Голова в бегах

Валерик интересную историю так и не дослушал – он заснул за столом, и мы кое-как дотащили его до дивана, после чего выпили еще по одной. Тут Коля, активно участвующий в перетаскивании, икнул и внезапно предложил отправиться в ночной клуб. Я бурно воспротивилась этой затее, потому что очень хотела спать, но Марья рвалась в бой, а отпускать ее одну в таком состоянии было бы чистым безумием.

– Поехали, Анька! – зашептала она мне, когда мы обе оказались в ванной. – Колька этот парень непростой, явно при бабках. Говорит, там у него в клубе друзья отдыхают. Может, познакомимся с кем?

– Мы этого Колю первый раз в жизни видим. Я про него вообще ничего не знаю, кроме того, что он Кабан. И то, если бы он в доказательство не похрюкал…

– Ладно тебе, не нуди. Надень мое платье зеленое с вырезом, хочешь? А хочешь, я тебе его вообще подарю?

– Премного благодарна, ваше благородие, – зло пробормотала я, но все-таки заставила себя расчесаться и даже накрасила губы.

Через полчаса мы были готовы, а перекемаривший в туалете Коля теперь снова выглядел трезвым. Он активно начал кому-то звонить, призывая, чтобы нас забрали на машине.

– Пашка, ты? – спросил Коля у ответившего ему мужчины, чей голос хорошо слышался через трубку. Соколов с вами? Ага, хорошо. Я скоро буду. Потрещать надо. Тут с соседками познакомился, с собой привезу. Нет, губу закатай, девчонки приличные, так что не про твою честь. Пришли за мной машину. Да, к моему подъезду.

Марья довольно ухмылялась, а я пнула ее ногой под столом. Не хватало мне только пьяных придурков, которые начнут хватать меня за коленки.

– Все, барышни, – довольно потер он руки, – карета скоро будет подана. Да вы не думайте, там публика приличная. Я вас с такими людьми познакомлю! Очень нужные люди в нашем городе. И я тоже человек хороший, так что вы меня держитесь, и все будет хо-ро-шо!

Я мысленно фыркнула, потому что пьяные базары про крутых мужиков терпеть на могла, и обреченно побрела обуваться. А Маня так прямо сияла, как начищенный самовар. Подъехавший за нами блестящий Мерседес это сияние еще усилил, а я неодобрительно подумала, что Маня чересчур корыстна. Хотя она бы назвала это нормальным женским желанием хорошо устроиться в жизни. Направлялись мы, как я поняла из разговора, в загородный клуб «Небо», который считался в нашем городе одним из самых дорогих заведений. Тусовалась там публика небедная, а мне, как журналистке, было доподлинно известно, что хозяином этого клуба является какой-то бывший криминальный авторитет. С этой стороной жизни нашего города в частности и страны в целом я была знакома слабо, хотя на работе коллеги любили почесать языками. Мне же казалось, что приличной девушке знать о существовании каких-то там преступных группировок вовсе ни к чему. Теперь бы я сказала иначе: никогда не зарекайся!

Когда мы подъехали к переливающемуся огнями клубу, располагавшемуся сразу за указателем города, на часах было уже двенадцать. Дверь нам предусмотрительно распахнул почтительный молчаливый паренек, выступавший в роли шофера. Коля выплыл из машины и, взяв нас под руки, направился к центральному входу. Видно, знали его здесь хорошо, потому что все двери открылись перед нами, как по мановению волшебной палочки. А дежуривший на входе охранник даже почтительно наклонил голову и кивнул другому, который и повел нас по лестнице вверх, ловко лавируя между снующими туда-сюда посетителями. Музыка орала так, что разговаривать было невозможно, поэтому я просто брела следом и злилась на Маню, втравившую меня в эту авантюру. Спала бы себе сейчас с Санькой под пледом. Наконец нас подвели к двери в глубине зала, за которой располагался вип-кабинет. Мы немного прошли вперед, повернулись и увидели компанию мужчин, судя по всему, давно отдыхавшую здесь со всеми удобствами. На мой первый и нетрезвый взгляд все выглядели чрезвычайно респектабельно: дорогие пиджаки, часы, телефоны последних моделей. При нашем появлении мужчины заметно оживились, а Марья, до этого активно скалящая красивые зубы, вылеченные нашими отечественными стоматологами, вдруг застыла как вкопанная. Я тут же сделала стойку и еще раз внимательно пробежалась по лицам присутствующих. Трое мужчин выглядели хорошо, но вполне обычно, а вот четвертый заинтересовал меня чрезвычайно. Пока отдыхающие обменивались рукопожатиями с Колей, а тот, в свою очередь, представлял нас, я отчаянно пыталась вспомнить, откуда мне знакомо это лицо.

