Голос мертвых

— Ваше удостоверение личности! — рявкнул маленький, протягивая руку и щелкая пальцами.

— Бумаги, документы, визу, — медленно, с расстановкой потребовал второй.

Оба заговорили с ним по-английски, но Гарри был захвачен врасплох и настолько удивлен, что тут же попался на удочку.

— Я... у меня есть только паспорт, — также по-английски ответил он и полез во внутренний карман пиджака.

Прежде чем он успел вытащить свой фальшивый греческий паспорт, маленький и тощий выхватил пистолет и ткнул уродливым дулом в бок Гарри.

— Без глупостей, мистер Гарри Киф, — проскрежетал он. И едва Гарри вытащил из кармана руку, маленький буквально выдернул из нее документ и подал тому, что повыше.

Пока маленький уверенно и профессионально обыскивал Гарри, высокий внимательно изучал паспорт. Потом он вытянул руку так, чтобы маленький смог взглянуть на паспорт, не теряя при этом Гарри из виду. Оба мрачно и холодно усмехнулись, а Гарри вдруг подумал, что они сейчас очень похожи на оскалившихся акул. Но одновременно он понял и то, что они его поймали и что он перед ними бессилен.

В последний раз он оказывался в столь сложной ситуации на Лейпцигском кладбище, куда пришел, чтобы впервые побеседовать с Мёбиусом. Тогда он сумел выбраться из переделки, воспользовавшись пространством Мёбиуса. Он тогда также использовал все свои практические и теоретические знания в области боевых единоборств, которым обучили его некоторые из мертвых друзей, мастера своего дела. Он и сейчас прекрасно владел ими, но в то время он был намного моложе, не, обладал большим опытом и легко впадал в панику. Теперь он стал гораздо спокойнее, и его хладнокровие имело свои причины и было вполне оправданным: за прошедшие годы Гарри лицом к лицу сталкивался с такими кошмарами и ужасами, которые этим головорезам и не снились!

— Значит, мы ошиблись, — саркастически произнес длинный. По-английски он говорил вполне сносно, хотя и с небольшим акцентом. — Вы вовсе не Гарри Киф, которого мы ищем, а гражданин Греции по имени... Гарри Киокис... Ах еще и торговец антиквариатом! Так-так, понятно... Грек, который говорит только по-английски?..

Тот, что был похож на хорька, был более прям и груб.

— Где вы провели эту ночь, Гарри? — спросил он, еще глубже вдавливая Гарри под ребра пистолет. — Какого предателя вы прячете и покрываете, мистер шпион?

— Я... я был один, — ответил Гарри, хотя это не совсем было правдой. Он указал на свой портплед:

— Я спал на открытом воздухе. Там, внутри, лежит мой спальный мешок.

Высокий взял из его руки портплед, открыл и вытащил оттуда спальный мешок. К мешку прилипли комочки грязи и несколько травинок. Теперь уже лицо полицейского агента утратило свою бесстрастность. На нем проявилось обескураженное выражение, правда, всего лишь на несколько мгновений.

— Теперь понятно, — сказал он. — Ваш агент не появился, и вам пришлось самому выходить из положения. Что ж, хорошо, но, может быть, вы нам все-таки скажете, с кем именно вы должны были встретиться?

— Ни с кем, — ответил Гарри, в то время как в голове у него начал вырисовываться план. — Все дело в том, что сон на улице обходится дешевле, к тому же мне нравится свежий воздух. Как бы то ни было, какое вам до этого дело? Вы видели мой паспорт, вам известно, кто я, но я не знаю, кто вы, черт побери, такие? Если вы полицейские, мне хотелось бы посмотреть на ваши документы.

Пока двое агентов удивленно переглядывались между собой и не менее удивленно смотрели на Гарри, он воспользовался моментом и обратился, воспользовавшись даром мертвого разговора, к обитателям расположенного в полумиле от этого места кладбища. Он говорил (безмолвно, конечно) с Ионом и Александру Захариями, и его указания были просты и точны — Мне угрожают двое мужчин. Ваши соотечественники — боюсь, что они из секуритате. Если вы не придете на помощь, мне конец.

Гарри больше ничего не успел сказать — маленький сильно ударил его в пах. Гарри видел его намерение и сумел смягчить удар, но все же упал и, скорчившись от невыносимой боли, покатился по пыльной дороге.

— Вот так-то, — сказал бесстрастный агент, голос которого звучал холодно и невыразительно. — Видите, что вы наделали? Вы рассердили Корнелиу. Вам следует постараться быть более сговорчивым, Гарри Киф, ибо наше терпение отнюдь не безгранично. — Он подошел к машине, открыл багажник и швырнул в него вещи Гарри. Однако фальшивый паспорт положил к себе в карман.

— Но что мы можем сделать, Гарри? — взволнованный голос Иона Захарии донесся до скорчившегося и лежавшего на дороге, чтобы выиграть время, некроскопа. — Мы могли бы попытаться... нет, ничего не выйдет, вы слишком далеко от нас... мы не успеем.

— Нет, — ответил Гарри, — оставайтесь на месте. Только выберитесь на поверхность — больше ничего не нужно делать. Вы и все, кто... кто еще сумел сохранить форму и хочет мне помочь. Но только никуда не ходите, не пытайтесь добраться до меня, потому что, мне кажется, я знаю, как заставить этих ублюдков прийти к вам.

— Пиджак! — рявкнул маленький, которого его напарник называл Корнелиу. — Живо!

— Гарри сел, и пиджак буквально сдернули с его плеч.

— Вы меня разочаровываете, Гарри Киф, — сказал ему второй, голос которого теперь звучал скорее презрительно и высокомерно, чем равнодушно. — Мы были уверены, что нам придется вас пристрелить. Нам о вас рассказывали столько ужасного. Вы причинили столько неприятностей нашим друзьям за границей! А на самом деле... вы не кажетесь мне столь уж отчаянным и безрассудным злодеем, Гарри Киф. Возможно, слухи о вас сильно преувеличены?

Гарри понял, что блефовать бесполезно. Эти люди знали, кто он, хотя, возможно, не догадывались о его истинной сущности.

— Все это было очень давно, — сказал он, — когда я был значительно моложе. Теперь я не так глуп и наивен. Я знаю, что игра окончена.

В сторону Бухареста промчался грузовик с открытым кузовом, в котором лицом друг к другу вдоль бортов сидели люди — главным образом пожилые крестьяне и крестьянки. Глаза абсолютно у всех были пусты, на лицах застыло выражение полной безнадежности. Они не обратили никакого внимания ни на валявшегося в пыли Гарри, ни на двух нависших над ним головорезов. Им хватало своих проблем и забот. Из-за проводимой Чаушеску недальновидной и безответственной агроиндустриальной политики эти люди лишились своих домов, всего своего имущества и остались совершенно нищими.

— Да, дружище, для вас игра действительно окончена, — заговорил высокий. — Вам, должно быть, известно, что вас обвиняют в шпионаже, саботаже и... убийстве. Точнее даже, главным образом, в последнем. — Он вытащил наручники. — Вы столь опасны, что мы, пожалуй, вас — в некоторой степени нейтрализуем. Излишняя предосторожность никогда не помешает. Выглядите вы вполне безобидно, но кто знает... — Он защелкнул наручники на запястьях у Гарри.

— Обратный билет на Родос, — (похожий на хорька агент рылся в карманах у Гарри), — сигареты... спички... куча американских долларов... все! Вставай! — рявкнул он Гарри.