Голос дороги

— О боги, Гата! Можно подумать, одна она строила мне глазки. Не помню я!

— Значит, еще вспомнишь. Завтра она будет у нас со своей матушкой…

— Спасибо за предупреждение. Значит, завтра я поеду в город.

— Ты что же, не хочешь с ними видеться?

— Разумеется, не хочу. Не знаю, что ты там себе вообразила, но я вовсе не желаю возобновлять прежние знакомства. И, прошу тебя, чем меньше ваших знакомых будут знать, что я здесь, тем лучше для меня, так что, пожалуйста…

Гата озадаченно посмотрела на него.

— Снова темнишь, братец. Ты что же, скрываешься от кого-то? Может, все-таки расскажешь?

— Может быть. Но не сейчас.

— Хорошо, — кивнула Гата, бросила еще один заинтересованный взгляд на Грэма, потом — на Роджера, и вышла из комнаты.

Со вздохом Грэм опустился в кресло перед камином и с силой потер глаза.

— О боги, — пробормотал он. — Снова весь этот идиотизм… Смотрины она хочет, что ли, устроить?..

— Что за Камилла? — требовательно спросила из глубин кресла Илис, которую было не слышно уже несколько минут — явление настолько необычное, что Грэм уж было подумал, что она задремала.

— Да не помню я, сказал же… — раздраженно отозвался Грэм. — Не могу же я помнить всех девиц, которые мне глазки строили?..

— А что, их было так много? — хихикнула Илис.

— Достаточно… — Грэм вдруг вспомнил Марьяну и последний разговор с ней, и скрипнул зубами. — Роджер! Завтра едем в город, слышишь?

— А я? — тут же влезла Илис.

— Ты здесь остаешься, — отрезал Роджер и поднял глаза на Грэма. Лицо у него было очень серьезное, и даже насмешливый огонь в ониксовых глазах потух. — Грэм, ты в самом деле не хочешь встречаться со своей воздыхательницей?

— Конечно, не хочу! На кой она мне сдалась? Да и я ей сейчас, я думаю, ни к чему… тем более — в таком виде.

— А ты уверен, что ты — не женоненавистник?

Невольно Грэм засмеялся.

— Уверен. Но вся эта аристократическая компания меня не интересует. Зря мы, наверное, вообще сюда приехали, нужно было в городе оставаться.

— Да нет, почему же, — запротестовала Илис. — Здесь очень мило. Во всяком случае, гораздо лучше, чем в какой-нибудь гостинице, они у меня уже в печенках сидят…

— Значит, наслаждайся, пока можешь. Завтра познакомишься еще и с этой… Камиллой, будет вокруг тебя куча высокородных дам. Если сегодня не решишь, что хватит с тебя и моей сестры…

— Ничего, я терпеливая.

Тут вернулась Гата, ведя за руку маленькую девочку лет четырех. При первом же взгляде на нее Грэм понял, что это дочка Нинели. Сходство бросалось в глаза. У девочки были темные волосы, большие голубые глаза, тонкие черты лица. Она с большим любопытством рассматривала компанию у камина, не проявляя ни малейшего страха. Илис немедленно заулыбалась ей, вызвав ответную улыбку. Роджер словно не замечал ребенка. А Грэм понятия не имел, как нужно обращаться с детьми. Единственный его опыт был с близняшками Брайана, но они все-таки были повзрослее.

— Это Катрина, — улыбнулась Гата, указывая на девочку, которая во все глаза смотрела на Илис, улыбаясь от уха до уха. — Дочка Нинели и Виктора. Ей было скучно в комнате, на улицу ее сегодня не выпускают из-за плохой погоды, и она попросила взять ее с собой. Надеюсь, возражений нет?

— Конечно, нет, — жизнерадостно сказала Илис и, наполовину высунувшись из кресла, обратилась к девочке: — Хочешь, пойдем, поиграем?

