Голубиная сессия

– Да уж, что-то не везет тебе. Но ты не накручивай себя, посиди в позе лотоса, успокойся. А я продолжу поиски твоей ненаглядной голубки.

Да уж, кто-то, похоже, возненавидел Наташу, или отравленный торт простое совпадение? Ее совершенно случайно достался бисквит с просроченным сроком? А может кто-то специально подставил Наташу, подменив коробки? Если так, то не думаю, что много человек могут одновременно находиться и в театре и в фирме у Наташи. Ну что же, скоро разберемся в этом.

Заснула я быстро, даже не успев, как следует поразмыслить, не успела.

Весь следующий день я планировала провести, занимаясь учебой и забыть про расследование полностью. Сначала я провела 4 (!) пары в университете, и выжитая как лимон, еле добралась до дома, попав в час пик. Изрядно помятая, я, наконец, выбралась из общественного транспорта, я побежала из последних сил, домой. У меня завтра два зачета и расслабляться еще рано. Поев наскоро макароны с курочкой, я вновь взялась за конспекты. Рядом лежали стопочки, распечатанных шпор, а на столе лежали в раскрытом виде учебники. Параллельно я пыталась написать более или менее приличное эссе. Время уже перевалило за полночь, но вся наша группа не спала, мы перезванивались друг с другом, узнавали как успехи в аське, пересылали свои варианты эссе по электронной почте. В общем, жизнь в час ночи кипела.

Промаявшись, таким образом, до двух, я выключила компьютер, закрыла все тетрадки и учебные пособия, забежала на пять минут в ванну и уснула крепким сном.

На следующий день, ровно в восемь тридцать, я уже стояла у входа на наш факультет. Мне даже страшно вспоминать, во сколько мне пришлось для этого встать. И заметьте, я была не первая! У дверей, где пройдет зачет уже толпились мои одногруппники. Но сначала я зашла в другую аудиторию и сдала все написанное мною эссе. И только там поняла, что напечатала его синими чернилами! Зачем я меняла в полусонном состоянии цвет текста, осталось загадкой. На столе уже высилась стопка чужих работ, и я подпихнула свою в середину. Надеюсь, когда преподаватель прочитает такое количество страниц (ведь минимальный объем каждого – 6 страниц), он попросту не обратит внимания на мое нестандартное оформление.

Рядом с аудитории народу прибавлялось, все обсуждали ночные подвиги: кто, во сколько лег спать. Выиграла Анька Широкова, она вообще не ложилась.

Вскоре нас запустили в аудиторию. Мы в порядке того, кто как пришел в университет, побежали занимать парты. На последний ряд, я не успела, досталась лишь третья парта с конца, зато рядом со стенкой. В таком массовом и стихийном забеге никто не пострадал, за несколько лет учебы, все было отлажено. Мы расселись, по команде преподавателя убрали все с парт, проверили надежно ли лежат распечатанные шпаргалки, мобильные смартфоны. Там в доковских файлах был электронный вариант шпор. Через пять минут мы получили тесты. Для написания нам предоставили целую пару. Первые десять минут наш профессор, дядечка смешных очках строго ходил по рядам и зорко следил за каждым нашим движением. Но «отходив» положенный срок, он успокоился. Сел за свой стол и приступил к проверке чьих-то работ. Мы сначала робко, затем куда наглее доставали шпоры, искали нужную информацию и обводили кружочком правильные варианты ответов. Преподаватель изредка поднимал глаза, но ничего вопиющего не замечал и вновь обращался к чужим работам. Через час мы приступили к проверке. По аудитории стали передаваться письма с вариантами ответом. Каждые писал туда свои, и мы смотрели сколько у нас совпадений.

Если честно, то это самый шумный этап сдачи зачета, поскольку, когда человек с четвертого ряда бурно спорит с «восьмым» почему, почему здесь должен стоять именно такой ответ, то даже преподаватель обращает на это внимание и угрожает изъять все работы досрочно у всего курса. Но куда том? Мы, начитавшись много умного в шпаргалках за время зачета, вступаем в споры. Пишем объяснения в записочках, швыряем их на нужную парту или когда писать уже больше нету сил, переходим к словесным баталиям. Профессор в назначенный срок чуть ли не с силой отбирает работу: сложно определиться, какой в итоге ставить вариант ответа. Примерно в таком же ракурсе проходит и следующий зачет: хорошо, что в нашем университете теперь перешли в основном на письменные проверки знаний, к устному мы просто физически не смогли подготовиться должным образом.

