Голос монстра

И на тис.

Хотя сейчас тис был всего лишь деревом.

— Эй, дорогой, — позвала она, улыбнувшись Конору, но не вставая. Он заметил синяки у нее под глазами, словно ее кто-то побил. В таком состоянии он видел маму лишь однажды. Тогда она тоже отправилась в больницу и провела там почти две недели. Это случилось на прошлую Пасху, и две недели, проведенные с бабушкой, едва не уморили их обоих.

— Что случилось? — спросил Конор. — Почему ты возвращаешься в больницу?

Мама погладила край пухового одеяла, приглашая Конора присесть рядом с ней.

Но он остался стоять, не двигаясь с места.

— Что случилось?

Мама по-прежнему улыбалась, только улыбка ее была вымученной. Теперь она просто водила тонкими пальцами по картинке на пуховом одеяле — это были мишки-гризли. Конор давным-давно перерос такие штучки. Вокруг головы у мамы был повязан красно-розовый шарфик, но повязка расползлась, и Конор видел белую кожу лысой головы. Вряд ли она хоть раз пробовала примерить старые парики бабушки.

— Со мной будет все хорошо, — заверила мама. — В самом деле.

— С тобой? — недоверчиво переспросил он.

— Мы уже проходили через это, Конор, — сказала она. — Так что не беспокойся. Я в самом деле чувствую себя очень плохо и еду в больницу подлечиться. Так уж получилось, — она вновь погладила пуховое одеяло. — Ты не хочешь подойти и присесть рядом со своей старой, усталой мамой?

Конор сглотнул, но улыбка мамы стала шире и… он-то знал это… не такой натужной. Он подошел и сел рядом с мамой, лицом к окну. Она пробежала пальцами по его волосам, смахнула их с глаз. И Конор заметил, какой исхудалой была ее рука — кожа да кости.

— Зачем приедет папа? — спросил Конор.

Мама какое-то время молчала, потом убрала руку

— Ты ведь давно его не видел. Разве ты не рад?

— Бабушка не выглядит такой уж счастливой.

Мама фыркнула.

— Ну, ты же знаешь, как она относится к твоему папе. Не слушай ее. Лучше порадуйся встрече с отцом.

Несколько секунд они сидели молча.

— Ты хотела что-то еще сказать, — начал Конор. — Так ведь?

Он почувствовал, как мама выпрямила спину.

— Посмотри на меня, сынок, — мягко попросила она.

Конор повернулся и посмотрел на мать, хотя он готов был отдать миллион фунтов только для того, чтобы этого не делать.

— Последний курс лечения не помог, — начала мама. — Теперь они хотят его изменить, попробовать что-нибудь еще.

— Это так? — спросил Конор.

Она кивнула.

— Так. Они многое могут сделать. Это нормально. Не беспокойся.

— Ты уверена?

— Уверена.

— Потому что… — Конор на секунду замялся и снова уставился в пол. — Потому что ты можешь сказать мне правду, ты же знаешь.

Он почувствовал, как мама обняла его. Прикосновение ее тонкой-тонкой руки было таким нежным. Мама ничего не сказала, только лежала, обняв его. Конор посмотрел в окно, и мама заметила его взгляд.

— Ты знаешь, это — тис, — наконец сказала она.

Конор закатил глаза, но не от обиды.

— Да, мам. Ты говорила мне это сотню раз.

— Последишь за этим деревом, пока меня не будет? — спросила она. — Чтобы оно осталось там, пока я не вернусь.

И Конор понял, что это был еще один способ уверить его, что она вернется. Поэтому он кивнул, а потом они вместе долго смотрели на дерево.

Которое так и оставалось деревом, сколько бы они на него не смотрели.

Дом бабушки

Пять дней. Чудовище не появлялось целых пять дней.

Может быть, оно не знало, где живет бабушка, а может, это было слишком далеко для прогулок. Так или иначе, сада у бабушки не было, хотя сам дом был больше, чем у Конора и его мамы. На заднем дворе у неё находились навесы, облицованный камнем пруд и обшитый деревянными панелями «офис», где она делала большую часть работы. Работала она агентом по недвижимости — странное занятие, Конор его никогда не понимал. Повсюду кирпичные дорожки и цветы в горшках. Для деревьев места не осталось. Даже травы на заднем дворе не было.

— Нечего таращиться, молодой человек, — бабушка выглянула из задней двери. — Вот скоро приедет твой папаша, и съездишь навестить маму.

— Я не таращился, — возразил Конор.

— Вот как? Ну-ка зайди.

Бабушка зашла в дом, и он потащился следом. Было воскресенье, день приезда отца. Он должен был приехать сюда из аэропорта, забрать Конора, чтобы навестить маму, остаток дня они должны были провести вместе «как отец и сын». Конор ждал, что это обернётся для него ещё одним «разговором напрямую». Бабушки к моменту приезда отца здесь не будет. Это всех устроит.

— Убери свой рюкзак от входной двери, пожалуйста, — попросила бабушка и взялась за свою сумочку. — Пусть не думает, что я держу тебя в свинарнике.

Дом бабушки был намного чище маминой больничной палаты. Домработница приходила по средам, но Конор не знал, чем бы она тут могла заняться. Утром бабушка первым делом включала пылесос. Четыре раза в неделю она носила белье в прачечную, а однажды, перед тем как лечь спать, — в полночь принялась драить ванну. Она никогда не складывала обеденные тарелки в раковину — сразу отправляла их в посудомоечную машину, и один раз забрала у Конора тарелку, когда он еще и есть не закончил.

— Если женщина моего возраста, которая живёт одна, перестанет за всем этим следить, то что получится? — спросила она однажды, словно бросала Конору вызов.

Бабушка отвозила его в школу, и теперь он каждый день оказывался там куда раньше обычного, даже несмотря на то, что ехать приходилось сорок пять минут. Еще бабушка забирала его каждый день из школы, когда занятия заканчивались, и они вместе ехали в больницу навестить маму. Там они оставались час или два — меньше, если мама чувствовала себя слишком усталой, чтобы разговаривать, — такое случилось дважды за пять дней. А потом возвращались к бабушке, и она заставляла его делать уроки, а сама готовила обед.

Это напоминало лето, когда Конор и мама ездили в Корнуолл. Только там было не так чисто. И не было командира.

— Ну вот, Конор, — бабушка натянула пиджак мужского покроя. Было воскресенье и ей не требовалось куда-то ехать, чтобы показывать дома, так что Конор никак не мог понять, чего это она так разоделась ради поездки в больницу. Он подозревал, что это сделано для того, чтобы отец почувствовал себя неудобно.

— Твой отец может и не заметить, что маме настолько хуже, так ведь? Так что нам надо проследить, чтобы его визит не затянулся, — она оглядела себя в зеркале, а потом добавила тише: — Хотя беда не в этом.