Конечно же, Катрина хотела, и немедленно утащила Илис на пол, на ковер, так что они оказались за спинами у всей остальной компании. Роджер не шелохнулся. Лицо у него стало совершенно отсутствующее и неподвижное. Гата, понаблюдав немного за азартной возней племянницы и Илис, уселась в кресло и повернулась так, чтобы видеть лицо Роджера. Грэм снова мысленно нахмурился.

Служанка принесла поднос с едой и вином; Илис немедленно стащила с него несколько яблок и вернулась на ковер, к своей новой приятельнице. Прервать игру ради трапезы ни она, ни Катрина не пожелали. Они явно были в восторге от общества друг друга.

— Милая у Нинели дочка, — заметил Грэм, крутя в руках серебряный кубок с вином. Кубок был очень знакомый, с гербом князей Соло на стенках. Грэм почувствовал, что с каждой минутой ему все тяжелее находиться в доме. Буквально все, каждая вещь, напоминала об отце, а каждое воспоминание причиняло боль. Он уже жалел, что приехал.

— Да, — согласилась Гата. — И веселая. Пока еще Нинель ее не испортила своими методами воспитания. Кстати, Грэм. Мама знает, что ты здесь. Ей рассказала Элис.

— И что?

— Не знаю, я не успела с ней поговорить. Но, как видишь, она не стремится увидеть тебя немедленно. Думаю, она решила подождать до ужина.

Грэм немного помолчал, все так же разглядывая кубок. На его стенках плясали отблески огня в камине.

— Напрасно она тянет. Лучше выяснить все сразу. Может, мне самому сходить к ней?

— Не стоит, — отозвалась Гата, поглядывая на Роджера. Тот по-прежнему смотрел в пламя, и она могла видеть его в профиль, с той стороны, где лицо не уродовал шрам. — Мама теперь отдыхает. Подожди до вечера, наберись терпения. Кстати, неплохо тебе переодеться к ужину.

— Мой багаж с нарядами остался в городе, извини, — усмехнулся Грэм. — Мне срочно обратиться к портному?..

— Ты мог бы выбрать что-нибудь из одежды папы, — смутилась Гата. — Мама ничего не выбрасывала, все хранит. Вы с ним приблизительно одинаковой комплекции, тебе должно прийтись впору…

Грэм представил, как будет рыться в вещах отца, выбирая подходящую одежду, и покачал головой. Все равно, что ворошить воспоминания. К тому же, это казалось ему чем-то даже неприличным, словно осквернение памяти. Нет, это не по нему.

Они еще не успели поесть, когда в комнате появилась Элис и сообщила, что комнаты для гостей готовы. Гата поблагодарила и, как гостеприимная хозяйка, предложила всем разойтись по комнатам, чтобы отдохнуть и привести себя в порядок. Илис с охотой приняла приглашение, — к великому огорчению Катрины, — и сказала, что хочет выглядеть к вечеру как человек, а не как чучело. Грэм в ответ на предложение Гаты только головой покачал. Он не устал и хотел побыть немного наедине с сестрой. Роджер вроде бы тоже не собирался уходить, но, встретившись взглядом с Грэмом, переменил решение. Иногда он бывал очень тактичным. Катрину увела Элис, и Грэм и Гата остались вдвоем. Довольно долго они сидели в молчании, не зная, о чем говорить. Странно, подумал Грэм, мы были друзьями, мы не виделись столько лет, и не знаем, с чего начать. И дело даже не в том, что не о чем говорить — много чего произошло, но ничего из этого сестре не поведаешь.

Заговорила первой Гата.

— Ну что, Грэм, теперь расскажешь, кто ты есть? Почему вдруг тебе понадобилось тихое место, почему вспомнил о нас, хотя шесть лет тебе не было до нас дела? Не бойся, если это какая-то тайна, я никому не скажу.

— Уверена, что хочешь знать? — спросил Грэм, не глядя на нее.

— Да, уверена.

Расскажу, решил Грэм. Если она, узнав, плюнет мне в лицо — что ж… по заслугам.

Он встал и обошел сзади кресло сестры, мимолетно проведя рукой по ее волосам. Вернулся на место и без улыбки взглянул на Гату. Она непонимающе смотрела на него.