Сдав последнюю работу, мы с подружками идем в кафе: просто необходимо поднять жизненный тонус.

Поправ настроение и полная энергии, я еду в театр. Даже сложно представить себя в качестве актрисы (о таком стоит рассказывать потомкам), правда, правильнее будет сказать сыщицы под прикрытием артистки.

На входе меня вновь встречала баба Паша и зорко посмотрела исподлобья:

– Вы к кому?

– На работу! – гордо ответила я, – за сценарием.

– О, в актрисы, что ли тебя к нам взяли? Ну, молодец! – подбодрила старушка и обратилась к чтению.

Я первым делом пошла в гримерку к Нине, теперь это мое рабочее место. Нина встретила меня взволнованной и после приветствия передала листок бумаги с текстом «Скоро получишь еще одно задание».

– Сегодня с утра нашла под дверью. Он опять взялся за свое. Что же мне делать? Не хочу быть навечно его рабыней!

– Да уж. Приятного мало, – согласилась я, – сегодня же попытаюсь познакомиться со всеми, кто работает здесь.

– Если хочешь, могу назвать тебе всех, – предложила Григорьева.

– Ой, это прекрасная идея. Давай так, и поступим, ты сейчас расскажешь о каждом вкратце. Мне будет проще ориентироваться.

Нина тут же согласилась и приступила к описанию своих коллег:

Слава Богу, театр небольшой и соответственно людей, трудящихся здесь тоже не очень много. Это вам не Мариинка и не Большой театр. И масштабы не те.

Здесь работают как постоянные люди, так и приходящие. К числу постоянных можно отнести бабу Пашу, мною виденную несколько раз. Милая старушенция, старожила.

Никогда не расстается со своими очками и книжкой. Последнюю, правда, иногда заменяет свежая пресса (надо же быть в курсе событий).

Также работает ежедневно уборщица Вера Павловна. У нее подрастает внучка, которая грезит сценой и так хочет, как только та вырастит, пристроить ее сюда. Правда, внучка только в шестом классе, но предприимчивая уборщица решила заранее застолбить место.

Декоратор и осветлитель в одном лице – Степан Иванович. Молодящийся мужчина на пенсии. Работает здесь всего год. До этого учительствовал в школе в качестве физкультурника и физика. Любит травить анекдоты, обладает веселым нравом.

Режиссер Владимир Кран. Несмотря на смешную фамилию, совсем не любит шутить. Ругает актеров и обслуживающий персонал за малейшие огрехи. Постоянно не доволен, что вынужден растрачивать себя здесь, в маленьком театре. Худой и злобный, пожалуй, вот эти два слова лучше всего его характеризуют. Он носит очки и боится директора.

Директор – Самсон Павлович. Это крупный и строгий мужчина, тающий при виде своей Далилы – Ниночки Григорьевой. Имеет за плечами два неудачных брака и не стремится более связать себя узами Гименея. Имеет по неизвестной пока причине зуб на директора другого театра, любовницей которого также является Нина. Хоть и директорствует в небольшом театре, влияние в мире театра и кино Санкт-Петербурга имеет, поэтому потерять его Нина очень боится.

Мальвина Черенкова – ассистент режиссера. Я могла ее видеть еще в первый день. Она была второй женщиной, сидевшей между Краном и Ниной. Постоянно ходит за режиссером, смотрит ему в рот, внимая каждому слову. С ней лучше не откровенничать, а то любой секрет, сказанный ей на ушко под строжайшим запретом неразглашения, будет знать Кран. Она всегда ходит с папочкой и постоянной фиксирует там что-то. Вот она точно смогла бы выследить кого угодно. В театре умным человеком считает только Крана, остальные для нее не авторитет. Ей чуть за сорок, она до не приличия худа. Носит очки в тяжелой оправе. И на работе появляется в коричневом костюме: юбка чуть ниже колен и пиджак. Она звонко цокает каблучками и курит Приму, никому больше не позволяя дымить в театре. Выполняет все поручения гениального режиссера, следит за дисциплиной. Наипротивнейшая особа.