Голливудский мустанг
Шрифт:
Он повернулся на бок, лицом к Джулии. Она лежала на спине с закрытыми глазами, лаская его член и улыбаясь. Вскоре Джек уже оказался на Джулии.
Она шепнула ему в ухо:
— Лучше… на этот раз лучше.
Джулия была права, потому что теперь он тоже кончил.
Они немного поспали. Затем снова позанимались любовью, потом еще раз. Она совсем не пила, Джек следил за ней. Ни водку, ни «чай», ни даже воду.
Она сыграла в спектакле. До последней сцены была в ударе. Ни местные критики, ни зрители не заметили, что последнюю сцену Джулия сыграла хуже. Публика была в восторге.
Но проблемы, разрешившиеся в Нью-Хейвене, не исчезли совсем. Приближаясь к Бостону, Джулия перестала выходить из своего купе. Словно они ни о чем не договорились в Нью-Хейвене, словно не было хвалебных статей. Кермит забеспокоился.
— Сходите к ней. Звезда не должна грустить после такой прессы. Что-то не так, — сказал он Джеку.
— Она устала, — отозвался режиссер. — Она отдыхает.
— Нет, — возразил Кермит. — Невротики не отдыхают. У них энергии больше, чем у кого-либо. Сходите к ней!
Джек отправился к Джулии. Он застал ее лежащей на койке.
— Я думала, ты не придешь, — грустно сказала она, ища утешения, ободрения. — Я хотела поговорить с тобой. О концовке.
— Концовка великолепна! Она удалась!
Но убедить ее словами было невозможно. Вскоре он понял это. Лег рядом с Джулией, начал целовать ее груди; она взяла его за член.
На железнодорожных путях, соединяющих Нью-Хейвен с Бостоном, есть участок, где поезд раскачивается особенно сильно. Там не рекомендуется делать две вещи: есть суп в вагоне-ресторане и заниматься любовью.
Подъехав к Бостону, Джулия не обрела успокоения, не стала счастливей, не изменила своего мнения насчет последней сцены третьего действия. Их ждали и другие неприятности. Когда они прибыли в «Ритц», Кермит получил там несколько адресованных ему сообщений. Звонили с переулка Шуберта.
У спонсоров были свои шпионы в Нью-Хейвене. Что случилось с Джулией Уэст? Почему она так ужасно выглядит? Она снова пьет? Приближается к новому нервному срыву? Может ли Кермит гарантировать, что она продержится до Нью-Йорка?
Этот малыш Финли, похоже, весьма талантлив, но, возможно, сейчас Джулии необходим другой режиссер — более зрелый и уверенный в себе? Может быть, Джош окажется свободен, или Гейдж согласится навести последний глянец перед Бродвеем? Как отнесется к этому он, Кермит? Почему, подойдя вплотную к успеху, не сделать для него все возможное?
— Я не стану менять Финли на другого режиссера. Он нужен спектаклю. Нужен Джулии. Он довел ее до сегодняшнего дня и справится с ней в дальнейшем, — ответил Кермит.
Он не стал делиться с Джеком содержанием этой части разговора. Сказал лишь о том, что спонсоры обеспокоены внешним видом актрисы. Джек признал, что она все же пьет, делает это открыто, в его присутствии. Неудивительно, что она выглядит ужасно.
— Тогда заставьте ее прекратить!
Кермит приказывал и умолял одновременно.
— Не могу, — сказал Джек. — И никто не смог бы…
— Она будет выглядеть ужасно в Нью-Йорке!
Джек Финли понимал это лучше, чем кто-либо. Он делал все от
него зависящее. Благодаря его усилиям, она являлась каждый день на репетиции, а вечером — на спектакль. Но не более того. А требовалось больше.Бостонские рецензии были весьма хорошими, но в них содержался намек на то, что мог сказать о Джулии Нью-Йорк. Один из критиков, известный своей прямотой, написал: «Вернувшуюся Джулию Уэст приятно видеть в любом состоянии». Он давал понять, что Джулия выглядит не лучшим образом. Это было серьезным предупреждением, сделанным по-дружески, потому что критик любил театр и то, как работает Джулия.
Джек использовал эту статью для того, чтобы заставить Джулию воздержаться от спиртного — хотя бы до нью-йоркской премьеры. Но он лишь рассердил актрису. Она взорвалась:
— Ради тебя я отказалась от Джоша! И от Гейджа тоже! Одри приезжала только для того, чтобы спросить мое мнение. Спонсоры хотели получить от меня согласие на замену режиссера. И я сказала — нет! Нет!
Джулия поймала его врасплох. Он был не готов к этому. Пресса в Нью-Хейвене и Бостоне высоко оценила его работу. Спектакль имеет успех. Джулия продолжает играть. Неужели его действительно хотели заменить? Или это ложь неврастенички, придуманная для того, чтобы поставить на место его, Джека, обвинившего ее в злоупотреблении спиртным? Он предпочел счесть, что это ложь.
Днем, между репетицией и спектаклем, он лег с ней в постель. Она не отпускала его до тех пор, пока уже не осталось времени на обед. Ей пришлось выпить две больших рюмки неразбавленной водки, чтобы быть готовой к тому моменту, когда ассистент режиссера скомандует: «По местам!»
Во время первого действия, после появления Джулии, вызвавшего аплодисменты, Джек схватил Кермита за руку и вытащил его из темного зала в фойе. Там он спросил его:
— Вы хотите заменить меня?
— Господи, как вы можете говорить такое? Я уже четыре дня борюсь со спонсорами не соглашаясь на это.
Джек тотчас пожалел о том, что атаковал Кермита. Но он узнал, что Джулия не лгала. Она сказала ему правду. Джек расстроился. Но у него не было времени, чтобы предаваться унынию, потому что Кермит продолжил:
— Вместо того чтобы беспокоиться об этом, вы бы лучше вернулись в зал и присмотрели за ней. Подумайте, что можно сделать с ее лицом. Сегодня она выглядит хуже, чем когда-либо!
К концу недели по вызову Кермита в Бостон прилетел новый гример. Но Джулия не подпустила к себе этого человека. Она всегда сама занималась своими волосами и впредь будет делать это без помощи посторонних! И накладывать грим — тоже! Всегда!
Она хлопнула дверью гримерной, заперла ее и не впустила даже своего личного гримера. Женщина, обслуживавшая Джулию на протяжении четырех последних спектаклей, села возле пожарной лестницы и заплакала. Когда Кермит попытался утешить ее, она сказала:
— Такой она еще никогда не была. Даже в последний раз.
Кермит бросил взгляд на Джека; они оба поняли, что имела в виду женщина. Кермит внезапно качнул головой, подавая знак. Джек отошел от плачущей женщины и направился к двери гримерной.