Голосуйте за Цезаря

А главное — именно в Древнем Риме впервые появился настоящий рынок труда, причем довольно гибкий. Многие из плебеев нанимались в качестве «вольных работников», т.е. работников без определенных навыков, которым приходилось делать все что угодно, все, «что прикажут». Одна скабрезная, но весьма поучительная настенная надпись гласит: «Кем ты только не работал: и виночерпием, и пекарем, и батраком, и даже чеканщиком монет; теперь вот торгуешь горшками. Лижи клитор, и тогда ты перепробуешь все на свете!»

Секс в большом городе

Мы ничего не можем сказать об отношениях полов в античном обществе с точки зрения женщины, потому как не осталось никаких свидетельств, написанных именно женщинами. Мужской взгляд на вещи в этом смысле очень хорошо задокументирован — в основном это литературные произведения, предназначенные как бы для «просвещения» читателей мужского пола. Существует также множество юридических документов.

Например, брачный контракт, найденный в античном грекоязычном Египте: «Будет незаконно для (мужа) Филискуса привести домой еще одну жену вдобавок к Аполлонии, или же любовницу, или же мальчика-любовника». Греческий моралист Диос сетовал, что «в наши дни женщин так легко соблазнить, что мужчины, потеряв к ним всякий интерес, повернутся к мальчикам». Что касается гомосексуализма, то было постыдно быть «пассивным», и абсолютно наоборот — «активным». А слова «лижи клитор» и вовсе были оскорблением. Мужская роль признавалась только одна — доминирующая. Поучительную историю рассказал слепой провидец Терезий, который был одновременно и мужчиной и женщиной. Гера, жена Зевса, спросила его: кто испытывает больше удовольствия от близких отношений? На что Терезий ответил, что женщины, причем в соотношении 10:1.

Стены в Помпеях полны любовных надписей различного характера: романтических («Марк любит Спендузу»), полных реализма («Я сюда пришел, переспал с ней и ушел») и даже печальной иронии («Любящие, словно пчелы, наслаждаются сладкой жизнью. И я хочу»). Высокие чувства древним были также знакомы. Вот строки из Петрония:

О что это была за ночь! О боги и богини! Как мягко ложе. Наших душ как радует слиянье! Тела сплелись, сплелись уста. И слышат наши уши Далекий, приглушенный глас блаженства и тревоги...

Поэма эта повествует о том, что душа человеческая никогда не успокоится, пока не найдет другую родственную душу. О ценности семейных отношений хорошо рассказано в «Одиссее» Гомера. Одиссей буквально зарыдал, заключив свою Пенелопу в крепкие объятия, а счастливая Пенелопа поклялась никогда не отпускать от себя любимого мужа... Удивительно, что греки, считавшие гомоэротизм вдохновляющим источником Света, Правды и Божественности, при всем при том сам гомосексуализм считали делом постыдным и отвратительным. Попробуйте в наши дни выразить эти чувства древних греков вслух на публике...

Знаменитый «старец» Катон (Катон Старший — древнеримский писатель, поборник старых нравов, автор знаменитого трактата «О земледелии») обрисовал круг занятий, диапазон интересов древнеримского бизнеса. В своем труде «О земледелии» он советует везти в Рим любые товары и сырье, «ибо все раскупят». В перечне такие предметы первой необходимости, как туники, тоги, одеяла, отрезы материи, гвозди, металлические заготовки и многое другое. Тем не менее автор другого труда, «Книги откровений», предвидит экономический и политический коллапс города и прочит для торговцев предметами роскоши следующее: «Торговцы всего скоро заплачут и зарыдают... ибо никто больше не будет покупать их товар, их золото и серебро, драгоценные камни и жемчуга, их пурпурные и багряные мантии, шелка и тончайшее белье, благородную древесину и слоновую кость; изделия из драгоценного дерева, бронзы, железа или мрамора; корицу и специи, фимиам и благовония; вина, масло, муку и зерно, овец и коров, лошадей, колесницы и рабов... и жизни людей...»

Древнеримский комедиограф Плавт (200 г. до н.э.) обрисовал нам, что ждет обеспеченного римлянина, женившегося на расточительной женщине:

«Кредиторы стоят на пороге, а еще есть сукновальщик, вышивальщица, ювелир, шерстянщик, окантовщик по бахроме, белошвейка, мастер по вуалям, покрасчик пурпуром и шафраном, втачивальщик рукавов, бельевщик, парфюмеры, сапожники — мастера по сандалиям и тапочкам, — красильщики кожи, корсетчики и даже специалист по поясам. И всем надо платить. А как только вы избавляетесь от всех них, на пороге появляются еще триста человек, потрясающих счетами, — рукодельницы, отделочники, сумочники и красильщики, красильщики, красильщики...»

