Голубой горизонт

Ее голос вывел Джима из транса, вызванного удивлением, и он оглянулся на следовавшего за ними Бакката.

– Со мной только мелкокалиберное ружье.

Два четырехфунтовых немецких ружья Джим оставил в фургоне. Слишком тяжелое и неуклюжее оружие, чтобы носить его с собой; пережив множество разочарований, Джим никак не ожидал встретить сегодня слонов, тем более в таком количестве. Теперь он сожалел о своей ошибке и понимал, что глупо использовать лондонское ружье против животного в такой броне мышц и сухожилий, с такими массивными костями. Лишь большая удача позволит маленькой пуле попасть в жизненно важные органы.

– Поезжай назад, Баккат, гони Холодка во весь опор, и привези мне два больших ружья, фляжку с порохом и оружейный пояс.

Не успел Джим договорить, как Баккат оказался в седле и галопом поскакал вниз по холму. Джим и Луиза не смотрели ему вслед, они поползли вперед, прячась за низким кустарником, чтобы их не было видно на фоне неба. На склоне они нашли купу колючих акаций, которая давала укрытие, и устроились среди пушистых ветвей и желтых цветов, усевшись рядом. Джим направил подзорную трубу на большого самца.

А когда увидел увеличенного линзами слона, ахнул от удивления, глядя на длину и толщину бивней. И хотя не насладился зрелищем в полной мере, передал трубу Луизе. Теперь она научилась хорошо ею пользоваться и направила прибор на огромное животное. Но через несколько минут ее внимание привлекли проделки слонят чуть подальше: они с писком гонялись друг за другом по лесу.

Видя, что Луиза отвлеклась от патриарха, Джим хотел отобрать у нее трубу и продолжить разглядывать самца. Но увидел, с какой нежной улыбкой она смотрела на игры малышей, и сдержался. Это свидетельствовало о глубине его чувства к ней: Джим был одержим охотничьей страстью, и его сердце сильно билось в предвкушении погони.

Но вот, к радости Джима, самец вышел из тени дерева махобахоба и начал подниматься по склону прямо к тому месту, где они сидели. Джим положил руку на плечо Луизе, чтобы предупредить ее. И когда она опустила трубу, приложил палец к губам и показал на приближающегося самца.

По мере того как самец приближался и становился все больше, лицо Луизы становилось испуганно-благоговейным. Даже днем в его абсолютно беззвучной походке было что-то сверхъестественное и тревожное: слон передвигал ноги с точностью и грацией, так не вязавшимися с его размерами, огромные мягкие подушечки полностью поглощали звук. Расслабленный хобот свисал почти до земли, его кончик время от времени разматывался и касался почвы, с ловкостью человеческих пальцев подбирая лист или стручок, играя ими и отбрасывая в сторону.

Когда самец подошел ближе, стало видно, что его обращенный к людям глаз тонет в сети глубоких серых морщин, похожих на концентрические круги паутины. Из угла глаза по шершавой щеке проторили влажную дорожку слезы, сам глаз светился умом и проницательностью. Через каждые несколько шагов концы бивней касались земли, оставляя на ней неглубокие бороздки.

Он подходил все ближе, заполняя собой все небо, и они затаили дыхание, ожидая, что попадут под эти массивные ноги или получат удар бивнем. Луиза шевельнулась, готовая вскочить и бежать, но Джим крепче сжал ее плечо и остановил девушку.

Из глубины горла и брюха самца доносился рокот, похожий на отдаленный гром. Луиза дрожала, возбуждение смешивалось у нее со страхом. Медленно, чтобы не встревожить животное, Джим поднес свое маленькое ружье к плечу и посмотрел в прицел на большую серую голову. Он почувствовал, как рядом в предчувствии выстрела застыла Луиза. И вспомнил, что говорил ему отец – куда целиться, чтобы попасть в мозг.

«Но только дурак и хвастун делает такой выстрел, – говорил сыну Том. – Есть только одна маленькая точка в огромной костяной крепости черепа. Настоящий охотник достигает цели по-другому. Он стреляет из тяжелого ружья крупной пулей и целится в плечо, чтобы пробить сердце и легкие».

Том опустил ружье, и Луиза рядом с ним расслабилась. Слон величественно прошел мимо их укрытия и в пятидесяти шагах дальше стал обрывать с дерева гварри пурпурные ягоды и привередливо отправлять их в пасть. Когда он повернулся шершавым морщинистым корпусом, Джим осторожно встал и отвел Луизу обратно за вершину хребта. Он увидел облако пыли, приближающееся со стороны фургонов, и различил светлую фигуру Холодка, скачущего галопом.

Когда Баккат подъехал, Джим сказал:

– Быстрая работа и отлично выполнена.

Он выхватил из рук Бакката, не дав ему возможности спешиться, большое ружье, быстро осмотрел оружие. Не заряжено и густо покрыто смазкой, но кремень новый и хорошей формы. Джим принялся быстро заряжать. Он забил шомполом в ствол большой блестящий шар. Пуля весом в четыре унции была вдвое больше крупной виноградины по размерам. Добавка олова в расплавленный песок сделала ее очень прочной. Когда пуля основательно улеглась на пыж и слой черного пороха, Джим внимательно осмотрел запал и поменял ружье на второе, которое Баккат держал наготове. А когда оба ружья были заряжены, Джим сказал:

– Здесь, сразу за вершиной, пасется великолепный самец. Я подберусь к нему пешком, но как только услышишь выстрел, приведи Драмфайра и принеси второе ружье.

– А мне что делать? – спросила Луиза, и Джим помедлил в нерешительности. Чутье требовало отправить ее к фургонам, но он понимал, что это будет несправедливо. Нельзя лишить ее треволнений участия в первой охоте на могучего зверя. Но что еще важнее, она, вероятно, откажется ему подчиняться, а у него не было времени на спор, который он к тому же почти обязательно проиграет. С другой стороны, нельзя оставить ее здесь. По ярким рассказам отца он знал, что после выстрела вся местность заполнится слонами, бегущими в панике во все стороны. И если один из слонов наткнется на Луизу, она окажется в смертельной опасности.

– Иди за нами, но не очень близко. Не упускай из виду меня и Бакката, но в то же время внимательно смотри по сторонам. Слоны могут прийти с любой стороны, даже сзади. Но ты можешь рассчитывать на Трухарт: она унесет тебя от опасности.

Он поставил курок на предохранительный взвод, побежал на вершину и выглянул. С тех пор как он последний раз видел самца, ничего не изменилось. Слон по-прежнему обирал ягоды с дерева гварри, головой в сторону от Джима. Ниже группы слонов отдыхали или неторопливо паслись, слонята по-прежнему бегали у ног матерей.

Джим задержался лишь для того, чтобы снова проверить направление ветра. Он чувствовал его легкое прохладное прикосновение к своему вспотевшему лицу, но потратил несколько мгновений: взял горстку пыли в пальцы. Ветер по-прежнему устойчивый и благоприятный. Джим знал, что теперь у него мало оснований скрываться. У слонов плохое зрение, и они не могут различить неподвижного человека на расстоянии в пятьдесят шагов. С другой стороны, обоняние у них феноменальное.

Ветер дул от него, и Джим, легко ступая, подбирался к самцу сзади. Он вспомнил слова отца: «Близко. Всегда подходи как можно ближе. Каждый ярд, приближающий тебя к слону, делает выстрел более верным. Тридцать шагов – слишком далеко. Двадцать хуже, чем десять. Пять шагов – самое лучшее. С такого расстояния пуля пробьет ему сердце».