Голубая моль

– Память у меня какая-то дрянная – жаловался он, когда в семье обсуждался такой вариант. – Вся она Ленке досталась.

– Тренировать надо, – советовала Мария Васильевна. – Лена же вон без конца учит. Не так просто хорошую память иметь.

– Так когда тренировать? Год остается. Память – это же не гири.

– Всё равно можно чего-то добиться, – поддержал свою половину Егор Егорович. – Не совсем же ты колода.

– У меня хорошая музыкальная память, – встал на свою защиту Сергей.

– Ну, хоть что-то. Куда бы еще её пристроить.

Да, всё непросто. Хорошо, что появился хоть какой-то просвет: он вошёл в состав вокально-инструментальной группы. Это сулило при известном везении какое-то материальное благо, кроме всего прочего. В ансамбле было вместе с Сергеем пять человек: гитара, труба, тромбон, баян и большой барабан, без которого руководитель бригады Тимур Косов не мыслил успеха. Тем более, что исполнять планировалось как современную музыку, так и старые народные песни, чтобы был спрос на «Мандарин», как называлась группа, в любой аудитории. Тимур бредил особенно большим барабаном, который бы покорил сердца всех слушателей-зрителей. Он однажды видел выступление ансамбля волынщиков, где четверо играли на волынках, а пятый без устали в такт им лупил в большой барабан, ростом выше его самого. Получалось классно! Тимур был сражен и понял, что без такого барабана скорой славы им не заработать. Хотя возникала при этом и проблема: как с таким инструментом ездить на гастроли, когда слава обрушится на «Мандарин»? Его трудно протащить через двери, не говоря уже о том, чтобы разместить, например, в микроавтобусе. Но решение этой задачи пока было отложено на потом.

– Эх, жалко, что ты не хочешь на рыбалку, – огорченно сказал Василий, – одному неинтересно.

– Так у меня сегодня репетиция, – примирительно ответил брат. – Уже через полчаса. За налимами уж как-нибудь в другой раз. Может, еще и потеплеет; сейчас-то климат что-то не очень подходящий.

За воротами послышалось приглушенное урчание автомобиля, затем сигнал клаксона.

– Ну вот, за мной уже приехали.

Сергей на всякий случай выглянул из калитки, помахал рукой и через пару минут, вооружившись баяном, отбыл на репетицию группы «Мандарин».

***

У Ленки забот прибавилось: кроме того, что предстояло окончить девятый класс с его экзаменом, вечером надо было заниматься с сестрой. Дарья уже с осени ходила в детский сад. Мария Васильевна, вышедшая на работу еще в начале лета, когда у старших детей начались каникулы, теперь будила Моль рано, что очень ей не нравилось: она начинала хныкать и кричать, что пусть все идут на работу, а ей там не нравится и старалась забраться подальше под одеяло. Но суровая данность жизни диктовала свои правила и бесполезно было в одиночку биться против этих дрянных правил. По темным и холодным зимним утрам подниматься было особенно невыносимо. Все сочувствовали младшей, но ничего поделать не могли. Полусонную Дарью одевали, обували, устраивали в машине на коленях у Марии Васильевны и Егор Егорович доставлял пассажиров к детсаду, где Дарью раздевали и сдавали на попечение воспитателей. И сколько же непроспавшихся юных граждан везли в этот ранний час на работу! Машины шли туда одна за другой. Буквально вот одна за другой! Но не у всех были автомобили, ах, не у всех! Ничего нельзя поделать. Тогда малых усаживали на санки и в метель, и в трескучий мороз везли по нечищеным склизким обочинам. Вечером – обратно. Иногда по полкилометра и больше. Где же при таких обстоятельствах набраться здоровья и не досаждать педиатрам? Оно, конечно – сибиряки, но не до такой же степени! Чай, не пингвины. Дарья, случалось, тоже прихварывала.

После детсада Егор Егорович доставлял супругу на работу и отправлялся домой – до вечера, когда надо было забирать дочь из детсада. Теперь с ним ехала Елена, к тому времени приходившая из школы. Если она задерживалась, то звонила и тогда, на время оторвавшись от своей работы, собирать Дарью домой ехала Мария Васильевна. Потому что в детсаде страсть не любили, когда родители задерживались. Да оно и понятно: попробуй-ка целый день… Да с такой зарплатой.

