Голубая кровь

Глава 20. Накануне свадьбы

Согласие Михаила Юрьевича на женитьбу сына стало поворотным моментом в отношениях между родителями жениха и невесты. Чтобы залечить рану, нанесенную самолюбию Волошиных из-за прежней неприязни, первый шаг сделала Светлана Ивановна – без труда нашла нужные слова.

– Анна Федоровна, это говорит мама Пети, – просто представилась она, позвонив ей вечером из театра. – Вы не находите, что нам пора познакомиться?

– Давно пора! – так же просто, но суховато ответила будущая сватья. – Но, похоже, вы сами нас чуждались.

– Это не совсем так. Мы были против поспешной женитьбы сына. У нас даже из-за этого вышла с ним ссора, – осторожно объяснила Светлана Ивановна. – Не лучше ли нам, не откладывая, во всем разобраться лично?

Анна Федоровна помолчала, видимо все еще испытывая противоречивые чувства; встреча и знакомство неизбежны; смягчившись, предложила:

– Ну что ж, милости прошу! Приезжайте завтра вечерком и поговорим обо всем за чашкой чая.

– А что, если сегодня?

– Я бы не против, но… – замялась Анна Федоровна, – если честно, у меня и угостить вас нечем.

– Не стоит беспокоиться, мы по дороге прихватим какой-нибудь кекс. Ведь наша цель – не чаи распивать, – привела убедительный довод мать Пети. – Иначе придется отложить наше знакомство недели на две: Михаил Юрьевич завтра улетает в командировку.

– Хорошо. Только никаких тортов и кексов! Я позвоню мужу на работу, это дело хозяев, – согласилась Анна Федоровна. – Вы наш адрес знаете?

– Да, Петя сказал. И код замка. – И Светлана Ивановна по-свойски уже объяснила: – Михаил Юрьевич заедет за мной через полчаса, мы с ним заберем из садика дочек и отвезем к моей сестре, а оттуда – к вам. На все уйдет часа два. Устроит вас так?

– Вполне. Муж только-только к этому времени будет дома, заверила ее Анна Федоровна. – Он меня предупредил, что допоздна будет работать с редактором.

Когда дверной звонок в квартире Волошиных возвестил о прибытии родителей Петра, к приему гостей все успели приготовить. Хозяева встретили их в прихожей, и все четверо были приятно удивлены. «Вполне приличные люди, и внешне выглядят симпатично, – в унисон подумали Юсуповы.

– «Какая красивая пара! И держатся очень дружелюбно. Совсем не похоже, что они зазнайки», – тоже одновременно мысленно заключили хозяева.

Пригласили гостей в комнату, где на столе уже расположилось угощение: фирменное блюдо Анны Федоровны – поджаренные тосты, графинчик с наливкой, вафельный торт, красавец самовар (в торжественных случаях в семье Волошиных пили чай только из самовара).

Сели за стол, выпили за знакомство; Василий Савельевич, со своей обычной бескомпромиссностью и прямотой, предложил:

– Знакомиться так знакомиться! Давайте расскажем все о себе, как будущим близким родственникам… – Сделал паузу, бросил восхищенный взгляд на будущую сватью. – За исключением Светланы Ивановны – о ней мы все уже знаем из прессы.

– Не думаю, – возразила она. – Давайте не будем делать исключений, раз решили породниться. С меня и начнем. – Немного замялась и сообщила то, что могла открыть только близким: – Моя мать, бабушка Пети, – простая, сердечная женщина, родом из уральской глубинки. Отец, как вы знаете, – профессор Розанов, коренной москвич. Но меня вырастил и воспитал первый муж мамы, Иван Кузьмич, как свою родную дочь. Это трагическая семейная история; газетчикам, она, разумеется, неизвестна. – Светлана Ивановна собиралась еще чего-то добавить, но передумала и умолкла, – разволновалась.

Теперь заговорил Михаил Юрьевич.

– Моя биография, пожалуй, еще посложнее, – начал он с легкой печалью. – Вырос без отца – его убили бандиты, когда я был маленьким. Меня воспитала и дала возможность получить образование мама – человек возвышенной души и редкого благородства!

– А это правда, что вы вроде… княжеского рода? – немного робея, прервала его Анна Федоровна. – И очень гордитесь этим?

– Не вроде, а доподлинно, – подтвердил Михаил Юрьевич. – А как же мне не гордиться? Разве каждый у нас знает свои корни, уходящие на несколько веков в глубь российской истории?

Он понимал подоплеку вопроса.

– Но гордость за свой род проявляется у меня лишь в желании не посрамить его, быть достойным славных предков. На мою долю выпали тяжелые испытания: был в афганском плену, бежал, долгие годы не знал, что у меня растет сын.

Шумно вздохнул, справляясь с нахлынувшими горькими воспоминаниями.

– Однако и в самые трудные моменты жизни я не уронил своей чести и достоинства. Даже готов был отказаться от горячо любимой девушки, когда из-за сложившихся обстоятельств усомнился в ее верности и порядочности.

Честно и открыто посмотрел на своих будущих родственников.

– И того же требую от сына. Не думаю, что это такой уж тяжкий грех!

Атмосфера сразу накалилась, повисла тяжелая тишина. Светлана Ивановна испугалась – сейчас произойдет ссора… «Ну зачем Миша так прямолинеен? – мысленно сокрушалась она. – Ведь можно было высказать это все дипломатичнее». Но все обошлось мирно; полагая, что хорошо понял Юсупова, Василий Савельевич спокойно ответил:

– Ну что ж, ваша фамильная щепетильность понятна. И мы со своей стороны вряд ли согласились бы породниться с какими-нибудь проходимцами, как бы сильно ни была влюблена наша дочь. Но стыдиться нам и ей нечего! – Посмотрел прямо в глаза будущему свату и с достоинством произнес: – В моем роду дворян не было, но предки честно боролись за свободу и счастье народа. Вот и я пострадал за свой народ, -нахмурясь, добавил он, – защищая экологию.

– Неужели за это могут посадить в тюрьму?! – поразилась Светлана Ивановна, сочувственно глядя на него ярко-синими глазами.

– Еще как могут! – в сердцах грубовато бросил Волошин. – Ведь кто у нас природу поганит? Безответственные руководители предприятий, командиры войсковых частей. Как правило, люди влиятельные, связанные с местной властью.

– Вот Васечку и упекли за то, что разоблачил преступление своего флотского начальства, – подала реплику Анна Федоровна. – В отместку!

– А на каком основании обвинили в шпионаже? – строго спросил Михаил Юрьевич, давая понять, что серьезно изучал, с кем предстоит породниться.

– Да разумеется, без оснований! – вспылил Василий Савельевич, но сдержался. – Неужели амнистировали бы, если правда? – Перевел дыхание, хмуро пояснил: – Все настолько притянуто за уши, что и опровергать особого труда не составило. Но об этом я еще подробнее расскажу, если захотите, а сейчас… настроение портить не хочется ни себе, ни вам.

На выручку ему пришла жена – пошутила, разрядив возникшую снова напряженность:

– Ну а мне и рассказывать о себе нечего, такая я безгрешная. Уж очень строгих имела родителей – старообрядцев; таких у нас на Алтае много. – Помолчала и, погрустнев, призналась: – Но и мне довелось хлебнуть горюшка, когда Васеньку посадили и думала, что разлучают нас навсегда. Совсем упала духом, одна оставшись с дочуркой; даже выпивать стала, работу из-за этого потеряла.