Голец Тонмэй

Старец Гургули вынул свою трубку с мешочком. Плотно набил ее табаком. Ичээни поднес лучинку. Старец молча протянул дымящуюся трубку старику Кагане. Тот, улыбаясь, принял трубку из рук Гургули и затянулся.

– У тебя табак крепче, чем у меня. Где берешь? – спросил он.

– Заезжал как-то якут-купец. С ним поторговались.

– С якутами, стало быть, торгуете?

– Бывает. Не так часто, конечно, как хотелось бы.

– Мы с якутами не знаемся. Что за люди? Можно ли с ними иметь дело? – спросил Кагана.

– Что сказать? Редко с ними видимся. Но якуты – большие торговцы. Торгуют многим. Достойные люди. Пока только это могу сказать, – ответил старец Гургули.

* * *

– Тебе не кажется, ака [10] , что становится прохладно? – Гякичан, поеживаясь, повернулся к Дэгэлэн Дэги.

– Мне не холодно. Сидим неподвижно, вот и мерзнешь, – тихонько засмеялся Дэгэлэн Дэги.

– Что-то отец с братом задержались. Как зашли в чум, так и не выходят. Почему так? Как думаешь, ака?

10

Ака – старший брат.

– Мне и самому тревожно. Не нравится мне это.

– Это все Ичээни… Это он предложил идти к чужакам… – пробормотал Гякичан.

– Не осуждай брата. Ичээни прав. Прятаться не привык. Лучше сразу понять, кто они, враги или такие же охотники, как мы.

– Что происходит там, внутри чума? – переживал Дэгэлэн Дэги. – Старец нам что говорил? Ты помнишь, Гякичан? – Тот молча покачал головой. – Он сказал так: «Коли мы долго не выходим, возвращайтесь домой, к Гольцу Тонмэю». Разве ты забыл?

Гякичан продолжал пристально вглядываться в чумы.

– Ты чего молчишь, Гякичан? Нам лучше уехать отсюда, как сказал отец.

– Подождем еще немного, ака. Ведь ничего еще не ясно. Может, все нормально…

– Ты правильно говоришь, Гякичан. Пока ничего не понять. Если к врагам угодили, те долго не станут церемониться. Быстро расправятся и по следам найдут нас. Так что, ты прав, Гякичан. Вроде совсем малыш, а рассуждаешь мудрее, чем я… Подождем еще. Убежать всегда успеем.

– Я не убегу, – твердо говорит Гякичан.

– А про наставления отца забыл?..

Гякичан не ответил, только внимательно смотрел, не выйдут ли из чума отец и Ичээни.

* * *

Пока мужчины вели неторопливую беседу, женщина постелила оленью шкуру, на нее поставила продолговатый плоский стол, обтянутый рыбьей кожей. Быстро расставила кружки. Дочь аккуратно поставила посередине стола деревянный поднос с кусками вареного мяса. Мать налила в кружки чай. Дочь тут же на плоской жестяной тарелке подала аккуратно нарезанные лепешки.

От вареного мяса, только что вынутого из котла, валил пар, наполняя чум ароматным духом.

Старец Гургули глянул на сына. «Ну как ты, проголодался?» – будто спросили он. Сын не откликнулся. В это время юноша, следил за каждым движением девушки…

– Ну вот, познакомились, как нормальные люди. А теперь отведайте нашей еды. Чую проголодались, – проговорил хозяин.

Старец едва приметно плечом толкнул сына, мол, не отвлекайся, поешь, покуда предлагают.

– Отец Айсач, и ты тоже поешь с гостями, – позвала хозяйка, и старик Кагана пододвинулся к столу.

Пока едят старшие, парни ждут. Таков древний обычай ламутов. Когда в чуме гости, то все внимание им. И еда, прежде всего, подается им, причем самые лакомые куски. Детям и парням предстоит отведать еду после. Для них хозяйка оставляет их долю.

Гости поели, Гургули сразу определил, что это мясо упитанного сокжоя. Мясо мягкое, в меру жирное, отменное на вкус.

– Как по-вашему, сокжои в этих местах есть? – спросил Гургули.

– В нескольких речных долинах, кажется, обосновались. Мы их приметили. Правда, издалека. Пока с охотой повременили, чтобы раньше времени не вспугнуть, – сказал Кагана.

Старец Гургули вынул трубку и, раскурив, протянул хозяину чума. Кагана, будто ждал этого момента, с готовностью принял трубку. Покурили.

– А что скажет старина Кагана, коли мы захотим поохотиться на сокжоя с вами вместе? – подал голос старец Гургули, обращая взор на Кагану.

Кагана мягко улыбнулся и сказал:

– Холнэдь бэй торэнни – гянул бини торудэнни [11] . Дельную мысль говорите, старец. Совместная охота неоспоримо принесет нам всем удачу.

11

Холнэдь бэй торэнни – гянул бини торудэнни. – «Слово гостя – основа мирной жизни» (ламутская пословица).

Обветренное смуглое лицо старца Гургули посветлело, он ответил:

– Хагды бэй торэнни – инэни нэринни… [12]

Кагана мгновенно уловил смысл сказанного, с улыбкой глянул на старца, словно увидел его впервые. Старец продолжил:

– Я доволен вашим ответом, почтенный отец детей…

Сошлись на том, чтобы охотиться вместе. Проводить гостей вышли сам Кагана и все домочадцы, подивились на верховых оленей горных ламутов. «Як-иси адун! [13] » – восклицали они.

12

Хагды бэй торэнни – инэни нэринни. – «Слово старшего – дневной свет» (ламутская пословица).

13

Як-иси адун – Что за диво!

Отцы семейств еще раз закурили. Трубку пустили по кругу.

Ичээни незаметно посматривал на девушку. Та, казалось, не обращала внимания на молодого ламута.

Гости, которых Кагана назвал горными ламутами, с десяток шагов прошли пешком, ведя за собой верховых оленей. Ичээни придержал оленя за недоуздок, а старец Гургули легко вскочил в седло и поехал вперед.

Верховой олень Ичээни тут же крутанулся, чтобы не отстать. Молодой ламут не сплоховал, на ходу легко вскочил ему на спину.

Он не заметил восхищенного взгляда девушки.

* * *

Старец Гургули с сыновьями Ичээни, Гякичиканом и смекалистым Дэгэлэн Дэги перебрались к стойбищу колымских ламутов.

Глава колымских ламутов Кагана присматривался к чуму и нартам новых знакомцев, когда те отправились на охоту.

Зайдя в свой чум, Кагана закурил и задумался о чем-то.

Покуда глава рода думал, остальные домочадцы притихли и ждали, пока отец сам заговорит. Хозяйка чума Кулума с дочерью разложили на плоском столе вареное мясо, лепешки и разлили по кружкам крепкий чай.