До прихода матери в обычные дни с Дарьей возилась её сестра, да отчасти Егор Егорович, насколько позволяли его полсотни лет; у братьев не хватало терпения. Как только Елена освобождалась от воспитательной функции, она принималась за уроки, а потом – за изготовление ужина или наоборот – смотря по обстоятельствам. Ей до школы приходилось добираться пешком, но вместе обычно шли и братья. Обратно она шла уже одна. Всё бы ничего, но донимали собаки, иногда появляющиеся целыми стаями. Меры, конечно, принимались руководством всякого уровня, но собак, кажется, становилось только больше. Совсем недавно из Сибирска приезжала спецбригада по отлову собак – согласно заявке администрации района. Как и было в заявке, специалисты отловили десять бродячих собак как раз по улице Вершининых, самой протяженной и насыщенной собаками. Они предъявили улов ответственным лицам и получили соответствующие подписи и печати в акт выполненных работ. А на днях Егор Егорович встретил на своей улице самую бездомную и наглую, давно знакомую собаку. Она, как ни в чем не бывало, облаяла его и поспешила облаивать дальше. Злые языки утверждали, что спецбригада возит с собою одних и тех же собак, которых и демонстрирует в конце операции как свежепойманных. Поговаривали также, что собак действительно ловят, а потом выпускают где-нибудь подальше, чтобы не сразу прибежали назад. В самом деле, ну кому они, на фиг, нужны – возиться с ними, кормить, лечить, обеспечивать им моцион и подыскивать добропорядочных новых хозяев? Смешно!

Несмотря на уверенное и поступательное движение по всем позициям, три проблемы в районе решить никак не могли: справиться с собаками, справиться с мусором и справиться с занятостью, или лучше сказать, с незанятостью, поскольку с занятостью достаточно быстро и успешно справился в своё время рынок. Вместе с тунеядцами он отправил отдыхать и часть довольно работящих граждан.

Наперекор всем препятствиям Елена училась с блеском и не было сомнений, что в этом классе зреет будущий медалист.

– С умом-то и дурак сможет, – ворчала по этому поводу Настасья Саввишна, – ты попробуй без ума!

Олимпиадные задачи Вершинина щелкала, как орехи, была рукодельница и участница художественной самодеятельности. И лишь одно ей никак не давалось: на уроке физкультуры она не могла перепрыгнуть через козла. Учитель, Кирилл Налабардин, был в унынии. И в самом деле, ну что же это за отличник, который не может преодолеть козла? То есть весьма сомнительный отличник. Но учитель не сдавался:

– У тебя, Елена, голова есть на плечах, или нет? – спрашивал он в отчаянии, одержимый идеей заставить ее перепрыгнуть через набитое войлоком дермантиновое чучело. – Смотри, как надо!

И он с легкостью перелетал через непарнокопытный спортивный снаряд. Но всё было бесполезно.

– Достала меня эта Вершинина, – как-то даже пожаловался он Ирине Ветровой, с которой в учительской сидел рядом.

–Что такое? – обеспокоилась она.

– Да смех и грех – через козла не может перепрыгнуть!

– Ну, не волнуйся ты так! Я, помнится, тоже долго не могла одолеть эту ско… задачу. Не все же развиты одинаково! То есть физически, я имею в виду.

– Так-то оно так, но всё же как-то не по себе. Не могу научить, вот в чем дело. Видно, плохой я педагог – корил себя он.

И совершенно напрасно: педагог он был нормальный. Не хуже преподавателей ОББЖ и географии, да и других – Ирина Ветрова так и сказала. И посоветовала слишком не заморачиваться Вершининой, а сосредоточить все усилия на перспективных спортсменах. Чем и внесла некоторое успокоение в его смятенную душу. Зато сама она была растревожена, вспомнив родственника Вершининых. Хотя он и так постоянно присутствовал где-то в специально выделенном уголке памяти. Но тут как бы заявил о себе конкретно. Сегодня вечером она позвонит в Москву! Взяв журнал 7»б», учительница химии твердым шагом двинулась в этот класс.

–Ирина Петровна, а у нас география! – дружно закричали семиклассники.

– Разве? – удивилась Ирина Ветрова. – Ах, да. Извините.

И она пошла обратно в учительскую, чтобы заменить журнал.

Елена Вершинина тем временем, не подозревая, как много сумятицы она внесла в мысли части педагогического коллектива, этим не ограничилась и сеяла смуту в умах части одноклассников. Как и в первом случае, сама того не желая. В порядке шефской помощи она, по поручению классного руководителя, стала натаскивать по математике отстающего Борю Иванова. Боря пристрастился при каждом удобном случае списывать решения задач у Вершининой, зная, что все прочие корифеи математики в классе могут ошибиться, но Вершинина – никогда. Понятно, что это не осталось тайной для учителя математики и он обратился к классной. Она приняла единственно правильное решение:

– Елена! – сказала классная руководительница отличнице. – Давая списывать Иванову, ты развращаешь лодыря. Если действительно хочешь помочь, возьми человека под опеку, консультируй его. Вот это будет дело!

И Елена взяла Борю на буксир, возилась с ним в ущерб своему личному времени. И всё бы хорошо, но вдруг стал тупить Никита Морозов, который всё время сидел позади неё, хотя никогда и не списывал, потому, что учился вполне себе прилично. Теперь он без конца заглядывал в её тетрадь, и без стеснения списывал всё подряд.