Иммигранты

Итак, древний Рим был настоящим мегаполисом-магнитом. Перенаселенность, как мы видим, была чисто эндемической, местной проблемой, и римляне как могли все-таки пытались с ней бороться. «Свободные работники» шли только к тем, у кого был постоянный адрес (т.е. свое жилье или мастерская), но обман (подчас с обеих сторон) был явлением таким же частым, как и сейчас. Цицерон жаловался, что люди, работавшие на его вилле в 12 милях от города, сбежали оттуда в город в поисках бесплатного зерна. Безработных отправляли в малонаселенные италийские провинции заниматься тяжелым, но, по понятиям римлян, честным и благородным сельским трудом. Гай Юлий Цезарь, например, считал, что для незанятых лучшая работа в порту Коринфа, где можно было прилично заработать. Нынешние наши тори и лейбористы одновременно считают, что наиглавнейшие современные проблемы — сокрытие налогов и трудоустройство незанятых — необходимо срочно решать, и делают многое, помимо решения других политических вопросов.

Римляне не препятствовали притоку иностранцев, особенно зажиточных. Когда сенаторы в эпоху императора Клавдия подняли крик о том, что галлы рвутся даже в Сенат, император ответил им, что приезд чужеземцев только усилит Рим. Вновь прибывшие уже доказали свою ценность тем, что «впитывают нашу культуру и обычаи и создают семьи с гражданами Рима». Именно так — женятся и ассимилируются.

Древние афиняне также не видели в иммиграции ничего плохого; они только требовали, чтобы у каждого приезжего был местный спонсор. Интересная деталь. Прославленный оратор Лисий (известный «логограф», зарабатывавший тем, что писал речи для других) высказывал ту же мысль; его отец Цефал, сиракузец по рождению, разбогател в Афинах на изготовлении оружия, а Платон начал свой знаменитый диалог «Республика», проживая в его доме. В Элладу приезжали на заработки так же охотно, как и в Рим.

А теперь Лондон. Несмотря ни на какие трудности — от транспортных проблем до высокой преступности, — город по-прежнему остается привлекательным для приезжих. Именно поэтому в нем ожидается прирост населения до 8,15 млн. жителей к 2016 г. В случае же с древним Римом, каким бы привлекательным этот город ни был для пришлой элиты, уровень притягательности для всех остальных не идет ни в какое сравнение с современным Лондоном. Все-таки великая империя не была государством благоденствия в современном понимании.

Так мы подошли к великой (неправильно переведенной) фразе Ювенала «panem at circenses» -«хлеба и зрелищ». Этот феномен мы осветим в следующей главе и покажем, в чем его отличие от грядущих современных событий в области зрелищ, например приближающихся Олимпийских игр в Лондоне.

2. «ХЛЕБА И ЗРЕЛИЩ»

Культура, зрелища и деньги

Культурное и зрелищное просветительство лондонцев не вызывает у властей сильной головной боли. Отдельно от того, чем Лондон является сам по себе — вечным городом-спектаклем со своими храмами, супермаркетами, ресторанами, парками, набережными и т.д., — есть масса коммерческих зрелищных предприятий: выставки, театры, стадионы, кинотеатры, опера, где люди с удовольствием выкладывают свои деньги. Зрелища — это бизнес, предложение на спрос. Зрелище формирует вкусы и даже сам рынок. Например, в туризме как части такого бизнеса «крутится» второй по величине денежный поток в лондонской экономике.

Правда, этот бизнес довольно серьезно субсидируется налогоплательщиками (постановка «Парней из истории» Алана Беннетта, например, получила дотацию в добрых 16,5 млн. фунтов стерлингов), но в конце концов эти субсидии в косвенном виде так или иначе возвращаются к налогоплательщикам в виде доступных по цене билетов, поддержки зрелищной инфраструктуры, поддержки начинающих деятелей искусств и т.д. Причем правительство должно советоваться с обществом, а люди — знать, куда идут их деньги. Когда же власть в приступе «мудрости» вкладывает деньги в сомнительные проекты, общество охватывает чувство протеста и раздражения. Так случилось совсем недавно: «Миллениум-Доум» стал не знающим себе равных монументом неспособности правительства и его советников считаться с действительными пожеланиями людей. После этого будет очень тяжело убедить общество, что лондонская Олимпиада станет нашим успехом, особенно учитывая ее стоимость. Смета строительства Олимпийского стадиона, например, увеличилась за два года вдвое, дойдя до 500 млн. фунтов. Большая часть сооружения будет снесена после трех недельных Игр, а на его месте останется стадион-«наследник» стоимостью в 75 млн. фунтов. Ничего себе «наследничек! Общая стоимость Игр уже исчисляется 9 млрд. фунтов вместо запланированных 2,3 млрд., а до Игр еще три года! Последние прогнозы говорят, что стоимость «может вырасти еще» до 10 млрд. Не до пятнадцати ли? В конце концов правительство израсходовало 431 млн. фунтов на строительство здания Шотландского парламента — в 11 раз больше запланированного.