Голос Немого

— Но я не хочу никого обременять еще больше, — пробормотала я. — Я сама справлюсь!

— Рина, если кесарь решила, что вы достаточно дороги ей, и обеспечила постоянную охрану, то подобные мелочи ее вряд ли обременят, — хмыкнул он.

Я прожгла затылок мужчины неприязненным взглядом, но спорить и что-то объяснять не стала. Интересно, он в самом деле не понимает, почему мне не нравится подобная идея, или лично ко мне отнесся с пренебрежением и решил, будто я так кокетничаю? А с другой стороны, даже хорошо, что он вот так себя ведет, мне стало с ним гораздо спокойней: оказывается, идеальная у него только наружность, за которой прячется обычный человек. Даже, кажется, довольно неприятный человек.

И можно считать, что я получила ответ на предыдущий вопрос: похоже, спутник мой пребывает в счастливом неведении и просто охраняет «подругу кесаря».

Хоть бы тот дан-интриган в самом деле поверил и поскорее явился меня убивать! Если поначалу я думала, что самым страшным во всем происходящем будет сам момент нападения, то теперь возникли сомнения. Куда тяжелее, чем я предполагала, оказалось разыграть ту ссору с Ивом, а нынешнее ожидание, боюсь, окажется еще тяжелее и мучительней.

Остаток пути мы проделали в молчании, и это тоже было к лучшему. Похоже, шансов легко подружиться и сойтись характерами у нас нет, а смысла прилагать усилия к нахождению общего языка я не видела. День, другой — и больше мы с этим фиром не увидимся.

Когда мы прибыли на место, стало ясно, что беспокоилась я зря, умные люди все предусмотрели. Не совсем, и долго с комфортом здесь жить не получилось бы, но на несколько дней — или на первое время — вполне достаточно. Кое-что из посуды, ведро для воды, колотые дрова, походная постель на деревянном настиле — для теплых летних ночей вполне достаточно. Даже странно, о многих вещах я бы и сама не задумалась, а тут предусмотрели решительно все. Разве что спальное место было одно, но я постеснялась спрашивать, где будет ночевать мой охранник. Еще подумает, что я ему на что-то намекаю!

Как бы ни относился Лючий ко мне и происходящему, но, надо отдать ему должное, вел себя сдержанно и вежливо. Наверное, дураки и хамы, не умеющие вести себя, у Алого Хлыста в подручных не задерживаются.

Мужчина молча взял мои пожитки, отнес в указанную комнату — раньше она была гостевой — и вместе со мной обошел дом, окутывая его защитными чарами. Потом, наказав мне сидеть в доме, принес ведро воды из колодца (водопровода тут не было) и отправился возиться с лошадьми.

Чтобы занять руки и убить время, я развела огонь, благо здесь имелось все необходимое для этого, и поставила кипятиться воду. В восстановленном после недавней попытки ограбления — или попросту новом? — сундуке нашелся не только травяной сбор на чай, но даже кое-что из продуктов. Сухари, сыр в вощеной бумаге, вяленое мясо, лепешка, даже кое-что из овощей. Я вдруг поняла, что за всеми треволнениями сегодняшнего дня так толком и не поела, поэтому запасы оказались очень кстати.

Вскоре вернулся страж, сел на скамью с краю, боком к столу — видимо, так, чтобы в случае неприятностей иметь возможность быстро отреагировать. Я ощущала на себе его задумчивый, внимательный взгляд, пока возилась у очага.

Кружек оказалось две, и я решила проявить гостеприимство: все-таки хозяйка здесь я, несмотря на то что дом приводили в порядок совсем чужие и незнакомые люди.

Я поставила на стол кружки, нехитрую снедь, парящий чайник, чуть мятый и закопченный, но вполне пригодный к использованию. Может, он остался здесь еще с прежних времен? И вот эта потемневшая от времени кружка с небольшим сколом на краешке…

Странно, но меня совсем не беспокоили воспоминания о прошлом. Чувства перегорели, пролились слезами, и этот дом перестал производить столь давящее впечатление. Просто старые стены, пропахшие запустением. Они не вызывали той тоски, не причиняли боли, не давили и не кололи воспоминаниями об ушедшем.

