Голливудские жены

Он ворвался в квартиру и, к своему удивлению, застал дома Рэнди — тот спал, растянувшись поперек кровати. Бадди требовалось только переодеться и быстро убраться. Не годится заставлять Сейди Ласаль ждать. Проблема — что надеть? Лучший пиджак, брюки и рубашка изуродованы. Он открыл стенной шкаф, забитый шмотками. Ничего не было видно, и он поднял штору на окне.

Рэнди беспокойно заворчал:

— Опусти чертову штору и отвали. Не мешай спать.

Это вместо приветствия! Он мигом перерыл свои вещи, сваленные в одном углу шкафа. Схватил другой свой пиджак от Армани. Мятый и грязный, но придется довольствоваться таким.

Брюки и рубашка в таком же состоянии. Он тихо выругался и стал переодеваться.

Рэнди сел и свирепо на него уставился.

— Заведи собственную говенную халупу, Бадди. У меня не богадельня, а ты у меня, мужик, в печенках уже сидишь.

— Не вышло с Мэрли, а? — сочувственно справился Бадди.

Рэнди было не до смеха.

— Отвали, и ноги твоей чтоб здесь больше не было, ключ оставь, а говенные деньги, что мне должен, перешлешь.

Бадди сгреб вещи и затолкал в чемодан. Рэнди он не винил.

Не стоит засиживаться дольше, чем приятно хозяевам.

Встретиться лицом к лицу с бывшей женой Нийла — не совсем то, чего ждала Монтана. Но она сохранила невозмутимость, представилась с коротким рукопожатием, хотя и почувствовала себя оскорбленной, поскольку пришлось спросить:

— Вы видели его?

Мэрли, расположившаяся у реанимационной, потрясла светлыми кудряшками.

— Никого не пускают, — объяснила она.

«Я его жена, — подумала Монтана. — И нравится им это или Нет, я зайду к нему».

Появился врач. Красавец лет сорока с хвостиком, выхоленный до изнеможения. Вид его доверия у Монтаны не вызвал. От туфель «Гуччи»и толстых золотых цепочек под белым накрахмаленным халатом ей стало как-то не по себе.

— Миссис Грей? — вкрадчиво спросил он, направляясь прямо к Мэрли.

— Да, — выдохнула Мэрли. Она была из тех женщин, которые, очень нервничая, начинают говорить тоненьким детским голоском с драматическим придыханием.

— Миссис Грей — это я, — решительно объявила Монтана, вставая между ними.

Врач взглянул на нее в замешательстве. Она заметила, что брови он выщипывает, а темные круги под глазами скрывает, чуть-чуть их подрумянивая.

Замешательство сменилось улыбкой, когда он вспомнил, ЧТО это ведь Голливуд.

— Ах! — понимающе вздохнул он. — Вы обе миссис Грей.

— Пять за сообразительность, док, — обрезала Монтана. — Можно тут где-нибудь поговорить с глазу на глаз?

— Вы теперешняя миссис Грей?

Она хотела съязвить, но удержалась.

Он провел ее в отдельный кабинет. Мэрли пыталась увязаться за ними, но Монтана остановила ее взглядом.

— Миссис Грей, — сказал врач, сжимая пальцы и глядя ей прямо в глаза, — ваш муж в очень плохом состоянии.

— Понимаю, доктор. Мне хотелось бы знать точно, что произошло.

Он взял со стола какие-то бумаги и принялся их внимательно изучать.

— Вы еще не говорили с мистером Истерном?

— Говорила, но он ничего не сказал. Сюда его привез Оливер Истерн?

Минуту доктор был в нерешительности.

— Мистер Истерн позвонил мне… Хорошо, что он был с вашим мужем в это время.

Но Оливер был на банкете. С чего бы ему уходить с банкета и ехать к Нийлу? Она нахмурилась. «Мазерати» Нийла стоял перед домом Джины Джермейн, и, пока она ждала Бадди у ворот, на бешеной скорости подъехала машина. Если подумать, так, может, это и был Оливер.

Должно быть, у Нийла случился приступ в то время, когда он был с Джиной. Она вызвала Оливера. А Оливер послал за врачом, который, ясное дело, об этом шуметь не должен.

— Чем был вызван приступ? — холодно спросила она.

Он пожал плечами.

— Кто знает? Перегрузки, переедание, стресс…

— Секс?

Притворяться он не умел. Красивое лицо омрачилось чувством вины.

— Может быть, секс. Все что угодно может это вызвать…

— С Джиной Джермейн? — перебила она.

Теперь наступил черед доктора хмуриться. Пропади пропадом Оливер Истерн, который затеял делать из всего этого тайну.

Жена знает, в чем дело. И, вероятно, знает вся больница. Не каждый день в отделение неотложной помощи доставляют сцепленные друг с другом парочки, которых приходится расцеплять хирургическим путем. Особенно если одна половина парочки — кинозвезда.

Он вздохнул.

— Видно, что с положением дел вы знакомы, миссис Грей.

Ситуация печальная, но все мы люди, и я уверен, что для вас главное — чтобы мистер Грей поскорее поправился и выписался.

Он сменил голос отзывчивого друга на деловой тон врача.

— Он перенес два инфаркта. Первый — до того, как мы привезли его в больницу, а второй — после того, как их с мисс Джермейн… э… разделили.

Ей показалось, что она не правильно расслышала.

— Что? — переспросила она, чувствуя, что ей холодно и знобит.

Осторожно подбирая слова, он объяснил, в чем дело:

— Вагинизм. Резкое сокращение влагалища, что и вызвало у мистера Грея… э…

Больше она не слушала. Ее мутило. То, что у Нийла случился инфаркт, ухе плохо. Но при таких обстоятельствах!

До нее смутно доходило, что бубнил доктор.

— ..истощен и ослаблен… без сознания… пульса и давления нет… искусственное дыхание дало результат… реанимация… теперь состояние устойчивое… сделано все возможное.

Она чувствовала, как по телу расползается слабость. Ощущение холодное и вязкое. Внезапно она свалилась в обморок.

Хлопоты гостиничной прислуги разбудили Росса Конти. Осторожные шорохи за дверью в коридоре, дребезжание посуды, испаноязычный шепот. Он потянулся, откашлялся и подумал, как хорошо спать в одиночестве. Потом вспомнил о сообщении, сделанном Джорджем Ланкастером, и помрачнел. Вот так вот взять и погубить картину. Отдали роль Джорджу Ланкастеру. Да он даже из презерватива выпутаться не может. Все это знают.

Он нахмурился еще больше, когда снимал трубку и заказывал себе в номер плотный завтрак.