– А это Никита Соколов. Сокол наш, – с гордостью представил заинтересовавшего меня парня Коля, словно Никита у нас был как минимум первым мужчиной, родившим ребенка. Я вяло кивнула в ответ, и тут меня словно током пронзило. Ну конечно, Соколов, будь он неладен! Это ж надо, как изменился, гад ползучий…

Тут необходимо сделать лирическое отступление и вернуться на много лет назад. Когда Мане было пятнадцать, а мозгов у нее и вовсе не было, впрочем, как и сейчас, она без памяти влюбилась в этого самого Никиту Соколова. Как и все девчонки с их двора. Он жил в соседнем с ней доме и даже когда-то учился с ней в одной школе. Правда, был на пару-тройку лет старше. Мне же тогда было тринадцать, и меня интересовали только Барби и кружок вязания. А вот Мане совершенно снесло крышу. Да и было от чего. Соколов был красив, как Аполлон, уже в то время разъезжал на своей машине и умел так смотреть на девушек, что тем незамедлительно хотелось раздеться. Чем он занимался, я, по малолетству, не интересовалась, но сейчас бы предположила, что чем-то незаконным. Иначе откуда у восемнадцатилетнего пацана в те времена могли быть такие бабки? Тем более, родители его были совершенно обычные люди – учительница и слесарь на заводе. Словом, этот Соколов потрепал мне немало нервов, потому что, влюбившись, Маня болтала о нем безостановочно. Все мои лучшие отроческие годы я провела, слушая истории про Никиту. Ее самым сильным, самым стойким желанием было, чтобы Никита обратил на нее свой пламенный взор. У сестрицы были и другие мощные и сильные желания – например, стать актрисой, быть счастливой, или научиться петь, или родить семерых детей, или начать вышивать крестиком. Но они приходили и уходили, желание научиться петь сменялось желанием выучить итальянский, которое переходило в желание заняться верховой ездой, которое, в свою очередь, оказывалось желанием разводить хорьков. Алешку сменял Вовик, а его – Лелик или какой-нибудь Фома. Годы шли, но мечта оставалась неизменной: охмурить Никиту с ног до головы.

Баб у Никиты всегда было пруд пруди, так что Мане пришлось долго добиваться его расположения. Но на то она была и ураганом, чтобы сметать на пути все возможные преграды. В один прекрасный день, когда ей уже стукнуло восемнадцать и она стала по праву считаться первой красавицей двора, сестрица якобы случайно оказалась под колесами его тачки. Он перепугался, она заплакала и прильнула к его груди. А дальше все, как в классическом романе, – цветы, ресторан и свидания под луной. Справедливости ради стоит сказать, что свидания были недолгими. Вскоре Никита стал манкировать своими обязанностями благородного рыцаря, потом уехал на пару месяцев по каким-то делам, а вернувшись, стал вовсю избегать сестрицу. Сердце ее было разбито, и я даже подозреваю, что именно по этой причине она так скоропостижно выскочила замуж за французского кавалера. С той поры я испытывала стойкую неприязнь к смазливым парням, а также ко всем обладателям имени Никита, а сестрица всегда вздыхала, вспоминая о своей юношеской любви. Впрочем, не желая ее травмировать, я эту тему обходила стороной. А она, приезжая, всегда как бы невзначай спрашивала про своего несостоявшегося кавалера. Порадовать ее информацией я не могла, потому что к тому времени он уже сменил место проживания на неизвестное мне. Информация, почерпнутая мною из соцсетей, была скудной: слегка поправился, вроде не женат, денег – куры не клюют, новая тачка, постоянно выкладывает фотки с отдыха за границей. Словом, выглядел он успешным и довольным жизнью бизнесменом, хотя Маня каждый раз пыталась меня убедить, что в его глазах плещется затаенная тихая тоска по утраченному счастью в лице сестрицы. Я кивала, мало вникая в смысл ее слов. А последние годы я и вовсе перестала им интересоваться, надеясь, что Маня уже забыла эту глупую детскую историю.

