Гололед
Шрифт:
— Шесть, на курсах «Выстрел», АН-2, тысяча метров, Дуб.
— Для кого Дуб, а для кого Д-1-5У, ворчливо сказал старшина.
— Так точно, браво вытянулся я.
— Шустер, — и лицо старшины осветилось простецкой и доброй мужицкой улыбкой.
— Пошли укладывать… Дуб. А ты Махсунович, с нами? Я сейчас пойду пристрелкой.
— Да ну на… грязной тачкой ручки пачкать, это ваше дело прыгать, наше стрелять.
В укладочной Капитоныч снял сумку с полки и вытряхнул из ранца парашют. Когда я его уложил, под его внимательным взглядом (кое где заставлял переделывать), подобрал мне оранжевый комбинезон, высокие на шнуровке ботинки с толстой подошвой, мягкий десантный шлем и закрепил нож стропорез в
У Ан-2ТД уже находилась группа в девять бойцов с выпускающим.
— Валентин, я пойду пристрелкой, он мясом.
Валентин внимательно осмотрел мою экипировку и просто кивнул. Взлетели прыгнули, нормально. Опять уложил, взлетел, прыгнул и так шесть раз до обеда, шесть после и четыре после ужина. Касимов, с моего разрешения, укатил перед обедом. При этом так виновато смотрел на меня, что Капитоныч фыркнул.
У него Ява-350, так я подозреваю он с ней спит, а не с женой.
После ужина подкатил Касимов и уже внимательно смотрел за мной и моими прыжками, а затем отвез меня в санчасть на обследование. Там меня проверяли часа три, начиная кардиограммы и закончив ею, взяли кучу анализов. Было видно, что это их привычная работа и дело они знают. В конце ответил на вопросник пунктов на двести и Касимову сказали, что отчет будет завтра доставлен в канцелярию, с утра. А мне надавали горсть таблеток с указаниями по их применению, заставив сразу принять, примерно пятую часть.
Касимов довез меня до общежития, напоследок погладил мотоцикл и попрощался, сказав:
— Завтра в 7.00 в канцелярии.
Заснул я сразу, только голова прикоснулась к подушке и утром поднимался тяжело. Вышел на улицу, пробежался пяток км, размялся, привел себя в порядок, поел и принял положенную дозу таблеток. В 7-00 был на месте. Валеев рассматривал документы, принесенные посыльным с санчасти и переговаривался с Касимовым, предложил присаживаться и спросил:
— Ну как попрыгал?
— От души.
— И для души, наработал на проценты к жалованию за прыжки. Сейчас к врачам, они тебя еще до обследуют и сюда, Семеныч, старшина, подберет тебе пару камуфляжа второго срока. Сегодня стреляешь. Это главное для нас, прыгать это десантникам.
— Разрешите идти.
— Иди, только строевым не шпарь.
Отношение ко мне отцов-командиров немного изменилось, к лучшему. В тире стрелял в из ПБ (6П9 — пистолет бесшумный, Макаров в принципе), причем инструктор, капитан, по изгалялся надо мной вволю 10, 15, 20, 30, 50 метров, на скорость, сдвоенным, лежа, с колена, разворачиваясь и все время, что то отмечал в журнале. В конце заставил меня разобрать пистолет и бросил детали прямо на землю, а меня заставил отжаться от пола пятьдесят раз в хорошем темпе. Затем включил секундомер и погнал собирать пистолет и отстрелять три обоймы на 10, 20 и 30 метров. Потом с левой руки, с двух рук и лицо его приобретало все более недоуменное выражение.
Ближе к обеду, когда я чистил стволы, подошел ко мне и спросил:
— Ты из спортсменов?
— Нет, но из короткоствола стреляю с детства.
— Из каких, пистолетов.
— Однозарядный самопал, люгер, вальтер.
— Эхо войны?
— Севастополь.
— Ну тогда ясно, а то еще немного и я бы поверил, что крокодилы летают. Свободен, Касимов, отчет будет утром.
Сказал он подошедшему старшему лейтенанту.
— Ну теперь можно и поесть. Война, войной, а обед по расписанию. — сказал Касимов.
