Голубая Сфера
Шрифт:
– Ты там такое выдала, что…
– Шерсть встает дыбом.
– сказала Мари.
Машина выехала за город и вскоре оказалась на аэродроме. Девять человек сели в вертолет и он направился к базе. Геракс подсел к пилоту и вызвал на связь генерала Фиккермана.
– Вопрос решен, шеф.
– сказал он.
– Кто у вас там? Мне доложили, что вас девять.
– Не догадываетесь? С нами Ирса и Мари. Прилетим и поговорим обо всем.
– Хорошо. Все в порядке?
– Никаких проблем.
– Конец связи…
Геракс вернулся в салон. Ирмариса вновь была одна и снова спала, сидя в кресле. Геракс подозвал
– Что ты предлагаешь сделать?
– Что ты скажешь на предложение что бы она стала восьмой?
– Восьмой? Ты шутишь?
– Нет. Нам было бы и спокойнее и мы узнаем ее лучше. Она ведь одна.
– Как одна?
– Ты думаешь, их двое? Она сама себе придумала, что ее две, потому что она совершенно одна. Ей нужно, что бы рядом были друзья.
– Если так, то я согласен. Вот только не вышло бы чего.
– Что бы ни вышло, мы узнаем об этом первыми. Лучше пусть она будет с нами, чем сама по себе.
– А если она не согласится?
– Думаю, она согласится. Может, поерепенится малость, но согласится.
– Хорошо. Надо будет с ребятами переговорить об этом.
– После того как прилетим. Можно сделать это и при ней. Думаю, незачем прятаться.
– Хорошо. А пока, надо и нам отдохнуть.
Над базой уже стояла ночь, когда приземлился вертолет. Восьмерых человек встречали и машина доставила их к административному зданию.
Фиккерман встретил их у входа.
– А где вторая?
– спросил он, глядя на Ирмарису.
– Мне нужно обязательно раздвоиться?
– спросила Ирмариса.
– Как нам тогда вас называть?
– Ирмариса.
– Значит, к нам пожаловали?
– Я могу и улететь.
– Сказала Ирмариса.
– Нет.
– Тут же остановила ее Анлита и встала рядом.
– Она с нами по нашей просьбе, командир.
– Ну, раз так, тогда проходите.
Они вошли в здание и вскоре оказались в кабинете генерала. Все расселись в креслах.
– С чего начнем?
– спросил генерал.
– Я хочу предложить Ирмарисе вступить в нашу группу.
– сказал Аррон.
– Что?
– удивился Арнольд.
– Собственно, это мысль Анлиты. Я думаю, никто из нас не будет против?
– Геракс осмотрел всех. Никто не возразил и он повернулся к Ирмарисе.
– Шутишь, наверно?
– Спросила она.
– Ни сколько.
– Ответил он.
– Ты не согласна?
– Я? Как я могу быть не согласной? Конечно же согласна. Вот только мне что-то не верится, что это правда. Небось, задумали чего нибудь. Впрочем, мне все равно. Я согласна.
Геракс повернулся к Анлите и она только удивленно пожала плечами.
– Что?
– Спросила Ирмариса.
– Вы уже сами раздумали?
– Вам придется выполнять наши приказы и принять присягу.
– Сказал генерал.
– Принять присягу я не могу в принципе.
– Почему?
– Таков закон крыльвов. Я, конечно, могу произнести все слова для формы, если вам это очень нужно, но они ничего не будут значить.
– Значит, ваши слова ничего не стоят?
– Мои слова много чего стоят, но не существует никаких слов, которые могли бы изменить мои отношения с законами крыльвов. Просто потому что в нашем законе есть статья, которая освобождает крыльвов от любых клятв и обязательств, которые он дает. Я могу дать
клятву, могу ее выполнять, но никто не сможет упрекнуть меня, в случае, если я ее нарушу. Как у вас говорят, закон есть закон.– Тогда, как вы вообще представляеете вашу службу в отряде, если вам нельзя верить?
– А вот этого я не говорила.
– Чего?
– На счет веры. Если бы мне было нужно вас обмануть, я не стала бы заявлять, что для меня не существует клятв. Существует иная форма найма. Это контракт. Я могу дать обязательства что либо делать. Я могу их выполнить, могу не выполнить. Если я их выполняю, то вы верите мне, если нет, то не верите. Но вы не можете верить или не верить, если не было никаких контрактов.
– То есть вы подписываете с нами контракт и будете его выполнять?
– И порядок выполнения будет находиться в этом контракте. Там же будут описаны ситуации при которых контракт разрывается. Я думаю, это вполне реальная вещь.
– Но каковы гарантии того, что вы выполните контракт?
– А каковы гарантии того что ваш солдат выполнит присягу? Каковы они в тот самый момент, когда он произносит слова этой присяги? Никаких кроме веры в его слова.
– Только вот, при нарушении присяги он несет очень серьезную ответственность.
– Хорошо. Он несет ответственность. Вы хотите, что бы и я несла ответственность. Какую, скажите? Сесть в тюрьму на сто лет? Так для меня просто не найдется тюрьмы на этой планете. Смерть? Вы не имеете понятия чем меня убить. Зачем городить огород, если это не имеет смысла? А с контрактом все по другому. Я даю обязательства что либо делать для вас и вы даете обязательства что либо делать для меня. Все. Если я не сделаю то, вы не сделаете это. Если контракт разорван, никто никакой ответственности не несет. А то так он был разорван будет влиять на вашу веру в мои слова и мою веру в ваши слова.
– И что вы потребуете от нас?
– спросил генерал.
– Вы думаете, у вас нет ничего такого что я могла бы попросить взамен?
– Я думаю, как раз, наоборот, что вы можете много чего потребовать.
– Не будем обсуждать что я могу потребовать.
– сказала Ирмариса.
– Я просто назову то что мне нужно. Мне нужно мое собственное спокойствие за себя. Что бы я знала, что вы не придете ко мне и не будете меня донимать всякого рода расспросами не касающимися моей службы у вас. Говоря слово 'вы', я имею в виду всех людей. В том числе и журналистов. Мне не нужны ваши секреты и мне нужно, что бы вы не требовали с меня мои. Собственно говоря, это все что мне нужно сверх того что может еще потребоваться обыкновенному человеку.
– И, если у вас будет это, вы исполните все наши приказы?
– При условии, что они будут соответствовать моим понятиям чести и достоинства и будут реальными для выполнения. Вы должны понимать, что я не золотая рыбка.
– С такими условиями можно отказаться от любого задания.
– Ну, это уже зависит от вас. Вы даете задание, а я говорю вам, берусь я за него или нет. А что бы у вас не было мнения о том, что я пытаюсь отлынивать, первый мой отказ можно записать как условие разрыва контракта. По поводу разрыва можно добавить и то что он может быть разорван одной из сторон в любой момент без объяснения причин. Мало ли что вам во мне не понравится?