Голубая роза. Том 2

Верхушка сумки указывала на север, значит, Ди все еще шел в сторону хижины с женщиной. Я посмотрел в ту сторону и смог увидеть только плотную стену темноты под более светлым куском, усыпанным звездами. На какое-то время я ощутил облегчение. Ди кинул меня, поэтому и я мог кинуть его и отправиться домой. Но теперь я натолкнулся на следы Ди.

Впереди, футов через двадцать, в темноте меня поджидал еще один сюрприз. Это было что-то, похожее на очень маленькую лачугу. Постепенно оно обретало очертания. Я опустился на руки и колени, чтобы ползти дальше по тропе, когда увидел длинную полоску серебряного цвета вдоль крыши. Как только я понял, что штука передо мной металлическая, я сопоставил ее очертания и понял, что это – машина. Тебе никогда бы и в голову не пришло, что можно напороться на машину в крысиной дыре, где все безработные, так ведь? У таких людей часто даже лишней рубашки нет, не то что машины. Потом я вспомнил доктора Гарланда, мчащегося по Южной дороге, и подумал, что совсем не обязательно жить на Задворках, можно просто взять и приехать. Кто-нибудь мог свернуть на дорожку, проехать по петле, спрятать машину в лесу, и никто не увидит и не узнает, что он там был.

От этой мысли я развеселился. Вероятно, машина принадлежала кому-то знакомому. Наш оркестр играл на танцах и вечеринках по всему округу и в самом Вудленде, и наглядно я знал почти всех, и меня тоже все знали и называли по имени. Я подошел поближе к машине, чтобы рассмотреть ее, но это оказалась всего лишь старая черная модель "Т". В Вудленде таких «фордов» было не меньше двадцати. На них ездили и белые, и цветные, причем у обоих темнокожих, которые могли себе позволить автомобиль, была именно модель "Т". А когда я подошел к ней достаточно близко, я увидел, что Ди оставил для меня прямо на капоте – яблоко.

Через несколько футов я нашел еще одно яблоко на большом старом камне. Ди оставлял яблоки там, где я не мог их не заметить. Третье лежало на маленьком столбике на опушке леса, оно было настолько бледным, что казалось почти белым. У столба одна из множества тропинок поворачивала и уводила в лес. Если бы не яблоко, я бы никогда ее не заметил и прошел мимо.

В лесу мне уже не приходилось так сильно заботиться о том, чтобы не нашуметь. Под ногами был ковер из сосновых иголок и опавших листьев толщиной футов в шесть, и я шел так тихо, что, можно сказать, парил – с тех пор я ношу туфли на резиновой подошве, причем по той же причине. Ты ходишь мягко. Но, повернув в лес, я был все еще сильно напуган – там было гораздо меньше света, и, чтобы увидеть следующее яблоко, мне надо было наступить на него. Моим единственным желанием было найти Ди и уговорить его вернуться домой.

Какое-то время я продолжал двигаться вперед, пробираясь между деревьями и стараясь не нарваться на какую-нибудь хижину. То и дело откуда-то из леса раздавался слабый, тающий голос, но я не позволял себе бояться. А потом немного впереди я увидел Ди Спаркса. Тропинка не была совершенно прямой, она уходила то в одну сторону, то в другую, поэтому я не мог видеть его очень отчетливо, но заметил серебристое пятно простыни, мелькнувшее среди деревьев. Если потороплюсь, я смогу догнать его и остановить, прежде чем Ди наделает глупостей. Я подобрал складки балахона под подбородком, сжал их в руке и припустил бегом.

Тропа начала спускаться вниз с холма. Я этого совсем не заметил. Ди был прямо впереди меня, и после того как я пробежал по тропе еще немного, я потерял его из виду. Еще через несколько шагов я остановился. Тропинка стала гораздо круче. Если бы я продолжал бежать дальше, то отбил бы себе задницу. Женщина издала еще один ужасный звук, и казалось, что он исходит отовсюду одновременно. Все вокруг меня изнывало от боли. Душа моя чуть не рассталась с телом. Казалось, все вокруг умирает. Все эти россказни про ужасные создания вовсе не были выдумкой, на Хэллоуин все именно так и обстояло – ты ничего не знаешь, ты ничему не веришь, тебя окружает смерть. Я чуть не упал и не расплакался, как маленький мальчик. Я потерялся. И уже не надеялся когда-нибудь вернуться домой.

Потом случилось самое страшное.

Я услышал, как она умерла. Звук был негромкий, больше похожий на вздох, чем на что-нибудь еще, но звук этот шел отовсюду и проникал мне прямо в уши. Тихий звук тоже может быть громким, знаешь ли, может быть самым громким из всех, что ты слышал. Этот звук почти приподнял меня над землей, почти сорвал мою голову с плеч.

