Голос монстра
Шрифт:
Все примолкли. Еще одна бомба разорвалась в животе Конора.
В глазах потемнело…
— Это правда, Конор? — спросила мисс Кван, и лицо ее стало серьезным, как у проповедника.
От привкуса крови тошнило. Он взглянул на Гарри и его подпевал. Антон и Салли выглядели испуганными, вот только Гарри смотрел на него невозмутимо и спокойно, словно ему и в самом деле было любопытно, что скажет Конор.
— Нет, мисс, это не так, — пробормотал Конор, проглотив металлический сгусток. — Я просто упал. Они помогли мне подняться.
Лили от изумления только открыла рот, но не сказала ни слова.
— Все займитесь своим внешним
Лили еще смотрела на Конора, но мисс Кван уже тянула ее прочь. Мальчик лишь отвел глаза.
Гарри протянул ему рюкзак:
— Хороший ход, О’Молли.
Но Конор резко вырвал рюкзак из его рук и отправился в класс.
Жизнеописание
Надо что-то делать, — со страхом думал Конор, возвращаясь домой.
Уроки закончились, нужно было спасаться. Оставшуюся часть дня он провел, избегая Гарри и остальных, хотя, возможно, они понимали, что устроить сразу еще одну «случайность» означало бы возбудить подозрения мисс Кван. На Лили тоже нельзя смотреть. Девочка вернулась в класс с красными опухшими глазами, мрачнее осенней тучи. Когда прозвучал последний звонок, Конор стрелой вылетел из класса, свернул на одну улицу, на другую, убегая как можно быстрее. И дальше.
Надо что-то делать, — снова промелькнуло у него в голове.
«Запишите ваши собственные истории, — объявила миссис Марл на уроке английского. — Вряд ли ваша жизнь настолько коротка, что вы не хотите ничего рассказать».
« Жизнеописание» — так звучала тема сочинения. Где главный герой — ты сам. Твой род, твоя жизнь, каникулы или счастливые моменты.
Важные события…
Конор закинул рюкзак на плечо. Он и так бесконечно думал о своих «важных событиях». Только не хочется писать о них. Отец ушел из их семьи. В один день, точно вышел погулять и больше не вернулся.
В какой-то момент — уже после ухода отца — мама сказала, что ей нужно серьезно поговорить кое о чем…
Продолжая шагать, мальчик нахмурился. Снова вспомнил день перед тем самым днем. Они вместе с мамой отправились в старый индийский ресторан и объелись там виндалу [2] .
Мама смеялась и все время приговаривала:
— Страшная вещь — эта экзотика!
Животы их взбунтовались, едва они успели добраться до машины. По дороге домой оба едва могли говорить, заходясь от смеха, и оглушительно пукали.
2
Национальное индийское блюдо с острыми и пряными приправами.
Конор улыбнулся, вспоминая об этом. Вместо того, чтобы оправиться домой, они зарулили в кино на ночной сеанс. И не беда, что фильм оказался старым — оба видели его не раз. Но все равно продолжали веселиться и поедать попкорн. И пить кока-колу.
Конор почти догадался. На завтра, когда мама заговорила с ним кое о чем, ему стало не до смеха. Зато вечер накануне целиком остался в памяти. На всю жизнь. И он продолжал верить в чудо. Случись оно — ни мама, ни он не удивились бы ему.
Но в сочинении этого не напишешь…
— Эй! — мальчик даже застонал, услышав этот голос. — Эй, Конор, подожди!
Лили.
—
Эй! — снова позвала она, догоняя Конора.Тяжело дыша, девочка с сердитым лицом встала прямо перед ним, так что он почти налетел на нее.
— Оставь меня в покое, — сказал Конор, оттолкнув ее в сторону.
— Почему ты не сказал мисс Кван о том, что произошло на самом деле? — упорствовала Лили, следуя за ним по пятам. — Почему ты сделал так, что у меня из-за тебя теперь неприятности?
— А ты почему вмешалась не в свое дело?
— Я пыталась помочьтебе.
— Не нужно мне твоей помощи, — фыркнул Конор. — Я и сам великолепно справляюсь.
— А вот и нет! — возразили Лили. — У тебя шла кровь.
— Это не твое дело, — снова фыркнул Конор и прибавил шаг.
— Теперь меня всю неделю будут оставлять после уроков.
— Твои проблемы.
— Но это же произошло по твоей вине.
Конор резко остановился и посмотрел на нее с такой ненавистью, что она отступила, замерла от испуга и поражения.
— Сама виновата, — сказал он. — Ты сама во всем виновата.
И сошел с тротуара.
— Но мы же были друзьями, — пробормотала Лили ему вслед.
— Были, — бросил Конор, не оборачиваясь.
Он знал Лили всегда. Или с тех пор, как себя помнил, что, в общем-то, одно и то же.
Их матери дружили еще до того, как Конор и Лили родились, и Лили больше напоминала сестру, которая живет в другом доме. Матери по очереди сидели с ними двумя. И хоть никакой романтики между Конором и Лили не наблюдалось, в школе их порой дразнили. Да Конор и не воспринимал ее как девушку. Да и как такое возможно, если вы вместе — пятилетние — играли овечек на рождественском утренике? Как такое возможно, если вы отлично помните, что она все время ковыряла в носу? Как такое возможно, если она знает, что после ухода папы мальчик долго не мог спать без ночника? Так что они просто дружили. Как все обычные дети.
Но потом мама кое о чем рассказала Конору. И тогда-то — совершенно неожиданно — все изменилось.
Никто не знал о ее болезни.
Кроме матери Лили.
Узнала и девочка.
А потом все вокруг. Каждый. Буквально в один день.
И он не собирался прощать это Лили.
Улица за улицей, а вот и его дом — маленький, но отдельный. Это была единственная вещь, на которой мать настояла во время развода. Дом остался в их полном распоряжении после того, как папа со своей новой женой Стефани уехал в Америку. Это случилось шесть лет назад, так давно, что Конор и не помнил, как выглядел их дом, когда тут жил отец.
Хотя это не значит, что он об этом не задумывался…
Уже у самого дома Конор взглянул на холм — шпиль церкви буквально проткнул облачное небо.
И тис возвышался над кладбищем, словно спящий гигант.
Конору пришлось собрать в кулак всю силу, чтобы посмотреть на него, убеждая себя, что это всего лишь тис, обыкновенное дерево, точно такое же, как любое другое, растущее вдоль железной дороги.
Дерево. Просто дерево, И всегда было таким. Дерево.
Дерево же, пока он наблюдал за ним, сложило ветви в огромное лицо, которое в свою очередь уставилось на мальчика, разглядывая его в солнечном свете. А потом оно вытянуло руку и пробормотало: