Голод

Большую часть врачебных обязанностей Сергеич поручил своей помощнице Катерине, которая до войны работала фельдшером на Заставе, когда здесь еще служили пограничники. Именно она лечила простуды и обморожения, принимала роды у женщин и консультировала будущих матерей. Зато всеми травмами и ранениями, когда было не обойтись без помощи хирурга, Сергеич занимался сам.

После печально памятного случая с затонувшей лодкой Максима, доктор внимательно осмотрел его. Долго простукивал пальцами тело и слушал легкие, даже заглянул в рот и в зрачки, но в конце только развел руками: «Не знаю, как ты выжил, пробыв столько в холодной воде. Видно, судьба. Хотя кое-что указывает, что ты пережил клиническую смерть. Впрочем, это неважно. Я бы на твоем месте задумался, почему вдруг утонула лодка?»

«Я сам удивляюсь!» — признался Максим.

«Вот и подумай над этим», — закончил медосмотр Сергеич.

Что он хотел сказать тогда, Макс так и не понял.

Глава 4 ВОЗВРАЩЕНИЕ

Прежде чем выйти в открытое море, пришлось долго плыть по изрезанному узкими бухтами заливу. Максим с любопытством разглядывал вздымающиеся из воды почти отвесные голые скалы. Однако первое впечатление о пустынности берегов оказалось ошибочным. Сначала Макс заметил раскинувшееся на камнях тело мертвого кальмара, а может, гигантской медузы — расстояние не позволяло как следует рассмотреть существо, которое недавний шторм выбросил на берег, а попросить у Седого ради забавы его бинокль зверобой не решился. В другом месте на берегу появилась лохматая фигура саблезуба. Зверь пытался достать или выловить что-то из скальной расщелины, но, почуяв посторонний запах, поднял голову и проводил проплывающую мимо лодку пристальным взглядом. На всякий случай гребцы еще до команды Седого взялись за весла, но хищник не стал преследовать лодку охотников. В воде у него было не так много шансов догнать двуногую добычу, как на берегу, и зверь прекрасно понимал это. Тем не менее, когда силуэт монстра растаял вдали, все находящиеся в лодке почувствовали облегчение.

Перед выходом из залива Макс почувствовал, что его товарищей вновь охватывает тревога: закурил свою костяную трубку Ванойта, нервно откашлялся сидящий на корме Седой, завозились на скамьях гребцы. Никто не забыл вчерашнюю схватку с китом-убийцей, едва не закончившуюся для Пашки, да и для всех остальных, трагически. Но на этот раз тревога охотников оказалась напрасной: шторм, видимо, распугал морских хищников, заставив их уйти в глубину. Во всяком случае, сколько ни вглядывался Макс в плещущуюся за бортом воду, он не заметил ни стай акул, ни кошмара всех выходящих в море охотников — ревунов. Иногда попадались куски расколовшихся льдин, в основном мелкие, Седому даже ни разу не пришлось менять курс, а встречающиеся на пути льдины гребцы и сам Максим попросту отталкивали баграми. «Плыть бы так до самой Заставы», — с надеждой подумал он.

Так они проплыли до вечера. Неумолимо клонящееся к закату солнце окончательно нырнуло за горизонт, а Застава или хотя бы знакомые берега так и не появились. Управляющий лодкой Седой, который уже часа два как, не таясь, озабоченно разглядывал компас, нахмурился и объявил:

— Заночуем на берегу. На рассвете продолжим путь.

Максим не мог ничего понять. Если накануне они плыли до места высадки день с небольшим, значит, и обратный путь должен занять примерно столько же. Но раз даже такой опытный кормщик, как Седой, десятки, а то сотни раз выходивший в море, не узнает берег, значит, они еще далеко от Заставы.

Гребцы недовольно переглянулись. Ночевать в незнакомом месте не хотелось никому. Кто знает, что их там ждет? Хорошо если лишь голые камни. А если клыки и когти саблезубов?

— Нельзя на берег! Нужно плыть! Плыть дальше! — выразил общее мнение Ванойта. — Если надо, я могу сесть у руля.

— Или я! — поддержал старого ненца Макс.

Седой строго взглянул на него и сдался:

— Вздремни пару часов, потом сменишь меня.

Сон долго не приходил. Привязав себя к скамье веревкой, чтобы случайно не вывалиться за борт, Макс привычно расслабился. Но стоило закрыть глаза, в голову полезли воспоминания прошлой ночи. По прошествии дня они сильно смазались, и теперь Макс уже вовсе не был уверен, что все, что он видел и чувствовал ночью в пещере, происходило в реальности. Может, все это: и внезапный озноб, и тень, и колышущийся в безмолвии дым было кусочками сна, привидевшегося ему ночного кошмара? Хотя знобило его, скорее всего, по-настоящему — в пещере было чертовски холодно.

