Голубая роза. Том 2

Я перешел улицу и вошел в магазин, где, по счастью, было полно народу. Покупательницы, большей частью толстухи в неприлично коротких юбках, должны были помочь моей аутотерапии. От них исходил густой запах компоста, дешевого пива и сладостей. Я пошел между прилавками, притворяясь, что что-то ищу. Женщины краем глаза наблюдали за мной. Я вошел в роль главы семьи, совершающего покупки. В этот раз никакого воровства. Я достал десять долларов и зажал в руке.

* * *

Пора сделать два замечания. Во-первых, мне показалось, что я узнал почерк на конвертах, и решил, что эти письма посылала мне Алисон Грининг. Конечно, это было безумие, но еще большим безумием было подумать, что она вернется двадцать первого июля, чтобы исполнить свою клятву. Быть может, она таким образом сигнализировала мне, просила продержаться до назначенного дня.

Второе замечание касается воровства. Я не питаю ни малейшей склонности к воровству – разве что на глубинном, подсознательном уровне. За пятнадцать лет книга “Волшебный сон” была первым, что я украл. Думая о кражах моего детства, я однажды спросил психоаналитика – не считает ли он, что я страдаю клептоманией. Конечно, нет, сказал он. Я попросил его написать это на бумаге, и через час он выдал мне отпечатанное на машинке свидетельство. С тех пор в трудные минуты я тешу себя тем, что я в здравом уме.

Поэтому то, что я намеревался сделать, было скорее имитацией воровства: я хотел сунуть в карман какой-нибудь предмет и на выходе расплатиться за него. Сперва искушение посетило меня при виде штопора, потом мой взгляд уперся в полку со складными ножами. Но я преодолел себя. В глубине души затея по-прежнему казалась мне глупой.

Однако я все же поднялся на второй этаж, где лежали книги. Я медленно ворошил их, говоря себе: прекрати, ты не должен красть, не должен даже притворяться, что крадешь. В основном здесь были женские романы с девушками и рыцарями на обложке. Копий “Волшебного сна” больше не попадалось.

Потом меня посетила вторая удача. В самом нижнем ряду отыскалась книга Ламонта Уизерса, члена моего джойсовского семинара в Колумбии, а ныне преподавателя в Беннингтоне. “Глазами рыбы”, экспериментальный Роман с обложкой, изображающей двух обнявшихся андрогинов. Я перевернул книгу и прочитал отзывы: “Существенный шаг вперед”... “Кливленд плайн дилер”.“Глубокий, оригинальный подход”... “Лайбрари джорнэл”.“Уизерс – писатель будущего”... “Сэтердей Ревью”.Лицо мое непроизвольно скривилось: это еще хуже, чем “Волшебный сон”. Искушение росло, и я едва не отправил книгу в карман. Но я не мог позволить призракам двадцатилетней давности вертеть мною, как угодно: цивилизованный покупатель, я сошел вниз и расплатился.

Потом, тяжело дыша, я сидел в машине и потихоньку успокаивался. Не красть оказалось гораздо приятнее, чем красть. Я чувствовал себя только что завязавшим алкоголиком. К Белому Медведю было еще рано, поэтому я отправился – куда же еще? – к Фрибо отпраздновать мое возвращение в ряды честных людей.

* * *

Когда я шел по улице, что-то твердое ударилось мне в спину между лопаток. Я услышал стук камня, упавшего на тротуар. Оглянувшись, я увидел вокруг людей, сонно бредущих от магазина к магазину и разглядывающих витрины. Никто из них не смотрел на меня. Потом я нашел тех, кто, видимо, бросил камень: пять или шесть мужчин, стоящих перед баром Энглера, некоторые в поношенных костюмах, остальные в рабочей одежде. Все они смотрели на меня, выжидательно улыбаясь. Это сразу напомнило мне таверну Плэйнвью, и я, отвернувшись, пошел прочь. Второй камень пролетел мимо моей головы.

