Голливудские мужья

Она знала, когда его нужно оставить в покое, и снова углубилась в захватывающую статью о лишае.

Хауэрд снял пиджак, плеснул в лицо холодной водой. Сердце в груди бешено металось, как и мысли в голове.

Какого хрена этот Захария Клингер себе позволяет? Он ему что – мальчик на побегушках?

Он – Хауэрд Соломен.

Хауэрд Соломен. Извольте это помнить.

«Я хочу» – ишь ты, он хочет! А «заплати им вдвое больше» – это еще что за хохма? Он, что, этот Захария Клингер – серьезно?

Да, черт бы драл этого твердолобого, – серьезно. А стало быть, Хауэрд Соломен должен претворять его команды в жизнь.

Да пошел он! Хауэрд Соломен еще ни перед кем на цырлах не ходил.

Он сидел на крышке унитаза, обхватив голову руками, пытаясь сосредоточиться.

За то, что он управлял «Орфеем», Захария Клингер платил ему огромные деньги, и за первый год на троне Хауэрд добился исключительных результатов. Когда Захария отдал ему бразды правления, студия была в полнейшем дерьме. У его безмозглого предшественника были астрономические накладные расходы, а продукции – никакой. За несколько месяцев студия у Хауэрда заработала, как хорошо отлаженная машина. Накладные расходы он свел к минимуму, снял с зарплаты кровососов и прихлебателей, закупил для проката продукцию на стороне. Не говоря уже о том, что запустил в производство три картины и заключил два десятка перспективных сделок.

Да, суперзвезды или актеры с мировым именем у него пока не снимаются. И что? Зато его фильмы сделают большие деньги. Что, в конце концов, важнее? Тьфу!

Тут прилетает Захария Клингер и начинает изображать из себя Санту Клауса. «Заплати им вдвое больше».

Хауэрд обязан обернуть это себе на пользу – иначе он с треском вылетит вон. Выбора нет – разве что стать самым высокооплачиваемым олухом года.

Под глазом у Чака Нельсона алел синяк, губа была разбита.

– Я на этого сукиного сына в суд подам! – завопил он, проснувшись в постели Уитни.

– Вылезай и уматывай, – распорядилась она сухо. – Сегодня у меня две встречи и совещание с моими новыми рекламщиками. Лучше, чтобы тебя здесь не было.

– Какие еще новые рекламщики? – недовольно проворчал он. – И почему мне здесь не быть?

Она терпеть не могла, когда он начинал ее допрашивать. Какого черта, он ей не муж, почему она должна перед ним отчитываться? Когда-то успешная карьера Чака вдруг резко и по необъяснимой причине дала по тормозам, и это приводило его в бешенство. Ее – тоже. И она всерьез обдумывала совет Зеппо Уайта. «Избавься от него, детка. Зачем тебе такой камень на шее? Пусть гуляет».

Придется так и поступить. Чем быстрее, тем ей же лучше. Но просто так ей от него не отделаться. Чак легко впадает в крайности, то он – глупый восторженный щенок, то – разъяренный псих.

Понятное дело, ее карьера вызывала у него зависть, а теперь, благодаря Зеппо, ее ожидает новый виток.

Вызывал у него зависть и Мэннон.

По сути безумную ревность у него вызывали все и вся в ее орбите.

К счастью, они жили порознь. Она приезжала в его дом на побережье. Он изредка оставался ночевать у нее в Лома-Виста. Но никаких обязательств перед ним у нее не было. Слава Богу!

– Тебе лучше здесь не быть, – терпеливо объяснила она, – потому что ты будешь дохнуть от скуки.

– Да, ты права, – согласился он. – Так кто твой новый рекламный агент? И с какой стати? Я думал, ты вполне довольна теперешним.

– Так и есть. Просто Зеппо хочет, чтобы у меня сменился образ, поэтому мной будут заниматься «Брискинн энд Бауэр».

Какой новый образ?

– Более серьезный.

Он загоготал.

– Более серьезный? У тебя?

Он насмешливо фыркнул.

Рот ее приоткрылся – кому же приятно слышать такое? Чак не воспринимает ее, как актрису. Он никогда так прямо не говорил, но она чувствовала, и это ее раздражало.

Зеппо прав. Пора делать Чаку Нельсону ручкой.

Кокаин прожег полосу. Полосу ясных и четких мыслей. Эдакую тропу-просвет сквозь темные замыслы Захарии К. Клингера.

Из туалетной комнаты Хауэрд вышел другим человеком. Ему предстоит шагнуть в вихрь. Он возьмет немыслимую ситуацию и заставит ее работать на себя.

Звонком он вызвал секретаршу.

Она вошла в кабинет – эдакий спелый кумкват, [10] подрагивающие губы и упакованная в ангору пышная грудь.

10

Кисло-сладкий плод семейства цитрусовых

– Да, мистер Соломен?

Интересно, как этот лакомый кусочек просочился сквозь сито Поппи? Ах, да, ведь его секретарша в отпуске; так что это всего лишь временная замена.

– Мне нужны фамилии агентов Силвер Андерсон, Мэннона Кейбла и Клариссы Браунинг.

Насчет Уитни можно не спрашивать, ее представляет легендарный Зеппо Уайт – легендарный в собственных глазах.

– Да, мистер Соломен.

– Вы актриса? – не удержался он.

Она кивнула.

Вот и сыграйте это, едва не сорвалось у него с языка. В нем вдруг зашевелился мужчина. Наверное, взбудоражила возможность перехитрить Клингера.

Вытащив из ящика стола коробочку с зубочистками, он разломил одну пополам и яростно набросился на собственные десны. В список врачей, которых надо посетить, придется добавить и зубного. Наверняка разболталась коронка, где-нибудь появилась дыра. У кого есть время ходить к зубному?

Секретарша добыла нужные фамилии в считанные минуты. Он внимательно их изучил.

Кларисса Браунинг входила в большую корпорацию, «Артистс». Ее представителем был Сирил Мейс, человек хваткий, этого на мякине не проведешь.

Мэннон Кейбл платил свои десять процентов Сейди Ласаль. Ах, Сейди… королева агентского корпуса. Иметь с ней дело было всегда приятно.

Силвер Андерсон обслуживал Куинн Лэттимор. Мелкая рыбешка.

Было всего лишь начало одиннадцатого. Он снова вызвал секретаршу.

– Соедините меня с Сейди Ласаль, – распорядился он. – Потом я хочу поговорить с Сирилом Мейсом, Зеппо Уайтом и Куинном Лэттимором – именно в такой последовательности. Никаких входящих звонков не принимаю, даже если позвонит жена – любая из жен.

Секретарша кивнула.

– Да, мистер Соломен, – послушно сказала она.

– По-моему, – поразительное лицо Уитни было на редкость серьезным, – в глазах публики я – чересчур легкомысленная особа.

– С чего вы это взяли? – удивился Берни Брискинн, старший партнер в компании «Брискинн энд Бауэр». Старая голливудская гвардия, круглолицый, толстогубый, на глазу – черная повязка. Если верить слухам, он потерял его, сцепившись с Хамфри Богартом из-за женщины.

Уитни нетерпеливо отмахнулась от него.