богатого бездельника. Приобняв левой рукой, слушал непонятную болтовню, время от времени кивая, прихлебывал виски и смотрел на берег. Оттуда уже убрались пожарные со спасателями, видя, что тушить нечего и некого спасать, зато стражей порядка в форме и в цивильном стало раз в пять больше, ошарашенных морячков трясли, как грушу.

Мазур задумчиво усмехнулся. Все было в полном порядке. Суденышко на дне, их троих никто не засек, уже в строжайшей тайне отпечатана пара сотен листовок, которые ранним утречком разбросают по столице неизвестные из окон несущихся на полной скорости автомобилей: Национальный Антимонархический Фронт извещает, что его бравые ребятушки потопили судно, доставившее для головорезов без пяти минут королевы немаленький груз оружия и боеприпасов. То же самое торжественно заявят неизвестные, которые позвонят в редакции газет. После таких новостей полковник Мтанга просто обязан будет потрясти как следует капитана, судовых офицеров, да и команду пошерстить. К судну, лежащему на дне не так уж глубоко, пойдут аквалангисты: боевых пловцов здесь нет, но аквалангисты найдутся. В общем, тики-так...

...Плохо только, что противник тоже неплохо обучен мастерски делать пакости. Вернувшись в Лунный дворец на рассвете, Мазур нацелился немного поспать, но уже через полчаса его без особых церемоний разбудил вышколенный лакей Жак, он же — давний агент Мтанги. И сообщил, как обстоят дела...

Мазур, стиснув зубы, шагал по дворцовым коридорам так быстро, как только мог себе позволить человек его здешнего положения и чина. Направлялся прямиком в восточное крыло дворца, где обитала прислуга, вообще мелкая дворцовая сошка. Именно там разместили Леона с его орлами: Леону, правда, отвели отдельную комнату, но его людей разместили в общей. Собственно, так же обстояло с группой Мазура: ему самому отвели отдельную жилплощадь, а группа, включая Лаврика, разместилась в общей. Другое дело, что их-то поселили в западном, б а р с к о м крыле дворца, поближе к апартаментам Натали. В комнате не в пример комфортнее, и лакеев группе выделили аж трех, не то что у Леона — один на всех. Впрочем, господа наемники наверняка не возмущались этаким социальным неравенством — чихать им, точно, на подобную лирику, лишь бы платили вовремя, сколько причитается...

Мазур еще издали увидел, что по сторонам двери в комнату Леона торчат двое верзил в штатском и темных очках, и тут же нетерпеливо мотается взад-вперед, как челнок, полковник Мтанга. Увидев Мазура с Лавриком, он облегченно вздохнул, распахнул дверь и жестом позвал их войти.

Стояла совершеннейшая тишина. Леон лежал посреди комнаты, остановившимся взглядом уставясь в потолок, лицо уже приобрело характерный оттенок — казалось восковым. Прямо напротив сердца из груди торчала черная, затейливая, непривычная взгляду европейца рукоятка местного кривого кинжала-лумбо. Для туристов их тут куют охапками из скверного дешевенького железа, включая старые автомобильные рессоры, и не затачивают. Зато н а с т о я щ и й, боевой лумбо со всем усердием изготовляется из доброй закаленной стали и затачивается до бритвенной остроты. Похоже, именно таким бельгийца и отправили по известному маршруту с неизвестной, правда, точкой прибытия...

— Вот так, — сказал полковник Мтанга, глядя на труп без всяких эмоций.

Мазур с Лавриком тоже навидались всякого, поэтому ровным счетом никаких эмоций не испытывали, кроме вполне понятной злости. Особенно происшедшее злило Мазура: как-никак Леон, строго говоря, был его подчиненным, а когда твоего подчиненного режут, как барана, да вдобавок прямо в Лунном дворце, есть отчего разозлиться. В голове мелькнула фраза из знаменитого романа: «Они работают у вас под носом!» Вот именно, под самым носом...