Голгофа

— Ого! Но тогда скажите, чего мне от вас ожидать?

— Вы будете выполнять все наши распоряжения… если хотите остаться живым. Позовите сюда начальника своей охраны.

— Он вот, сидит рядом, — показал на шофера.

Качалин повернулся к нему, и тот кивнул: да, я и есть начальник охраны.

— Меня зовут Игорь. Игорь Иванович Кобрин, — представился главный охранник.

— Хорошо, Игорь Иванович. Тогда поезжайте в замок и привезите оттуда все деловые бумаги: печать, бланки, чеки. Сколько хозяин должен вам денег?

— Он нам не платил уже три месяца.

— Не платит деньги, а вы его терпите. Что же это за ребята такие, где у них самолюбие? Сколько же он задолжал каждому из вас?

— Ребятам по тысяче пятьсот долларов, а мне три тысячи.

Качалин повернулся к Сацу:

— У вас есть деньги?

— Я выпишу им чек.

— Нужны наличные. И немедленно.

Сац пожал плечами: наличных у него нет. Но Кобрин сказал:

— Деньги в сейфе. В замке три сейфа.

Сац кинул на него взгляд затравленного волка. Ноздри его мясистого, поросшего волосами носа вздулись, словно под воздействием ветра. Он тяжело дышал. А оба охранника со вниманием и надеждой смотрели на Качалина, ждали от него вопросов или приказаний. И приказание поступило:

— Поезжайте на своей машине в замок и привезите сюда сейфы и всех своих подчиненных–охранников. Если ослушаетесь, я двину на вас роту «черных ястребов».

Кобрин встал и весело проговорил:

— Все будет исполнено в точности!

И он с товарищем пошел к машине.

Качалин выдвинул к замку пятнадцать мотоциклистов, и они, сверкая фарами, окружили замок и не подавали никаких команд обезумевшим от ужаса охранникам; ждали, когда сами они решат все дело. И дело они решили в двадцать минут, и не далее, как через полчаса на двух японских грузовых «джипах» привезли к будке три сейфа и большую спортивную сумку с документами барона. Вот только охранники не все с ними приехали: два латыша и турки сбежали по дороге.

Сергей приказал рядовым бойцам разъезжаться по домам, а командиров позвал следовать за его машиной и «джипами». Две минуты потребовалось для того, чтобы три десятка «ястребов» как горох рассыпались по лесным дорогам, и уже очень скоро звук от моторов и свет от фар, — на этот раз притушенный, растворились в ночном мраке.

Кавалькада из трех машин в сопровождении семи мотоциклов следовала в Сосновку.

Ехали с потушенными фарами — на случай, если их будут преследовать милицейские вертолеты, но клубящийся дождевыми облаками воздух хранил тишину, и Сергей, заехав на знакомую небольшую поляну, объявил привал.

И едва он вышел из своего «Форда», как от мотоцикла отделился боец, подошел к нему, обнял за талию и тихо проговорил:

— Не узнали? А это я, Саша.

— Саша! — вскрикнул он. — Каким образом? Я же приказал вам с Олегом обосноваться в другом районе.

Саша тихо проговорила:

— Сами вы и выполняйте свой приказ, а я от вас никуда не пойду. Никуда — ни на один шаг!

Сердце Качалина сладко заныло от вдруг прихлынувшего счастья. Он прижался щекой к лицу Саши и нежно поцеловал ее в кончик уха. И сказал — так, чтобы никто не слышал:

— Правильно сделала. Умница. Я и сам хотел приехать за тобой.

И еще тише добавил:

— Не могу я… без тебя.

Саша еще крепче к нему прижалась, дышала тяжело, неровно; это был самый счастливый миг в ее жизни.

Барон «раскололся» быстро, без малейшего сопротивления. Качалин, поместив его в секретной комнате сосновского гаража и, затащив туда все три его сейфа, предложил открыть их. Открывались они набором секретного кода.

Даже Сергей, знавший психологию новых российских богатеев, их стремление рассовывать деньги и драгоценности по разным местам, был поражен количеством денег, хранившихся в сейфах. Они были до отказа набиты тугими пачками стодолларовых билетов. Барон вскрыл и секретные ящики, и ящички — в них сверкали синим огнецветьем горки крупнокаратовых бриллиантов, золотых брошей, колец и браслетов.

Сацу представили подробный список его преступлений, а также список банков и количество денег, помещенных бароном в России и в других государствах. Сац, взглянув на этот список, почернел: отдай он все эти деньги и ему не на что будет жить.

Качалин сделал вид, что не замечает его душевного потрясения, спокойно сказал:

— Вернете деньги — отпустим с миром, не вернете — передадим в прокуратору, и все ваши «художества» распечатаем в газетах. Вы станете знаменитым, вас будут узнавать на улицах. Но это все потом, а пока будем держать вас вот в этой нашей гостинице. Еда у нас хорошая, постель чистая, есть даже ванная; это не то, что чеченский плен. Но держать будем долго; может быть, и совсем не выпустим до тех пор, пока не перепишете на меня все свои счета. Вот вам мои реквизиты.

Качалин оставил на столе листок с реквизитами, рассказал Павлу, что и как нужно делать, выделил деньги командирам, и лишь к утру с Сашей и Евгением они поехали к себе, то есть в дом лесника.

Здесь веселый и счастливый Николай Амвросьевич руководил рабочими, расставлявшими мебель в пристройке, которую можно было назвать настоящим дворцом. Провел Качалина и Сашу в левое крыло второго этажа, показал им три прекрасные комнаты и сказал:

— Это — вам. Очень бы хотел, чтобы и вы жили с нами.

Сергей посмотрел в глаза Саши.

— Ну, говори: будем мы жить в этих прекрасных комнатах или поедем в Сосновку?

— Мы будем жить здесь. И — в Сосновке. И — в Москве. И — в Петербурге. А еще поедем к маме. Она живет недале- ко — в Дамаске.

И они рассмеялись. Сергей обнял ее за плечи, подвел к окну, за которым открывался вид на поляну, озеро — и дальше, на розовеющий горизонт. Солнце еще не взошло, но заря от его приближающихся лучей уж полыхала в полнеба.

— Это заря нашей жизни, — сказал Качалин.

Саша добавила:

— Свет возрождающейся России.

Александре в этот день исполнилось шестнадцать лет. Она была прекрасна. И — счастлива.

21 ноября 1998 г.

С. — Петербург