Голливудский участок

Слово «снежок» вызвало глубокий отклик в душе Фарли. Сейчас ему хотелось покурить, как никогда в жизни. Он отчаянно нуждался в Олив. Если бы она была с ним, он отвез бы ее на кладбище автомобилей и послал продать карточки. Если Козмо хотел убрать их, ему пришлось бы довольствоваться Олив. Черт ее подери!

— У меня остался всего десяток первоклассных карточек, — сказал Фарли.

— Этого достаточно. У Грегори несколько новых рабочих, которым нужны водительские права. Грегори платит так мало, что у него мало кто задерживается. Всегда новые рабочие.

— Во дворе есть собака?

— Я скажу Грегори, чтобы он ее привязал. Нет проблем.

— Скажи Грегори, чтобы он мне позвонил. Если он попросит приехать, я приеду. Он не бандит. Он бизнесмен. А насчет тебя я не слишком уверен.

— Хорошо, я сейчас позвоню Грегори. А если он попросит приехать?

— Тогда я буду у него в девять часов. Скажи, чтобы Грегори положил деньги в конверт и просунул его в ячейку сетки ограды. Если деньги там будут, я заеду и отдам карточки.

— Ладно, Фарли, — сказал Козмо и добавил: — Позвони, если Олив придет домой.

— Зачем?

— У меня есть для нее хорошая работа.

— Ты лучше побеспокойся о баксах, которые отдашь в эти выходные, — пробурчал Фарли. — А об Олив, если она вернется, я позабочусь сам.

Когда Козмо закрыл сотовый телефон, Айлия глубоко затянулась и, не выдыхая дым, сказала:

— Если он приедет сегодня на кладбище автомобилей, он ничего не знает об ограблении банкомата.

— Но я все равно его убью. Прекратится хотя бы шантаж с бриллиантами.

— Шантаж продолжится, Козмо. Наши деньги у Олив, она знает об обоих наших делах. Для нас опасен не столько Фарли, сколько она.

— Но я все равно должен его убить?

— Да, он должен умереть. Олив, возможно, не станет нас шантажировать. Сейчас у нее много денег. Она накупит кучу наркотиков и умрет счастливой через два-три года.

— Наших денег, — сказал он.

— Да, Козмо. У нее наши деньги. Звони Грегори. Повтори все еще раз и заставь его поверить, что ты только хочешь напугать Фарли, чтобы он вернул долг. Скажи Грегори, что заплатишь за «мазду» в понедельник.

Прежде чем набрать номер Грегори, Козмо спросил:

— Скажи, Айлия, когда Грегори привозил ключи от своей мастерской, ты с ним трахалась? Нет?

— Конечно, да, Козмо, — сказала она. — А что?

— Если Грегори не захочет связываться с Фарли, побоится пускать под «мазду», можно я скажу, что ты еще раз хочешь приготовить для него стакан чая? Чтобы успокоить его?

— Конечно, Козмо, — ответила Айлия. — Мой чай — лучший в Голливуде. Спроси у Грегори. Спроси у всех, кто пробовал мой чай.

Экипаж «6-Х-72» получил вызов через двадцать минут после того, как отъехал от «Дома Чан». Нейт Голливуд развернулся и вжал педаль газа в пол.

Когда они вернулись в ресторан, миссис Чан кивком указала в сторону кухни. Там они нашли Тедди Тромбона, сидящего рядом с чурбаном для рубки мяса у задней двери и счастливо уписывающего за обе щеки огромную миску поджаренной лапши.

— Тедди, — спросил Нейт, — ты нас помнишь?

— Я не причиняю никаких неприятностей, — забеспокоился Тедди. — Меня сюда пригласили.

— Никто не говорит, что ты причиняешь неприятности, — сказал Нейт.

— Всего пара вопросов, и можешь продолжать наслаждаться своей лапшой, — сказал Уэсли. — Помнишь драку на бульваре? Мы приехали на вызов. Ты дал нам карточку с записанным на ней автомобильным номером. Помнишь?

— О да! — ответил Тедди. К его бороде прилипла лапша. — Тот сукин сын ударил меня исподтишка.

— Точно, — согласился Нейт. — У тебя сохранилась карточка? Та самая, с автомобильным номером.

— Конечно. Но она никому не нужна.

— Она нужна нам, — сказал Уэсли.

Тедди Тромбон положил вилку, залез в карман грязными пальцами и вынул визитную карточку «Дома Чан».

Уэсли взял ее, взглянул на номер и кивнул Нейту, который сказал:

— Тедди, на какой машине ездил тот почтовый вор?

— Старый синий «пинто», — ответил Тедди. — Я записал это на карточке.

— А как выглядел тот парень?

— Я мало что помню. Белый мужчина лет тридцати. Может, сорока. Злобный, раздражительный. Оскорбил меня. Поэтому я и записал автомобильный номер.

— А его подельник? — спросил Уэсли.

— Женщина. Это все, что я запомнил.

— Ты узнал бы их, если бы встретил еще раз? — спросил Нейт.

— Нет, они были для меня просто темными тенями. Он был просто темной тенью, которая грязно ругалась.

— Повтори нам, как она его называла, — сказал Уэсли.

— Не помню.

— Ты говорил «Фредди», — напомнил Уэсли.

— Разве?

— Или «Морли».

— Наверное, если вы так говорите. Но я не помню.

— Ты видел их до или после того случая?

— Да, я видел, как они пытались надуть кассиршу в магазине.

— Когда?

— Через несколько дней после того, как он меня оскорбил.

— В каком магазине?

— Может, это был «Таргет». А может, «Радиошэк». Или «Бест бай». Не помню. Я бываю в разных местах.

— По крайней мере, — сказал Нейт, — ты их хорошенько рассмотрел, так ведь?

— Да, но я все равно не помню, как они выглядят. Они белые. Может, лет тридцати. Или сорока. Но может быть, и пятидесяти. Я больше не различаю возраст. Можете спросить у парня в магазине. Он дал мне десять баксов за то, что я подсказал, что они мошенники. У них была поддельная кредитная карта. Или поддельные деньги. Что-то в этом роде.

— Господи! — пробормотал Нейт, в отчаянии глядя на Уэсли.

Уэсли сказал:

— Если мы найдем магазин и парня, который их видел, ты по крайней мере сможешь сказать, что это те же самые люди, которые воровали почту?

— Это он воровал почту, — поправил его Тедди. — Она не воровала. У меня такое впечатление, что она нормальная женщина. А он — полное дерьмо.

— Если с тобой захотят поговорить детективы, где тебя найти? — спросил Уэсли.