Голубое молчание
Шрифт:
РАСШИВИН (входит):,Товарищ полковник, свидетель генерал-майор Широков по делу 17-14 прибыл.
СЕВЕРЦЕВ: Хорошо (в телефон). Дайте зал… Зимин… Говорит Северцев. Зимин, подымите генерал- майора Широкова вторым лифтом. Помните — абсолютная корректность (кладет трубку). Дело-то как будто хорошо оборачивается, майор.
РАСШИВИН: Так и должно быть…
СЕВЕРЦЕВ: Сейчас говорил с министром. Джентльмены подняли такой шум и в печати и по радио в связи с
РАСШИВИН: А не перейдет этот шум, некоторым образом, в ультиматум?
СЕВЕРЦЕВ: Да будет вам! Чтобы раскачать общественное мнение демократов и вызвать их на ультиматум, нужен не арест Смита, а атомная бомба на Вашингтон. Проглотили они и берлинскую блокаду, и кардинала Минценти, и сбитый самолет над Балтикой, проглотят и Смита…
РАСШИВИН: А глупы они все-таки, полковник.
СЕВЕРЦЕВ: Не в этом дело. Демократия — отжившая форма государственной системы. Слишком тяжеловесная для нашей эпохи… Эх, не готовы мы еще, майор, к «последнему и решительному». Нам бы десяточка два водородных бомб — мы бы без всяких ультиматумов в одну бы ночь оставили от Америки лишь географическое понятие. А потом — предъявляй нам ультиматум.
РАСШИВИН: Значит, джентльмены заныли по всему миру об аресте-то.
СЕВЕРЦЕВ: Отчаяннейшим образом. Что ж: наше дело, как говорится, правое. Их подзащитный оказался шпионом, а со шпионами и они не церемонятся. Вспомните дело Губичева… Так с «пересадкой» чертежа всё обошлось благополучно?
РАСШИВИН: Идеально (пауза). Да-а, Климов попал в историю…
СЕВЕРЦЕВ: По совести говоря, майор, мне его жалко. Но уж больно удобен он — лучшего не найдешь. А когда творятся большие дела — с судьбой единиц считаться не приходится.
РАСШИВИН: Да и парень-то он шаткий. Пребывание в Америке кое в чем пошатнуло его. Сами знаете. Такие со временем, если попадают в заграничную командировку — тягу дают. А мы — отвечай за них… Нет, а старик-то!
СЕВЕРЦЕВ: Кто, Широков?
РАСШИВИН: Да.
СЕВЕРЦЕВ: Контрик. Об этом мы знаем. Но ведь что поделаешь — крупнейший и единственный специалист… Со временем, конечно, придется изолировать, а пока…
РАСШИВИН (вспыхивает красная лампочка): Сигнал!
СЕВЕРЦЕВ: Встретьте, майор.
РАСШИВИН (открывает дверь): Пожалуйста, товарищ генерал-майор. (входит Широков. Расшивин пропускает его и кому-то в коридор): Благодарю вас.
СЕВЕРЦЕВ (встает и протягивает руку Широкову): Здравствуйте, генерал.
ШИРОКОВ (делает вид, что не замечает руки): Я бы хотел знать…
СЕВЕРЦЕВ: Садитесь, пожалуйста.
ШИРОКОВ (садится): Я бы хотел знать…
СЕВЕРЦЕВ: Сейчас всё объясню, генерал. Нам очень прискорбно, что мы вас побеспокоили, но, поверьте, лишь крайняя необходимость заставила нас… Дело очень важное и несколько щепетильное, что… папиросу?
ШИРОКОВ: Благодарю. У меня свои…
СЕВЕРЦЕВ: Простите, тут одна маленькая формальность (протягивает перо и бумагу). Подписка о неразглашении. Будьте
любезны (Широков, не читая, подписывает). Благодарю вас… (меняя тон) Вы знакомы с Евгением Климовым?ШИРОКОВ: Да, знаком.
СЕВЕРЦЕВ: Он — жених вашей дочери?
ШИРОКОВ: Да.
СЕВЕРЦЕВ: Еще раз сожалею, что накануне свадьбы…
ШИРОКОВ: Вы ошибаетесь. Свадьба была отложена на неопределенное время. У меня убили сына в Корее.
СЕВЕРЦЕВ: Ах, вот как!
ШИРОКОВ: Да ведь и вы это знаете. Не понимаю, зачем притворяться.
СЕВЕРЦЕВ: Сожалею, генерал, сожалею… Евгений Климов обвиняется в шпионаже. Он выполнял задания арестованного в Праге американского шпиона Юджина Смита…
ШИРОКОВ: Я догадывался.
СЕВЕРЦЕВ: Ах, вот как! Это очень, очень важно, генерал.
ШИРОКОВ: Наоборот, полковник, это совершенно неважно.
СЕВЕРЦЕВ: То есть как это — неважно?
ШИРОКОВ: Да так, очень просто. В чем же еще можно обвинить честного, но не угодного вам человека, побывавшего заграницей? Конечно в шпионаже.
СЕВЕРЦЕВ: Товарищ Широков, чтобы нам не поссориться — убедительно прошу вас помнить о том, где вы находитесь…
ШИРОКОВ: Ну кто ж Лубянки не знает! Вы как — собираетесь меня арестовать теперь или позже?
СЕВЕРЦЕВ: Никто вас не собирается арестовывать. Но вы, как член партии, должны помочь нам разоблачить представителя иностранной разведки.
ШИРОКОВ: Ну, какой я партиец… (пауза).
СЕВЕРЦЕВ: Ах, вот как!…
ШИРОКОВ: В самом деле, какой я член партии…
СЕВЕРЦЕВ: Впрочем, вы правы. Ведь о ваших настроениях мы давно осведомлены. Хотите убедиться? (где-то под столом включает аппарат со звукозаписью).
ГОЛОС ШИРОКОВА: … Неужели они думают, что от того, что насильно засунули мне красную книжку в карман, что нацепили генеральскую форму, что задарили орденами, — неужели они думают, что от этого я буду молчать, когда они делают подлости?…
ГОЛОС АЛЕКСАНДРЫ СЕРГЕЕВНЫ: Федя, тише, пожалуйста… Ведь и у стен есть уши.
ГОЛОС ШИРОКОВА: Да пошли они к чорту! И плевать мне на все их МГБ, МВД, НКВД… До меня…
СЕВЕРЦЕВ: Достаточно? Как видите, ваша супруга не ошиблась: в наше время и у стен есть уши. (Широков молчит; он как бы застыл). Почему вы молчите? Достаточно, я говорю?
ШИРОКОВ: Значит, и дом мой — не мой дом. Вот вы говорите — Смит шпион, а по-моему — вы, полковник.
СЕВЕРЦЕВ: По долгу службы, генерал. По долгу службы… И не думайте, пожалуйста, что вы незаменимы. Незаменимых у нас в стране нет.
ШИРОКОВ: Я этого и не думаю. Наоборот, я подал заявление об уходе с завода по состоянию здоровья, но вы же не отпускаете.
СЕВЕРЦЕВ: Не беспокойтесь, когда найдем нужным — отпустим. Так вы не верите в то, что Климов шпион?
ШИРОКОВ: Нет.
СЕВЕРЦЕВ: (показывает чертеж): Чей это чертеж?
ШИРОКОВ (слегка удивлен): Мой… Модель 45…