Но теперь, глядя на ее искрящуюся радостью физиономию, я поняла, что кошмар по имени Никита опять возвращается в нашу жизнь. Сам же Никита смотрел на нас во все глаза, в основном, конечно, на Маню. Сначала он как-то вздрогнул, подобрался, прищурился, рассматривая ее с ног до головы. На мгновение мне даже показалось, что в его глазах промелькнул испуг. Неужто решил, что Машка начнет бить ему морду в память о былой любви? Но он тут же взял себя в руки и расцвел лучшей из своих улыбок и сразу стал «парнем с нашего двора»:

– А мы же знакомы, да, девчонки? То-то я думаю, лица такие родные… С одного двора, росли же бок о бок. Особенно вот с этой красавицей, – тут он многозначительно подмигнул Мане, а та довольно хихикнула.

– Да? – радостно хрюкнул Коля, – И я вот думаю, лица знакомые. Смотрю на Марию и думаю, кого это она мне напоминает? И вот только сейчас понял. Никита, посмотри, прямо одно лицо, если бы еще челка…

– Заглохни, Коля, – резко перебил его Никита, – девчонок небось заболтал уже. Вы его не слушайте, он у нас любит потрепаться. Взял себе помощника на свою голову.

Далее последовали лобзания и обычная в таких случаях болтовня: кто кого видел, кто на ком женился, кто сидит, кто помер. Мы устроились за столом, Никита сделал знак официанту и через несколько минут стол убрали и сервировали заново. Судя по размаху застолья, сидящие за столом граждане совсем не бедствовали. Коля-Кабан принялся обсуждать с мужчинами какие-то поставки и просрочки по оплате, а я поняла, что они, видимо, коллеги. Во всяком случае, занимаются каким-то общим делом. Маня щебетала с Никитой, я налегала на сок, потому что к тому времени и без того выпила довольно много, а завтра нам предстояло выезжать на отдых. Сестрица же об это и вовсе не думала, потому лихо пила коктейли и закусывала их икрой, явно получая от жизни удовольствие. Вскоре один из присутствующих, тот самый Пашка, что рвался щупать девчонок за коленки, нас покинул, сославшись на позднее время. Сидящий рядом со мной мужчина по имени Владислав попытался развлечь меня анекдотами, я тактично похихикала и попыталась что-то узнать про Никиту. Владислав отвечал как-то уклончиво, намекая, что денег у них куры не клюют, но вот чем конкретно они занимаются, предпочел промолчать. Я принялась иезуитски выпытывать, но собеседник стоял насмерть, мастерски отвечая вопросом на вопрос. Тут Коля закончил беседу со своим оппонентом и заплетающимся языком влез в наш диалог:

– Аня, не кипишуй. Здесь все люди серьезные. Бизнесмены, – тут он пьяно заржал и доверительно сообщил:

– Я и сам ничего не знаю. Работаю на них уже почти три года – а все ни-ни. Секретная организация!

Владислав, который был явно трезвее, толкнул его в бок и заулыбался:

– Анечка, вы его не слушайте. Пьяный дурак. А пошлите танцевать.

Мы и пошли. Рядом танцевали Машка с Никитой, они весело хохотали, а я размышляла о словах Коли. Скорее всего, мужчины занимаются чем-то незаконным: кабак принадлежит бывшему авторитету, а они ведут себя здесь, как хозяева. Коля этот у них явно на побегушках, хотя, судя по его машине и только что купленной квартире, не бедствует. Никита здесь за главного, по крайней мере, в этой компании. Интересно, чем ребята промышляют? Хотя какое мне до всего этого дело? Допустим, дело есть. Раз уж сестрица опять вздумала крутить роман с этим бабником. Хорошо, что завтра мы уезжаем, авось пронесет? Решив брать пример с Машки, я отпустила ситуацию и просто отдыхала, слушая чужие разговоры и музыку. Алкоголь сделал свое черное дело, и я принялась усиленно жалеть себя и грустить об отсутствии в своей жизни хоть какого-о путного мужика, которому можно взять и позвонить, когда выпьешь. Нет, ухажеров-то у меня всегда хватало, девушка я видная во всех отношениях, но душа как-то не лежала. Хотя, как любила повторять Машка, возможно я просто зажралась.