В оружейной комнате он достал из шкафа, чудное оружие, АКМ с откидным прикладом и подствольником с пистолетной рукоятью рукоятью:
— Это бесшумный стрелково-гранатометный комплекс «Тишина», состоит из автомата АКМС с глушителем ПБС-1 и бесшумного подствольного гранатомета БС-1 (РГА-86). Вышибных патронов в рукояти гранатомета десять, калибр гранатомета 30 мм, граната кумулятивная. —
начал инструктаж старший лейтенант.— Это прибор бесшумной стрельбы, навинчивается на ствол автомата вместо тормоза-компенсатора. Смотри — это неполная разборка, вот — сборка. Повтори. Норма. Иди в каптерку возьми РД, загрузимся боеприпасом.
Под моим умоляющим взглядом, Касимов дал мне еще второй цинк 7,62х39, всего более 1300 патронов. Выдал 20 практических гранат и столько же вышибных патронов. Вес РД потянул за тридцать килограммов.
Поехали на стрельбище и там я оторвался, по полной. Хватило пары магазинов привыкнуть к оружию, стрелял на 100 и 200 метров с ПБС и с дульным компенсатором А из гранатомета на 150 метров. Прервались мы только на ужин. Сжег весь боезапас, Касимов смотрел на меня с усмешкой, зато инструктор с явным одобрением.
— Я думаю с Кирилловым вы споетесь, тот такой же фанат. Только бы попалить, — сказал Касимов.
— Кириллов, это кто?
— Это лучший снайпер бригады и не только. Завтра с ним пойдете на стрельбище. А теперь чистить оружие, сдать старшине.
— Слушаюсь товарищ старший лейтенант.
— Сдашь оружие, пойдешь в санчасть, там опять с тобой поработают. Ничего, мы все это проходили.
Спал я крепким сном младенца, наигравшегося вдоволь своими игрушками.
Утром капитан Валеев прочитал отчеты и чему то усмехнулся, Касимов ответил ему такой же понимающей усмешкой:
— Я думаю бате придется раскошелиться на Белорусский бальзам.
— А то, Хохол никогда не ошибался.
И я понял, каким образом я оказался здесь — меня сдал старший инструктор снайперов на курсах» Выстрел». Тот самый хитрый хохол, с идентичной кличкой.
Сидевший с моими командирами лейтенант, явно из сверхсрочников, невысокого роста с непропорционально огромными мозолистыми ладонями, только скупо скривил губы, неподвижного лица. Странно, но я его только заметил.
— Поступаешь под начало лейтенанта Кириллова, — сказал Валеев. Козлик возьмете в парке, дежурный. Распоряжение зампотехом получено. Кириллов, Лобанов имеет права.
— Ну идем лейтенант, — сказал Кириллов, как то плавно поднявшись со стула, будто перелился из одного положения в другое. В парке пересели с мотоцикла на ГАЗ-69А, я внимательно осмотрел машину, попробовал ее на ходу и только тогда расписался в журнале за путевку. Кириллов явно одобрил, а что, уж это мой профиль. В оружейной мастерской Кириллов достал из сейфового ящика стандартно укомплектованную СВД и, явно облизанную индивидуально, снайперскую винтовку Мосина с длинным стволом 1901 года.
Приказал мне разобрать каждую винтовку, поочередно, приготовить к стрельбе и собрать. Ну, это мы проходили и могем, тем более он меня не торопил. Затем получили, боезапас, много — обрадовался хомяк моей души. Переоделись в камуфляж, ботинки с мягкой подошвой, и отправились на стрельбище, где представились руководителю стрельб и он определил нам две снайперские позиции на огневом рубеже. Сначала стреляли строго по командам, но когда рота отстрелялась и убыла, к нам подошел заместитель руководителя стрельб и разрешил стрелять по готовности. Пошло много веселей. Кириллов поправлял и подсказывал мне взглядами, реже жестами, сказав за все время стрельб, не более двух десятков слов. При стрельбе из СВД начали с двухсот метров, Кириллов сказал чувствуй и я не торопился со стрельбой переводя огонь с фланга на фланг сектора, согласно его указаниям. Затем начали стрелять на скорость, он поднял руки и загибал пальцы в спорадическую очередность номеров мишеней. Периферическим зрением контролировал очередность мишеней — и так десять серий. А к концу обоймы, вдруг сжал оба кулака. Я быстро пополнил магазин и отстрелял его весь, по десяти мишеням. Оказалось правильно.