“Друзья Дуэйна”, – подумал я, но скоро понял, что ошибся. Они не смеялись, не тыкали в меня пальцами, а просто стояли, засунув руки в карманы, и смотрели мне вслед. В их молчании было что-то пугающее, и я скрылся у Фрибо.

– Кто эти типы? – спросил я его. Он спешил ко мне, на ходу вытирая руки о фартук.

– Вы, похоже, чем-то расстроены, мистер Тигарден.

– Скажите мне, кто они. Их фамилии.

Посетители бара, двое тощих стариков, поставили свои бокалы и тихо вышли.

– Кто “они”, мистер Тигарден?

– Те, на улице, напротив бара.

– Там никого нет, мистер Тигарден. Взгляните сами.

Я подошел к высокому узкому окну, выходящему на улицу. Мужчины исчезли. На их месте женщина со светлыми кудряшками катила коляску с ребенком.

– Они только что были здесь, – настаивал я. – Пятеро или шестеро, похожи на фермеров. Они бросали в меня камни.

– Не знаю, мистер Тигарден. Должно быть, это вышло случайно.

Я глядел на него.

– Позвольте налить вам за счет заведения, – сказал он, наполняя бокал. – Вот. Выпейте это, – я проглотил жидкость одним глотком. – Видите ли, тут все сейчас взбудоражены. Они вас не знают, наверное оттого и сделали это.

– Похоже, они меня знают, оттого и сделали это, – сказал я. – Дружелюбный городок, не так ли? Можете не отвечать, лучше налейте еще выпить. Мне нужно видеть Белого Медведя, то есть Галена, но я посижу здесь, пока они не уйдут.

– Как хотите.

Я выпил шесть порций виски. Прошло несколько часов. Потом заказал кофе и еще виски. Другие посетители избегали меня, шарахаясь в сторону, когда я подходил к стойке или пытался с ними заговорить. В конце концов, я начал читать книгу Уизерса и тут вспомнил, что ничего еще не ел.

– У вас есть сэндвичи?

– Для вас найдется, мистер Тигарден. Еще кофе?

– Да, чашку кофе и еще пива.

Книга Уизерса оказалась нечитабельной, и я приняло;, вырывать из нее страницы. Теперь посетители уже не пытались прятать взгляды, обращенные на меня.

– У вас есть ведро, Фрибо?

Он принес зеленое пластиковое ведро.

– Это тоже вы написали, мистер Тигарден?

– Нет, я не мог написать такой дряни, – я стал отправлять вырванные страницы в ведро. Посетители глазели на меня, как на цирковую обезьяну.

– Вы слегка перебрали, мистер Тигарден, – сказал бармен. – По-моему, вам лучше выйти на свежий воздух. Идите домой и отдохните, – он говорил успокаивающе, как с маленьким ребенком.

– Я хочу купить проигрыватель, – сказал я. – Сейчас можно или уже поздно?

– Боюсь, магазины уже закрыты, мистер Тигарден.

– Ладно, тогда завтра. А сейчас мне нужно видеть Бел... Галена.

– Хорошая идея.

Дверь за мной закрылась. Я стоял на пустынной Мейн-стрит; небо потемнело, хотя до заката оставалось еще часа два. Я понял, что провел в баре большую часть дня. На булочной и продуктовом магазине висели таблички “Закрыто”. Я взглянул на бар Энглера, который выглядел снаружи таким же пустым, как Фрибо. В направлении суда проехала одинокая машина. Я снова услышал наверху хлопанье голубиных крыльев.

Город казался зачарованным. Я подумал, что Средний Запад – лучшее место для духов; они могут вволю летать по этим пустым Мейн-стрит, по полям и лесам. Я ощущал их присутствие рядом с собой.

И тут сзади послышались шаги. Я оглянулся и увидел лишь пустую улицу, заставленную машинами. Шаги не цокали, и я пошел быстрее. Улица, казалось, расплывалась в полутьме; даже кирпич и камень мостовой таяли подавались под ногами. Я побежал; шаги тоже побежали. Опять обернувшись, я почти испытал облегчение, увидев кучку бегущих за мной мужчин в куртках.