Может быть, потому что с того визита изменилось очень многое? И я вдруг поняла, что дом для меня — не стены и крыша; очень сложно было назвать домом огромный и гулкий Нижний дворец. Меньше чем за луну гораздо важнее стало не «где», а «с кем». Мой дом теперь был там, где Ив, а здесь и сейчас — это просто каменная коробка.

Усевшись на скамейку через стол от фира, я обвела взглядом внутренний дворик, в котором мы разместились. Тусклый свет двух фирских огоньков — один у очага, второй над столом — почти не мешал разглядывать крупные звезды в проеме светового окна.

Некоторое время мы сидели, молча потягивая чай. Ощущение неловкости крепло, и я принялась лихорадочно искать тему для разговора. И наконец полюбопытствовала:

— Скажите, а вы местный? То есть родились в Вире? А город хорошо знаете?

— Местный, — кивнул он, кажется, всерьез озадаченный подобными вопросами. — А знать город — одна из моих обязанностей. Что именно вас интересует?

— Хотела узнать, нет ли поблизости школы, где обучают данов.

— Зачем вам? — он удивленно выгнул брови.

Я неопределенно пожала плечами, пытаясь подыскать ответ. Не сознаваться же, что я просто не знаю, о чем с ним говорить, а молчать не могу.

— Ну, я ведь еще не доучилась, — проговорила рассеянно.

— Здесь поблизости как раз есть одна, пять минут пешком в сторону центра города, — ответил мужчина с нечитаемым выражением лица.

— Почему вы так на меня смотрите? С ней что-то не так? — нахмурилась я. Пристальный и непонятный взгляд фира мне решительно не нравился.

— Нет, почему, обычная школа.

— Тогда в чем дело? — я совершенно растерялась. — Что случилось?

— Нет, ничего, — он качнул головой, как-то странно усмехнулся. — Просто собственные мысли, не придавайте значения. Мы ведь совсем не знакомы, и я могу ошибаться. Тем более они вам, скорее всего, не понравятся.

— Да уж давайте начистоту, вам ведь явно хочется высказаться. Иначе не стали бы пускаться в пояснения, — хмыкнула я в ответ.

Не понравится и не понравится, и пусть его. Я уже определилась со своим отношением к этому человеку и догадывалась, что именно он может сказать.

— Мне не верится, что вы в самом деле решили вот так уйти.

— То есть? — нахмурилась я.

— По доброй воле из-за какой-то ерунды поменять дворец на вот эту халупу? — мужчина чуть усмехнулся. — Просто сразу простить гордость не позволяет. Поломаетесь и вернетесь.

— А судите вы по себе? — ядовито поинтересовалась я. Конечно, чего-то подобного я и ожидала, но одно дело — предполагать, а совсем иное — слышать. Нравиться мне фир перестал окончательно. — Вы всегда ломаетесь, но прощаете, когда речь идет о больших деньгах?

Мужчина ответил на мою отповедь ошарашенным взглядом и поперхнулся чаем, а я воспользовалась этой возможностью, чтобы сбежать: извинилась, сослалась на усталость и ушла спать. Настаивать на продолжении разговора, спорить и требовать извинений страж не стал.

Может, я к нему несправедлива и не такой уж он вредный? Его тоже можно понять: вместо настоящей работы приставили сторожить непонятную девицу, которая гордо ушла от мужа, хлопнув дверью, после семейного скандала. Он ведь не знает, кто я, почему ушла и для чего мне нужна охрана. На его месте я бы тоже, наверное, подумала про придворную бездельницу, которая просто вертит хвостом. А Алый Хлыст почему-то идет у меня на поводу, тоже ведь неспроста…