Голубая Луна

Штатник остановил меня, прежде чем я начала спускаться с холма. Лента захватывала довольно большой участок, а он стоял почти на самом высоком его крае. У копа были каштановые волосы, темные глаза и россыпь веснушек на бледных щеках. Подняв руку, он направился ко мне.

– Простите, мисс, но вы не можете здесь находиться.

Я помахала перед ним лицензией.

– Я Анита Блейк. Слышала, вы, ребята, меня искали. Что-то насчет тела, на которое мне надо взглянуть.

– Взглянуть, – повторил он. – Вы хотите взглянуть на тело.

Он сказал это тихо, не так, как если бы хотел поиздеваться. Его темные глаза секунду смотрели сквозь меня, потом он, казалось, вспомнил, где находится. Он протянул руку за моей лицензией.

Я позволила ему взять ее, рассмотреть, дважды перечитать, после чего получила ее обратно. Он посмотрел вниз на подножье холма, где расположились несколько человек, и ткнул туда пальцем:

– Невысокий человек в черном костюме со светлыми волосами – капитан Хендерсон. Он тут главный.

Я осталась стоять и смотрела на него. Он должен был сам отвести меня к главному. Не может быть, чтобы полицейский, который меня не знает, позволил мне идти к месту преступления без сопровождения. Истребители вампиров – не гражданские лица, но большинство из нас и не детективы. Я одна из немногих, кто постоянно имеет дело с полицией. В Сент-Луисе, где большинство полицейских знают меня со слов или лично, я бы это поняла. Но здесь, где никто меня не знает, это странно.

Я прочитала имя на значке копа.

– Майклс, не так ли?

Он кивнул, и снова его глаза смотрели не на меня. Он вел себя не как коп. Он вел себя так, словно боялся, а копа не так легко испугать. Дайте им отработать несколько лет, и они становятся равнодушными: плавали, знаем, не впечатляет, хоть футболку с надписью надевай. У Майклса на форме были сержантские нашивки. А если вас шокирует каждое место преступления, сержанта в полиции штата вы не получите.

– Сержант Майклс, – сказал он. – Я могу что-то для вас сделать, миз Блейк?

Казалось, он берет себя в руки прямо у меня на глазах. Это напомнило мне о том, как восстанавливалась доктор Кэрри Онслоу. Его глаза теряли этот рассеянный, стеклянный взгляд. Он смотрел прямо на меня, но в его глазах все еще оставалась напряженность, словно ему было больно. Что, черт возьми, такое происходило у подножья холма? Что могло заставить бывалого копа так выглядеть?

– Ничего, сержант, ничего. Спасибо.

Я не стала убирать лицензию, потому что была почти уверена, что без сопровождения полицейского меня снова остановят. У невысокой сосны тошнило женщину. Она и мужчина, который ее поддерживал, были одеты в форму врачей Скорой помощи. То, что врача Скорой тошнило, было плохим знаком. Очень плохим.

Меня остановил Мейден. Секунду или две мы просто стояли и смотрели друг на друга. Я стояла выше и смотрела сверху вниз.

– Миз Блейк, – сказал он.

– Мейден, – сказала я. Я специально не назвала его офицером, так как полагала, что по сути он таковым не является. Он перестал быть копом, когда стал плохим парнем.

Он слегка улыбнулся.

– Я провожу вас к капитану Хендерсону. Он тут главный.

– Замечательно.

– Возможно, вы захотите подготовиться, Блейк. Это… скверно.

– Со мной все будет в порядке, – заверила его я.

Он покачал головой, глядя в землю. Когда он поднял глаза, они были пустыми, холодными глазами полицейского.

– Может, и будет, Блейк, может и будет. Со мной бы не было.

– Что бы это значило?

– Кто она, черт побери?

Это был капитан Хендерсон.

Он догнал нас. Слегка скользя, он поднимался на холм в своих туфлях. Но он был решителен и знал, как ходить по листве даже в неподходящей обуви. Он был примерно пяти футов восьми дюймов роста, с короткими светлыми волосами. У него были странные глаза, которые меняли цвет, пока он шел в играющем бликами солнечном свете. В одно мгновенье – бледно-зеленые, в следующее – серые. Он встал между нами и посмотрел на Мейдена.

– Кто это, и почему она внутри периметра?

– Анита Блейк, капитан Хендерсон, – любезно представил нас Мейден.

Капитан посмотрел прямо на меня, его глаза были холодными и серыми с кружащимися крапинками зеленого. Он был привлекателен в обычной опрятной манере. Он мог бы производить лучшее впечатление, но на лице лежала резкая тень горечи, которая отнимала у него что-то приятное и привлекательное.

Не имеет значения, какого цвета были его глаза, они были далекими, осуждающими, глазами копа.

– Так вы Анита Блейк? – его голос был почти злым.

– Да, – кивнула я.

Я не позволила гневу взять верх над собой. Он злился не на меня. Что-то было не так. Что-то помимо самого преступления. Интересно, что?

Он осмотрел меня с ног до головы. Интерес был не сексуальным – он словно измерял меня. Я к этому уже привыкла, хотя обычно это бывает менее беззастенчиво.

– Насколько силен ваш желудок, Блейк?

Я подняла бровь и улыбнулась.

– Что смешного, черт возьми? – спросил Хендерсон.

– Послушайте, я знаю, что все плохо. Я только что оставила на вершине холма сержанта, испуганного настолько, что второй раз он туда не пойдет. Мейден уже сказал мне, что все ужасно. Просто проводите меня к телу.

Хендерсон сделал шаг вверх, чертовски нагло вторгаясь в мое личное пространство.

– Вы так уверены, что выдержите это, Блейк?

– Нет, – вздохнула я.

Кажется, мое «нет» оказало на него положительное влияние. Он моргнул и отошел на шаг назад.

– Нет? – переспросил он.

– Я не знаю, выдержу ли, капитан Хендерсон. Всегда есть шанс, что следующий ужас будет настолько кошмарным, что я не смогу его забыть. Что-нибудь, что впечатается в разум и заставит кричать. Но чем дальше, тем лучше. Так что проводите меня к объедкам гризли. Прелюдия начинает меня утомлять.

Я наблюдала за игрой эмоций на его лице: веселье, затем гнев, но, в конце концов, веселье победило. Везучая я.

– Объедки гризли. А вы уверены, что вы не репортер?

Это заставило меня улыбнуться.

– Я грешна во многом, но это не мой грех.

Теперь улыбнулся он. Когда он улыбался, то казался лет на десять моложе, и его привлекательность уже не была обычной.

– Хорошо, миз Блейк, следуйте за мной. Провожу вас к объедкам гризли.

Он тихо рассмеялся, звук был ниже и глубже, чем когда он говорил, как если бы при пении у него был бас.

– Надеюсь, после шоу вы не утратите веселья, миз Блейк.

– Я тоже, – сказала я.

Он как-то странно на меня посмотрел, после чего повел вниз. Я шла за ним, потому что это была моя работа. Час назад я бы сказала, что еще хуже день стать уже не может. А сейчас у меня было такое чувство, что он стремительно становится хуже, гораздо хуже.