Голос Немого

— Нет! Стой! — воскликнула я, даже сделала шаг в его сторону. Стоило представить, что сейчас комната погрузится во мрак, и признание в собственной слабости показалось совсем не таким страшным. — Пожалуйста, не гаси свет, — попросила я в ответ на вопросительный взгляд мужчины. — Я… боюсь темноты. То есть в детстве боялась, потом меня вылечили, но пару дней назад это опять началось. Я просто не успела обратиться к данам, но завтра обязательно! — затараторила я и облегченно вздохнула, когда Стьёль отвел руку от панели.

Еще несколько мгновений мужчина хмуро разглядывал меня, а потом вдруг лицо его посветлело, губы изогнулись в улыбке, и альмирец широким шагом пересек комнату, направляясь в ванную.

— Ты чего? — растерянно окликнула его, но тот лишь отмахнулся и исчез за дверцей.

Несколько мгновений я стояла посреди комнаты в полной растерянности, не понимая, что случилось и куда мужчина так радостно убежал. Почему-то варианты в голову лезли только смешные, нелепые или обидные.

Правда, долго мучиться неизвестностью мне не пришлось, Стьёль вернулся буквально через несколько секунд со стеклянным фиалом в руке, в каких хранились ароматические масла.

— Это зачем? — проговорила я потрясенно.

Мужчина поставил свою добычу на ближайший сундук, после чего решительно подошел ко мне, быстро и деловито снял с меня одежду, не расстегивая фибулы, потом с тем же спокойным проворством — нижнее белье. Я настолько растерялась от его поведения, что даже забыла смутиться, а мужчина, бросив тунику на другой сундук, взял фиал и легонько подтолкнул меня в сторону кровати, жестами веля лечь. Я послушалась, настороженно глядя на альмирца.

Он тяжело вздохнул, состроил какую-то непонятную гримасу и бесцеремонно принялся укладывать меня так, как ему требовалось. От первого рывка я сдавленно охнула — это было не больно, но уж очень неожиданно. В конце концов меня уложили поперек кровати на живот, потом альмирец снял с меня сандалии и некоторое время чем-то шуршал. Обернувшись через плечо, я обнаружила, что он разувается сам.

Кровать негромко скрипнула, принимая на себя дополнительный немалый вес, и мужчина устроился сбоку от меня на коленях, отсев на пятки. По комнате поплыл нежный запах розового масла, когда его капли упали мне на спину, а потом ладони мужчины скользнули по моей коже, распределяя драгоценную жидкость, и я наконец сообразила, что Стьёль собирается делать.

— А зачем это? — приподнявшись, полюбопытствовала я. Муж состроил недовольную гримасу и молча прижал мою голову к постели — аккуратно, но настойчиво.

Намек был понятен, и я решила полностью довериться альмирцу. В самом деле, ему виднее, что нужно делать, а что — нет.

Прикосновения мужчины были уверенными, ладони — теплыми и сильными, и вскоре я уже полностью расслабилась, прикрыв глаза и наслаждаясь ощущениями. Стьёль аккуратно, уверенно разминал мне плечи и руки, спину, поясницу. Когда ладони его спустились к моим бедрам, я на мгновение напряглась, но быстро успокоилась — это был всего лишь массаж. Легкий, расслабляющий, осторожный. Не знаю, где мой муж этому научился, но получалось у него ничуть не хуже, чем у специально приглашенных для этого профессионалов.

Или даже лучше, потому что все прошлые разы с искусством массажа меня знакомили женщины, прикосновения же мужчины оказались… совсем другими. Кожа его ладоней была грубой, шершавой, я ощущала твердые оружейные мозоли, они немного царапали, но все равно это было приятно. Приятней, чем гладкие ладони опытных массажисток.

Разомлев, я даже не заметила, в какой момент Стьёль, не прерываясь, распустил мою прическу. Сильные пальцы осторожно массировали кожу головы, и я почувствовала, что готова замурлыкать.

Не протестовала я и тогда, когда мои глаза закрыла темная повязка — кажется, шейный платок мужчины. Если он считает, что так правильно, то зачем спорить? Эта, искусственная, темнота совсем не пугала.

Больше того, я вдруг поняла, что она обостряет все ощущения. Казалось бы, те же самые прикосновения, но тело на них реагировало уже иначе. Если до сих пор я просто наслаждалась чувством расслабленности, то теперь оно уступило место чему-то другому. Теперь по коже пробегали мурашки, сердце вдруг начало стучать быстрее, а внизу живота собиралось тянущее приятное тепло.

А впрочем, в повязке ли дело?

Осознание пришло с опозданием, когда осторожные прикосновения пальцев сменились нежными касаниями губ. Стьёль уже не только и не столько массировал, он ласкал. Точно так же неторопливо и обстоятельно, бережно. Он будто знакомился, изучал, наблюдая за моей реакцией — и приучая к своим прикосновениям.

Последняя мысль напугала, захотелось отстраниться и стащить повязку, но я этого не сделала. Приподняться, двинуть рукой — все эти усилия казались сейчас запредельными. Разнежившееся, расслабленное тело не желало повиноваться, и мне не хватило воли заставить его. Слишком хорошо было вот так лежать, млея от ласк. Страхи и тревоги буквально вязли в наполнявшем меня блаженстве и не могли всерьез на что-то повлиять.

А вскоре они и вовсе растаяли, как растаял и испарился куда-то весь большой мир с его проблемами, долгами и обязательствами. Не осталось образов, не осталось звуков, только дурманящий запах розового масла, теплые ладони, нежные губы и дразнящие прикосновения языка. Смущение тоже осталось где-то там, за пределами моего тела, послушно отзывающегося на каждое касание.

Я не вспомнила о том, что рядом почти незнакомый мне человек, даже тогда, когда Стьёль осторожно перевернул меня на спину.

Я не вспомнила о повязке на глазах, когда мои пальцы цеплялись за плечи мужчины, а он покрывал поцелуями мою шею и грудь.

Я не вспомнила о стеснении даже тогда, когда ладонь альмирца двинулась вверх по внутренней стороне моего бедра, и лишь развела колени шире, полностью отдаваясь ощущениям, которые будили во мне уверенные прикосновения его пальцев. Охнула от неожиданности и выгнулась всем телом, когда один из них оказался во мне. Инстинктивно подалась бедрами вперед, стремясь вобрать глубже, и закусила губу, растворяясь в тянущем, сладком предвкушении.

Вскоре желание уже стало не столько сладким, сколько мучительным. Я металась на постели и стонала, ощущая, как внутри сжимается тугая пружина, и в голос умоляла, не зная толком о чем. Освобождение пришло вскоре — яркая вспышка удовольствия, растекшаяся по телу от того места, где меня касались пальцы мужчины. Я выгнулась всем телом, вновь цепляясь за его плечи.

Стьёль накрыл мои губы своими в глубоком, жадном поцелуе, и я ответила со всем жаром, на какой была способна, не зная, как еще поблагодарить его за эти удивительные, сладкие ощущения.