Спотыкаясь, я поковылял вниз по тропе, вытирая глаза балахоном, и вдруг слева до меня донеслись мужские голоса. Кто-то снова и снова произносил одно и то же слово, которого я не мог разобрать, а кто-то другой просил его заткнуться. Потом позади я услышал тяжелые шаги бегущего человека. Я сорвался с места, но моя нога запуталась в простыне, и я кубарем покатился с холма, ударяясь головой о камни и отскакивая рикошетом от деревьев и врезаясь во все, что попадалось на пути. Бах, бум, бух, та-ра-рах, шлеп, клац, бряц! Я ударился обо что-то большое и твердое и с размаху влетел в воду. Долго не мог подняться, закрутившись в простыне.

В ушах звенело, я увидел звезды – желтые, голубые, красные, не настоящие. Когда попытался сесть ровно, чертова простыня так скрутилась, что я плюхнулся лицом в холодную воду. Я бился, как пойманный зверь, и когда мне наконец удалось сесть, одним глазом я увидел лоскут настоящего неба. Тогда я высвободил руки и разорвал дыру в простыне так, чтобы через нее проходила голова.

Я сидел в небольшом ручейке рядом с упавшим деревом. Именно оно меня и остановило. Все тело ныло, как черт знает что. Я не представлял, где нахожусь. Даже не был уверен в том, что смогу встать. Уцепившись руками за ствол поваленного дерева, я оттолкнулся ногами от земли – чертова простыня разорвалась напополам, мои колени дрогнули, но я поднялся на ноги. И тут я увидел Ди Спаркса – он шел в мою сторону через лес по другой стороне ручья.

Судя по виду, чувствовал он себя ничуть не лучше, чем я, ему вообще с трудом удавалось двигаться по прямой. Серебристая простыня белым пятном мелькала между деревьев. Ди тоже страдает от боли, подумал я, он в абсолютной панике. В следующий раз, когда я увидел белое пятно среди деревьев, оно корчилось от боли в десяти футах над землей. Нет, сказал я сам себе и закрыл глаза. Что бы это ни было, оно – не Ди. Невыносимое чувство, абсолютное отчаяние изливалось от него. Я боролся с волной отчаяния всеми силами. Я не хотел испытывать это чувство. Я не мог знать такого чувства – мне было всего одиннадцать. Если бы это чувство настигло меня в одиннадцать лет, вся моя жизнь круто изменилась бы, я бы оказался в другой вселенной.

Но оно настигло меня, не так ли? Я мог кричать «нет!» сколько угодно, но не мог изменить того, что должно было произойти. Я открыл глаза, однако белое пятно уже исчезло.

Это было еще хуже. Я хотел, чтобы это был Ди, пусть вытворяет сумасшедшие, самые безрассудные вещи, пусть лазает по деревьям, бегает вокруг, как псих, пытаясь напугать меня до дрожи в коленях. Но это был не Ди Спаркс, а значит, самые ужасные вещи, которые я только мог себе представить, существовали на самом деле. Все умирало. Мы ничего не знаем, ни во что не верим, мы все потерялись среди смерти, окружающей нас.

Большинство людей утверждают, что, когда человек взрослеет, он перестает верить в Хэллоуин и привидения, – я утверждаю обратное. Ты начинаешь взрослеть, когда понимаешь, что вещи, которые пугают тебя, – часть воздуха, которым ты дышишь.

Я уставился в то место, где видел извивающееся белое пятно, кажется, пытаясь вернуться во времени до того момента, как я увидел доктора Гарланда, летящего по Южной дороге. Мое лицо имело такое же выражение, как у него, потому что теперь я знал: привидения существуют на самом деле. Звук тяжелых шагов, которые я слышал раньше, неожиданно пробился через гудение в моей голове, и после того как я повернулся и увидел, кто спускается ко мне с холма, я подумал, что, наверное, среди деревьев я видел свой собственный призрак.

Эдди Граймс был огромен, как дуб, и в руке у него сверкал длинный нож. Его ноги скользили по земле, и последние несколько ярдов до ручья Эдди Граймс проехал на подошвах, но я даже не пытался убежать. Он был пьян, и мне ни за что не удалось бы от него скрыться. Я прижался к упавшему дереву и смотрел, как Граймс с холма скатился к воде. Я был так напуган, что даже не мог говорить. Его расстегнутая рубашка развевалась от быстрой ходьбы, а длинные шрамы рассекали грудь и живот. Он восставал из мертвых по крайней мере пару раз с тех пор, как я видел его насмерть убитым на танцах. Граймс прыгнул на ноги и начал приближаться ко мне. Я открыл рот, но из него не вышло ни звука.