Голод

Больше нет Василисы. Да и Макара больше нет. Есть два тела, идеально подходящих друг другу. Есть эмоции сплетенные в один клубок. Есть вырывающиеся сквозь губы женские стоны и мужской рык.

— Макар… Боже, я не могу, — стонала я, желая выгнуться, но он продолжал держать меня, заставляя смотреть в глаза и трахал, жарил. Был глубоко внутри и наращивал темп, входил глубоко и выходил почти до конца.

— Да, Малыш, двигайся, — рычал он мне, пока я подмахивала бедрами.

Хотелось закричать, хотелось засмеяться. Удовольствие от его губ между ног? Господи, как я была слепа.

Именно сейчас я умирала от его скольжения, от вен, что елозили внутри, и воспаряла в небеса, чувствуя, что приближается падание.

Он уже сам на грани, отпускает подбородок, упирается рукой в раму, продолжает вбивать в меня гвоздем член. Резко. Грубо. Настойчиво.

Невероятно.

Внутри пульсирует. Это настолько долгожданное ощущение, что хватает всего еще пары десятков фрикций, и я кончаю.

В немом крике запрокинув голову, смотрю куда-то высь, в небо, на пролетающих мимо птиц, подставляя грудь под его поцелуи.

Слишком сильный был накал. Слишком сильно было возбуждение. Душ, прелюдия, а сейчас я в полуобморочном состоянии от оглушающей волны удовольствия.

Но он не останавливается. Даже не замедляется, все в том же рваном ритме разрывая мои чувства, растягивая лоно.

Дав немного отдышаться, впивается в губы. До боли граничащей с безумием. Так требовательно. Так властно. Так необходимо. Обоим. Хорошо…

Тело, настолько изголодавшееся, так давно желавшее подлинного удовольствия, раскаляется опять.

И вот Макар уже рычит, задает сумасшедший темп.

Впиваюсь ногтями в его дубовые плечи, прогибаюсь, и чуть отстраняюсь. Грубо толкается языком, держит поясницу, не дает больше скользить, управляет, подавляет, ошеломляет.

— Да, сука, еще немного, — хрипит он мне в губы и просто опускает на подоконник, буквально свешивает вниз голову, держа за талию.

Опасно. Опасно и страшно. Могло бы быть, если бы не руки, державшие меня словно стальные тросы, причиняя боль.

Но и это уже не важно. Слишком сильна агония, охватившая все тело.

Чувствую, что близка, к очередному взрыву, понимаю, что и он также близок. Тянется ко мне, запускает руку в волосы у затылка.

Сдавливает их в кулаке и вжимает мои губы в свои, целует грубо и трахает. Трахает. Трахает. Пока я не чувствую как тело заполнилось светом, а он дернулся последний раз, чтобы залить мое лоно обжигающей ртутью.

Где-то вдалеке звонит телефон, буквально надрывается. А Макар тяжело дыша и слизывая капли пота с моей шеи, шепчет:

— Погнали в клуб, пора зарабатывать на чужих пороках.

— А у тебя есть пороки? — спрашиваю, внутренне крича от радости, что он собирается взять меня с собой.

— Пока ты самый сильный. Сегодня как минимум три спутника в космосе должны были запечатлеть, как ты меня соблазняла. Распутница.

Обхватываю его бедра ногами, глажу влажные шелковистые волосы, чувствуя, как его еще твердый член пульсирует внутри. Губы тут же перебрались на соски и жадно их посасывают.

— Распутница, — еле выстанываю. — Хочет в душ и очень хочет позвонить в больницу.

— Отменить дежурство, — говорит он жестко, поднимая взгляд и я замираю:

— Отменить дежурство.

Глава 16

Данил в недоумении. Он пришел в клуб как обычно к девяти часам утра, проверил слаженную работу персонала, зашел в кабинет, чтобы посмотреть отчеты по отбитым у должников бабкам и даже заглянул в подвал. Там в специально оборудованном зале уже во всю занимались спортом парни. Махнув им рукой, он вышел за дверь и удивленно пошевелил губами.

— Что за хрень? Эй, Славка, — крикнул он пробегающему мимо посудомойщику из Кореи. Его конечно звали не Слава. Но люди просто отчаялись пытаться выговорить его настоящее имя. — Шеффа не видел?

— Нивидили сер. Небило сер.

И так, Макара нигде нет. Человека, который даже после оргий, вечеринок с алкоголем и коксом, появляющегося раньше всех. А потом еще и тыкающего за минутное опоздание.

Данил достал свой айфон и убрав с экрана очередное сообщение Паши, нашел нужный контакт.

Он сам дал свой телефон Паше. Нет, тот не заёбывал, как Данила предполагал. Просто каждое забавный мем, который тот присылал, вызывал невольную ухмылку. И это, как минимум напрягало. Он еще с вечера думал заблокировать педика, а в итоге нашел забавную хохму про его собратьев и, не удержавшись, отправил.

Десятый гудок. Не отвечает. Еще страннее.

Даниле как человеку, не видавшему в жизни почти ничего хорошего, в голову пришло самое худшее.

Он напряг все тело, ощущая как в груди образуется дыра. Дышать тяжело. В горле ком. Рука поднимается к лицу, чтобы смахнуть выступившие слезы. Мужики не ревут, и он не будет.

Он тут же поклялся найти каждого, кто ответе за смерть его босса и соратника. Он кликнул парней, обрисовал им примерную ситуацию и направился в сторону квартиры Макара.

Нужно все проверить.

Парни печально хмурились, кто-то кажется шмыгнул. Им было сложно поверить в смерть босса, ведь для них он был практически старшим братом и отцом. Когда надо бил, когда надо хвалил, а иногда даже приводил шлюх для общего развития.

В тот момент, когда гурьбой мужики вывалили на улицу, на телефон Даниле снова пришло сообщение от Паши. И тот его снова убрал. Не до него.

Какого же было его удивление, когда навстречу парням шла меньшая, но не менее серьезная компания из друзей той телки, на которую Данил собирал досье для Макара. Вася кажется.

— Не понял. Вы че тут забыли? — спросил он всех троих, но внимание сосредоточил на залегших синяках, под глазами Паши.

— Ваш Макар выкрал нашу Василису! — очень смело и патетично заявил Паша.

Данил нахмурился и сразу посмотрел наверх, туда, где были окна квартиры Макара.

— Во сколько они уехали?