Голод

Я мог бы посвятить свою жизнь лишь тому, чтобы незаметно следовать везде за ней, впитывая каждую секунду её жизни. Собирая по крупицам её мир внутри себя. Чтобы прожить эту жизнь рядом с ней незаметной тенью, которая в один момент поглотит её целиком и без остатка.

И в этом была жуть моей одержимости.

Я хотел её всю.

Всегда.

Каждую секунду.

Отпустить её на час или два было равносильно смерти, потому что я хотел знать о ней все.

Я хотел стать частью её самой – физически, морально, эмоционально.

Для меня было одинаково важно ощущать её рядом, и при этом знать о ней всё до мелочей: какой кофе она пьет? сколько сахара добавляет? тянется ли когда просыпается? Какие цветы любит? Её первую любовь. Её первого учителя.

Всё. Всё! ВСЁ!!!!

Подкравшись к девушке, я остановился сбоку от неё, впитывая в себя её образ жадно и ненасытно, когда Соня продолжала бежать в такт музыке в её наушниках, не обращая внимания на меня – огромную животрепещущую тень, нависшую над её хрупкой маленькой фигурой.

Лишь в какой-то момент, Соня чуть повернула голову, видимо, почувствовав неладное, и её длинные ресницы порхнули, уткнувшись в мою грудь, когда голубые глаза распахнулись:

– Боже!

Сбившись с ритма, девушка оступилась, едва не улетев назад по все ещё летевшей беговой дорожке, когда я быстро поймал её, обхватив за талию, и поставив на твердый пол.

Больше всего на свете я хотел прижать её к себе.

Я знал мягкость её тела.

Я не мог вырвать из своей памяти слайд, когда прижал её к себе в доме на берегу, утопая в роскошных волосах и уже тогда понимая, что я пропал.

– Генри? Что ты здесь делаешь? Отпусти меня!

Чувства в её голубых распахнутых глазах сменялись так быстро, что я тонул в них, захлебываясь.

Шок, восторг, боль, растерянность, ярость – чувства порхали в её бескрайней, словно небо, бирюзе, когда я боялся даже вздохнуть, чтобы не стиснуть её в своих руках, прижать к себе, и унести.

– Я сказала, убери от меня свои руки!

Рыкнула девушка, и в глубине её глаз полыхнула ярость, когда она уперлась своими маленьким прохладными ладонями в мои горящие огнем руки, а я не смог сдержать улыбки.

Она полыхала, её глаза сияли, и зверя внутри меня заводило лишь ещё сильнее её неповиновение, её огонь, её дерзость, когда он урчал в моем теле вибрацией, смакуя каждую её эмоцию.

– Не могу…- прошептал я, склонившись к девушке сильнее так, что моё дыхание коснулось её локонов, выбившихся из косы.

И я говорил чистую правду.

Но она не поверила, когда её черные бровки нахмурились и в зрачке появился колкий лед:

– А ты смоги! Напрягись и сделай!

Я притянул её к себе ближе, не обращая внимая, что Соня пыталась тормозить пяточками, и ей пришлось упереться своими ладонями в мою вздымающуюся грудь, когда я прошептал излишне низким хриплым голосом, склонившись над ней ещё сильнее и почти касаясь её височка губами:

– Мне напрячься ещё сильнее?

Под её ладонями сжимались мои мышцы, горя от желания, чтобы она прикоснулась к моей обнаженной коже, скинув ткань спортивной кофты.

Слишком близко! Слишком опасно!

Я не мог вспомнить, когда я томился в своей жизни в ещё большем возбуждении, чем сейчас!

И, словно почувствовав это, девушка моргнула, отрывисто выдохнув, когда в её опущенных глазах, сквозь пелену длинных ресниц промелькнула растерянность и восторг.

Но лишь на долю секунды, прежде чем снова вернулась её ярость и попытки отрешенности:

– Мне нет дела до твоей напряженности!

– Действительно? – чуть улыбнулся я, глядя на то, как задрожали её пальчики, прижатые к моей груди, которые я не держал насильно. К которым я даже не прикасался, притягивая её к себе за талию, отчего девушка выгибалась, заставляя зверя внутри меня рычать от удовольствия.

– Да, - буркнула она, но услышав в её сладком голосе явную неуверенность, я не смог сдержать ещё более широкой улыбки, наблюдая за ней сверху вниз, и втягивая её аромат в себя глубже и глубже.

И я отчетливо видел, как под моим горячим дыханием девушка терялась, не в силах оторвать от меня своих ладней, как этого не мог сделать и я.

Как лед её отчужденности постепенно плавился, забирая с собой и ярость, которая смешивалась с болью.

– отпусти меня, Генри, разве не ты этой ночью сказал мне держаться от тебя подальше?

– …и это было бы самым правильным, поверь мне, - глухо выдохнул я, ведь её боль была и моей болью.

Я воспринимал её ещё сильнее. Она ранила меня вдвойне, потому что это была рана, нанесенная мной. И было страшно оттого, что слезы моей девочки были напрасны, ведь теперь пути назад не было.

А впереди её ждали слезы ещё более горькие и болезненные.

От моих слов, Соня уперлась в мою грудь кулачками, пытаясь меня оттолкнуть от себя.

Детка, ты ещё не знаешь, что ты потеряна для всего мира.

Тебе будет жутко, тебе будет больно…но уже слишком поздно.

– Если ты не заметил, именно это я и делала, пока ты не явился сюда! – зашипела рассерженно Соня, дернувшись в моих руках, и пытаясь скрыть своё разочарование и новую волну удушливой боли за яростью и злостью.

Но я настойчиво притянул её к себе ещё ближе, приподняв над полом, с упоением чувствуя, как её пальчики по инерции вцепились в мою кофту, потеряв опору, и прошептав, склонив голову так, что мог коснуться губами её ушка:

– …но сейчас у нас есть одна проблема, - отрывисто втянув в себя воздух, Соня притихла, боясь даже выдохнуть, - Теперь я ни за что не отпущу тебя, детка, даже если ты захочешь уйти…

Её близость сводила меня с ума, и лишь остатки рассудка кричали мне, что мы не одни и кажется все в этом огромном зале глазели на нас. Ужасно было то, что я плевать хотел на других. Она была рядом! В моих руках! Её тепло становилось моим! И я отчаянно боялся, что сейчас не удержусь и просто утащу её в раздевалку или в машину, закинув на плечо, чтобы показать, что мои слова не пустой звук..

– …твой аромат в моей крови…. – я глубоко втянул воздух, наслаждаясь тем, как он огненными языками ласкает мою грудь, разжигая этот огонь в моих подрагивающих бедрах.

Но мне было мало! И я лизнул кончиком языка её ушко, проведя горячую дорожку по изогнутой дорожке вниз до нежной мочки ушка, слегка прикусив её, едва не застонав вслух, когда девушка дернулась в моих руках.

….- я знаю твой вкус, я выслежу тебя подобно зверю, где бы ты ни была.

Отрывистое дыхание Сони на моей щеке опалило шкуру зверя, отчего я стиснул зубы до боли в скулах.