— Макс, Макс…

Узнав голос Седого, он открыл глаза — значит, все-таки удалось немного вздремнуть.

— Отдохнул? Сможешь вести лодку?

— Конечно! — зверобой энергично кивнул.

— Тогда садись на мое место, а я пару-тройку часов подремлю.

Уступив Максиму румпель, Седой перебрался к гребцам.

— Повезло нам с ночью — небо светлое. Но если что, сразу буди.

По небу разливался переливающийся призрачный свет, который Седой и те, кто постарше, называли «северным сиянием». Почти всем на Заставе нравилось смотреть на загорающиеся в темном небе блуждающие огни, хотя сам Макс ничего красивого в них не видел. Они напоминали ему пылающие волны, скатывающиеся с горящего неба на беззащитную землю. Вот и Ванойта называл загорающийся в вышине свет «небесным огнем» и всякий раз при виде разноцветных всполохов озабоченно хмурился. Но разгоревшийся в небе «огонь» освещал путь их охотничьей лодке, тут Седой оказался прав — в этом им действительно повезло.

Глядя, как кормщик устраивается на скамье гребцов, Макс неожиданно спросил:

— Вы не знаете, куда прошлой ночью выходил Ванойта из пещеры?

Тот резко повернулся:

— А он куда-то выходил?

Макс пожалел о своем вопросе, но и обманывать Седого тоже не хотелось. Он неопределенно пожал плечами:

— Не уверен, просто ночью я его в пещере не видел.

Седой нахмурился:

— Надо будет разобраться.

Макс не стал ничего отвечать. Он с большим уважением относился к кормщику. Впрочем, как и к Ванойте, и сейчас искренне пожалел старика. Слишком грозно прозвучало последнее обещание Седого.

О чем бы тот не думал, но многочасовое управление лодкой утомило даже бывалого кормщика, и вскоре чуткий слух Макса уловил свистящее похрапывание Седого. Почти сразу к нему подсел Ванойта. Чувство неловкости усилилось.

Старик долго молчал, посасывая свою погасшую трубку, — не иначе собирался с мыслями. Наконец вынул трубку изо рта и, указав на наполняющие лодку куски моржовой туши, сказал:

— Много еды. Хорошо.

Морщинистое лицо Ванойты, как обычно, ничего не выражало, но голос звучал совсем не радостно.

— Теперь до конца зимы точно хватит, — уточнил Макс.

— Хорошо, — повторил старик тем же печальным голосом, потом повернулся к Максиму и неожиданно быстро зашептал ему прямо в лицо: — Нельзя возвращаться! Обещай, что никогда не вернешься назад! И другим не позволишь! Никому не позволишь!

Макс брезгливо отодвинулся и попытался отгородиться от наседающего ненца ладонью. Изо рта старика несло тухлятиной, а может, и чем-то еще.

— Куда возвращаться?

— Туда, где мы были. Это гиблое место. Обитель Нга — подземного духа!

Макс неожиданно почувствовал раздражение. Скорее всего, виной тому стали безумный взгляд старика и вонь из его рта.

— Не знаю, чье это место, — резко сказал он, — но если бы мы вчера не нашли эту бухту и не высадились на берег, то наверняка утонули. А если бы даже лодка выдержала, то Пашка с его раной точно не пережил вчерашний шторм.

— Подземный дух никогда не отпускает свои жертвы. Твой друг скоро умрет. Его душа уже отравлена ядом.

— Что ты несешь?! — Макс замахнулся на старика, но в последний момент сдержал сжатый кулак. — Вань, иди, проспись! И не болтай чушь!

Ванойта даже не понял, что только что едва избежал затрещины. Поднял свое морщинистое личико с доверчивыми глазами и залепетал по-новой:

— Нельзя возвращаться. Никому нельзя. Там смерть.

— Да понял я, — огрызнулся Макс.

Ванойта одобрительно кивнул и тут же нырнул в гущу гребцов. Черт бы побрал выжившего из ума старикана.

* * *

На этот раз Седого разбудили громкие голоса. «Павел умер!» — была первая мысль. Но когда он открыл глаза, увидел, что Павел как ни в чем не бывало сидит на носу лодки, на месте зверобоя, и вместе с другими гребцами радостно машет руками.