Голос Ветра
Шрифт:
Ларго бросился вперед, но я успел отскочить в сторону и вдруг вспомнил, что у бедра в ножнах меч, вынул дрожащими руками оружие и наставил на Ларго. Я никак не мог поверить, что мой друг, самый лучший, оказался предателем и желал моей смерти. Запах блевотины ощущался все сильнее, я сделал шаг вперед, готовясь нанести удар, но споткнулся о ножку стула и растянулся в полный рост.
Ларго засмеялся и замахнулся, а потом вдруг упал рядом.
Неожиданно возникший мальчик Слепой Ии бросился убийце в ноги. Следом в шатер ворвался менестрель с обнаженным мечом. Я торопливо поднялся и забился в угол, наблюдая, как Фьюго расправлялся с Ларго. На лице изменника отразился страх, он явно хотел
– Ваше величество…
Слепая Ия
Вот так исполнилось пророчество. Ний спас жизнь сыну Элейны.
Гард
Битва была тяжелой. Я устал, оглох, почти ослеп от крови, что стекала из раны на лбу, и двигался, повинуясь инстинктам. Но мы наступали. Ветра помогали. Они дули нам в спину, словно подгоняли, и в лицо нашим врагам, снося их к берегу, заставляя спотыкаться и падать на влажной скользкой земле. Я добрался до Ро, видел, как он кому-то вспорол живот, пробиваясь вперед.
А потом появился Дирк на огромном жеребце, ведя за собой конницу. Лорд-протектор на скорости срубил мечом воина, который кинулся на него с топором, а потом ударил в спину Ро. Удар был такой силы, что прорубил кольчугу. Я все видел! И Ро медленно стал оседать. В памяти навсегда остались его удивленные глаза. Когда мои уши вновь наполнил шум битвы, я понял, что на несколько мгновений перестал различать звуки, оказавшись в полной тишине.
Он убил Ро! Ярость, дикая ярость заставила броситься наперерез Дирку и воткнуть меч в его коня. Горячая кровь фонтаном хлынула из раны, животное захрипело и упало, придавив собой лорда-протектора. Я смотрел, как беспомощно он барахтается под животным, и рыцарский долг требовал помочь ему, а потом сойтись в честном поединке. Но я занес меч.
– Ты не посмеешь, - прохрипел Дирк, глядя прямо в глаза.
Но я посмел. А потом получил сильный удар по голове и провалился в темноту.
Слепая Ия
Ветра запели. Я сидела у раскрытого окна, вдыхая морозный воздух, и наслаждалась их гневом. Знала, что у Озы и Ния все получилось.
В тот день меня интересовало только это. И лишь позже, ночью увидела во сне, как мужчина со свертком появился на пороге дома Говорящей, и дверь ему открыла Леона. Сон пришел, когда все уже произошло. Для каждого из нас предназначена своя судьба…
Оза
Ветра стихли вечером. Они меня слышали, я тоже их слышала, просто все закончилось. Напоследок сильный порыв возвестил о победе, и я не сдержалась - заплакала, опустившись на промерзлую землю. Мы справились. Все мы. Ветра, я, Ро, Гард, слепая Ия… мы победили. Виндленд спасен.
Ладони, которыми я стирала с лица горячие слезы, перепачкались в краске.
Мы победили. Теперь все будет хорошо.
«Все будет хорошо, - шептала всю дорогу до дома.- Все будет хорошо».
А когда открыла дверь, увидела Леону, лежавшую на полу, сжимавшую в руках чье-то красивое платье. Она была мертва.
Часть 6. Что посеешь...
Глава 1. Гард
Возвращение оказалось не таким радостным, как ожидалось. Мы одержали победу,
Виндленд был спасен.Когда армия вступила в Столицу, войско встречало, казалось, все население города. Из раскрытых окон слышались приветственные крики, дома украшали разноцветные флаги и ленты, под ноги падали ветки реи – вечнозеленого дерева. В другое, более теплое время, люди не поскупились бы на цветы, но их было не найти, если только в королевских оранжереях.
Мы не просто гордо шагали по улицам Столицы, но вели с собой пленных, везли в телегах трофейное оружие, в том числе и луки-трехстрелы.
Победа ознаменовалась невиданного размаха празднествами и гуляниями. Почти для всех возвратившихся. Но не для меня.
Я стал вдовцом. Это было неожиданно, невозможно… это было, нет, не горе. Это была оглушающая пустота.
Столько лет Леона мешала мне жить, быть счастливым и свободным. Я так думал. Я мечтал избавиться от нее, уехать, не видеть. И вот моей нелюбимой жены не стало, вместо нее образовалась пустота. Вокруг. А внутри – чудовищное чувство вины.
Я был виноват перед ней. Виноват так, как и не мог себе представить. Никогда не знал, чем она живет, о чем думает, на что надеется. Чужая ненужная Леона. Моя жена.
В Королевском замке третий день праздновали победу, а я сидел дома и перебирал ее записи - дневники, которые лежали в шкатулке. Наткнулся на них совершенно случайно, когда вошел в комнату и неловко смахнул локтем со стола ларец.
На пол посыпались испещренные мелким почерком листы.
«… я слишком слаба, и к тому же провинилась, не выполнив главного задания отца: не родила ребенка - продолжателя славного рода...»
«Вся моя жизнь - послушание, страх перед отцом и тоска одиночества.»
Что знал я о ней? Ровным счетом ничего. Потому что мне это было неинтересно. И вот теперь, когда для всего стало поздно, непоправимо поздно, я знакомился со своей женой, с ее надеждами, страхами, мечтами. Со всем тем, чего ей так и не удалось получить.
«Эта маленькая девочка совершенно неожиданно помогла открыть клетку, в которой я жила много лет. И, сама того не заметив, я зацепилась за нее. Анэ мне нравится. Конечно, говорить о дружбе не приходится. Речь идет всего лишь о королеве и придворной даме, но даже легкая доброжелательность и искренняя улыбка, обращенные ко мне, согревают сердце.»
«И вот теперь попытка новой жизни омрачалась обязанностью шпионить. Отец никогда не считался с моим мнением. Оно его не интересовало.
А я живая! Я хочу теплого дома, ребенка, подругу! Я хочу быть любимой!»
«Я все чаще задаю себе вопрос, кто в ком нуждается больше: Анэ во мне или я в Анэ? Юная королева ищет во мне опору и друга, а я радуюсь тому, что кому-то все-таки нужна в этом мире, по-настоящему нужна. Ведь мы с ней – два одиночества.»
Когда я выходил в город, то сразу же настигало ощущение всеобщего праздника и ликования. Эта радость почти физически давила на плечи, заставляя опускать голову. Мне не было там места, я был чужой в разряженной толпе людей, которые, казалось, жили на улицах и площадях, их, разгоряченных вином и пивом из таверен, не пугал холод, они танцевали под дудочки музыкантов и громко хохотали над шутками бродячих актеров.