Голос мотылька
Шрифт:
Я видела, что посеяла смуту в толпе и охранники уже бежали скидывать меня со сцены. А вот оператор снимал все с интересом.
Громилы схватили меня за шкирку. Подбежала Аня и направила ладони на охрану.
— Отпустите ее или я за себя не отвечаю!
В ответ они лишь рассмеялись. И это зря. Запахло серой. Гордость заняла борозды правления. Обжигающее пламя обрушилось на громил, и началась паника. Крики. Сработала противопожарная сигнализация. Мужчины отпустили меня. Их одежда горела. Они бились в агонии боли.
Илья схватил меня за руку и потащил за собой. Толкнул
— Что ты наделала?! — закричал он во все горло.
Я ничего не говорила, а лишь вырывалась из оков. Мои друзья там и я не знаю, что с ними происходит.
— Блядь! Да посмотри ты на меня!
Илья схватил мое лицо, прижимая голову к стене. Навалился всем телом так, что я окончательно не имела возможности выбраться. Блуждала взглядом по потолку.
Звон шлепка по щеке заставил меня посмотреть в его глаза. Да как он смеет поднимать на меня руку! И неважно, что я не чувствую боли!
Я вложила всю силу в руки и попыталась оттолкнуть Илью от себя. Не смогла. Колотила лбом по груди, кусалась, извивалась.
— Не смей, тварь! Не смей меня трогать!
— Да очнись! — заорал он еще громче. — Посмотри на меня!
Я прикрыла глаза и расслабилась. Как только почувствовала, что он ослабил хватку, сделала рывок вперед, но просто навалилась. Он продолжал держать мои руки за спиной.
Я понимала, что не в силах совладать с ним, но вырвала правую руку из оков и со всего маху припечатала ему пощечину. С таким громким хлопком и отдачей, что лицо Ильи повернулось в сторону.
Он не спешил возвращать взгляд. Будто обтекал от оплеухи, а свежесть бриза въедалась в ноздри. Слишком яркий запах для сдержанного пророка. Странно, что после такой потасовки всадник не завладел его телом.
— Иди на хуй, Илья, — прошептала я ему в ухо.
Пророк посмотрел мене в глаза и улыбнулся. Отпустил. Облокотился о дверь, одновременно ее подпирая, и скрестил руки на груди. Он не сводил с меня лукавого взгляда, и я ощущала себя неловко.
— Теперь готова к диалогу? В чем дело, мотылек?
Этот бархатный голос будоражил сознание. Но картина предательства хорошо выручала. Я смотрела на парня и вспоминала, как он врезался в плоть какой-то потаскухи. Сжимал ее бедра сильными руками, заставляя эту мразь стонать от удовольствия.
— А дело в том, антихрист, что мир тебе не принадлежит, и никогда не будет принадлежать… — начала я тихо. Специально сдерживая бурю эмоций, что рвались наружу. Злость от предательства. Обиду. Он втоптал меня в грязь тем, что вообще посмел прикасаться к моему телу. Этими измазанными дерьмом руками!
— Спорный вопрос. Ну, ну, давай, продолжай.
Он откровенно надо мной издевался. Краешек губ приподнялся в ухмылке, а брови взметнулись вверх.
— Твой моральный облик… Да ты трахаешь все, что движется! Животное!
Ну все. Не сдержалась. Казалось, мои глаза наливаются кровью. Я сама представляла себя сплошной кровоточащей раной, а Илья, будто горсть соли, которую небрежно бросили и ушли. Оставили разъедать
рану до кости. И плевать, что от дикой боли я разучилась дышать. Безудержная агония металась внутри, стучала по сердцу, резала горло, пытаясь найти выход и уничтожить все на своем пути. Добраться до причины этой боли и отомстить. С такой жестокостью, чтобы пророк никогда не оправился.— А теперь остановись, Лана.
Он вытянул ладони вперед и сделал глубокий вдох.
Я замерла. Давно он не называл меня по имени.
— Ты затеяла все это из-за ревности?
— Да пошел ты! Мне плевать на твою конченую жизнь! На твоих блядей!
Я жестикулировала, но понимала, как глупо выгляжу. Куда делись все слова, которые я прокручивала в голове? Почему не получается успокоиться? Я дрожала с такой страшной силой, будто находилась не в туалете, а в холодильнике.
— Мотылек, — снова он набросился и прижал меня к стене, опаляя горячим дыханием лицо.
Я ненавидела себя за то, что купалась в свежем запахе и жаждала страстных прикосновений. Презирала свое тело, которое принадлежало этому отвратительному мужчине, похотливому животному. Я подавалась вперед, вздрагивая от прикосновений. Каждая клеточка вспомнила былые ласки. Истосковалась по ним. Как сухая земля пустыни пыталась впитать в себя живительную влагу.
Илья молчал, продолжая касаться моей талии и бедер. Осторожно, будто боялся обжечься.
— Убери руки, — шепнула я на выдохе. — Ты больше никогда ко мне не прикоснешься!
Пророк рассмеялся и схватил меня за подбородок. Впился в губы губами, пытаясь засунуть язык мне в рот, но я сжала зубы, давая понять, что взаимности он не дождется.
Я не сдамся. Нет. Никогда. Это конец нашей странной любви. Я больше никогда не прощу измену. Отныне мы враги, и я сделаю все, чтобы уничтожить его вместе со всадником. И пусть они горят в аду. Пусть почувствуют хоть каплю той боли, что испытала я сегодня.
Отпихнула Илью от себя и прокричала:
— Улыбаешься?! Тебе весело?! Мерзкая тварь! Ты сдохнешь! Я обещаю!
На мгновение глумливая улыбка сошла с его лица, а потом он картинно рассмеялся.
— Что ты можешь сделать, мотылек? Не неси чушь. Заканчивай свои игры и возвращайся в свиту. Ко мне. Мы будем счастливы, обещаю.
Я с ненавистью смотрела в его синие глаза, стараясь сдерживать предательские слезы. Он даже не извинился. Именно он, не всадник. И оправдать нечем. Илья ни во что меня не ставит. Власть и деньги быстро уничтожили то хорошее, что в нем было. Смертельная опасность на игре не смогла, а этим извечным порокам удалось.
Я резко рванула к ручке двери. Илья не пошевелился, с интересом наблюдая за моими движениями. Я отсчитывала секунды, готовясь к побегу, но остановилась, понимая, что через зал мне не выбраться из здания. Люди Эрика повяжут по рукам и ногам.
— Далеко собралась?
Как только он это сказал, я метнула взгляд на небольшое окно, которое изначально присматривала для побега. Ринулась вперед и пророк побежал за мной. Я успела распахнуть окно и взобраться на подоконник, но Илья схватил меня за волосы, втаскивая обратно в уборную.