Голубые цветочки

— Вообще-то я знаю еще несколько пещер… — мечтательно промолвил герцог. — Но оставим это.

Внезапно он треснул кулаком по столу и заорал:

— Ну так что, Пешедраль, неужто мы проявим слабодушие?! Нет, тысяча чертей, нет! Пусть месье Сидролен болтает что угодно, а мы изловим этого писуна, — потом поглядим, как с ним поступить.

— Слово Прикарманя! Изловим!

— Изловите! — крикнула графиня де Прикармань.

— Бе-е-е! — отозвалась Фелица.

Словом, шуму получилось предостаточно.

— Ну а пока, — сказал Сидролен, — пойду-ка поработаю кистью.

И он вышел в сопровождении Лали. Лали спросила:

— Скоро они уедут?

— Не знаю, об этом разговора не было.

— Так что же, подавать им завтра утром яичницу и сосиски?

Сидролен достал банку с краской и кисть.

— Если это не слишком сложно, — ответил он. — Покажем себя щедрыми вельможами.

И Сидролен ступил на мостки.

— Раз мы жених и невеста, — сказала Лали, — может, стоило бы перейти на «ты»?

— У вельмож принято обращаться на «вы».

Лали возвращается к своим обязанностям. Сидролен проходит мимо Сфена и Стефа. Он смотрит им в глаза.

— До чего ж у них умный вид! — замечает он вполголоса, — только что не говорят.

— Это почему же мы не говорим? — обижается Сфен. — Ах, черт! — добавляет он, топнув оземь правым передним копытом, — ведь Жоакен советовал мне не открывать рта.

Сидролен опомнился лишь на тротуаре. По дороге он пролил немного краски из банки.

— Странно, — говорит он вполголоса, — действительно странно.

— Что вы сказали?

Этот вопрос исходит от остановившегося прохожего.

— Так что же «действительно странно»?

Сидролен принимается замазывать краской дверцу.

— Да так, — отвечает он.

— Месье! — восклицает разъяренно прохожий, — вы непозволительно оскорбляете любопытство людей: интригуете их, а потом молчите. Нет, месье, так, знаете ли, не поступают!

И он удаляется, сердито размахивая руками.

Сидролен никак не комментирует этот инцидент.

Потом он слышит, что его окликают. Это консьерж из дома напротив — не совсем законченного, но и не совсем незаконченного. Консьерж стоит перед своей дверью, на противоположном тротуаре. Сидролен отвечает на приветствие и продолжает работать.

Немного погодя появляются его гости. Они обсуждают план действий. Пешедраль должен закупить сено и овес на рынке Инно [66] , герцог посетит дворец Алхимии, дамы отправятся к портным. Это все в первой половине дня. Пообедают они в городе, в каком-нибудь из ресторанов-люкс. Вторая половина дня будет посвящена осмотру различных достопримечательностей, планируется также посещение кинотеатра. Затем ужин — опять в ресторане-люкс, но уже в другом. Вернутся они не слишком поздно и займутся поимкой писуна.

66

Имеется в виду давно не существующий рынок «Чрево Парижа» в квартале дез Инносан (ныне Ле-Алль).

— А лошади? — спрашивает Сидролен. — Они разве не собираются гулять по городу?

— Завтра, — отвечает герцог. — Когда мы изловим вашего типа.

— Не вижу связи, — замечает Сидролен.

— А ее и нет, — отвечает герцог.

И тут лицо его омрачается.

— А ведь верно, — шепчет он. — Бедняга Сфен, бедняга Стеф! Они так мечтали полюбоваться красотами столичного города Парижа! Неужто я стал эгоистом? Месье Сидролен, я краснею от стыда! У вас доброе сердце, месье Сидролен. Вы абсолютно правы, я не должен обрекать своих друзей на скуку заточения, пока сам развлекаюсь. Пешедраль, мы отправимся в Инно верхом, а дамы пускай возьмут машину. Пешедраль, иди за Сфеном и Стефом.

Лошади приведены, они дуются.

— Мой славный Демо! — говорит герцог.

Сфен по-прежнему дуется.

— Ну-ну, славный мой Демо! — повторяет герцог. — Я ни на минуту не забывал о тебе. Мне просто нужно было побеседовать с месье Сидроленом. Я и не думал оставлять вас здесь и лишать удовольствия любоваться вместе с нами красотами столичного города. Не правда ли, месье Сидролен?

Внимательно вглядевшись в лицо Сидролена, легко понять, в какую корнелевскую [67] ситуацию он угодил: соврать ли коню, как сивому мерину? уличить ли во вранье гостя?

67

Герои пьес П. Корнеля часто стоят перед необходимостью выбора между благородным, но гибельным поступком и спасительным предательством.

Сидролен находит весьма элегантный выход из положения. Он говорит герцогу:

— Вы обращаетесь к нему так, словно он понимает человеческий язык. Но разве бывают говорящие лошади? Наверное, только во сне. Или в сказках.

Герцог же не находит элегантного выхода из положения. И говорит:

— Какого черта вас волнует мое обращение с конем? Я от вас жду только одного — правды. То есть подтверждения, что я ни на минуту не забывал о тебе, славный мой Демо.

— Господин д’Ож, — сказал Сидролен, — выслушайте эту антимему, чтобы не сказать силлогизм: если этот конь разумеет человеческую речь, значит, он очень умен. А если он очень умен, то он уже раскусил, в чем тут загвоздка. С другой стороны, если он умен, значит, он добр, а если он добр, значит, он найдет в себе силы простить обыкновенную рассеянность хозяина, и этот пустяк не омрачит вашей дружбы.

И, повернувшись к Сфену, Сидролен спросил:

— Не правда ли, Сфен?

Сфен улыбнулся — чуточку грустно — и пукнул.

— Милый мой Демо! — сказал герцог.

И он сел в седло. Пешедраль последовал его примеру, и они ускакали; за ними отправились дамы на машине, предварительно отцепив от нее фургон; отцепиться помогала Фелица. Сидролен продолжал красить загородку. Консьерж исчез.

Потом показалась Лали, она собралась на рынок.

— Ну так что — решено? Покупать сосиски?

— Будем щедры, как истинные вельможи, — ответил Сидролен.

Итак, Лали уходит на рынок. Сидролен докрашивает загородку. Затем, положив на место банку и кисть, он отправляется в кубрик — прилечь до обеда. На обед подаются свиные сосиски. Ровно в пятнадцать часов тридцать две минуты Сидролен сообщает Лали:

— Я спал почти без снов. Всего лишь один и увидел: коротенький и малоинтересный. Рассказать?

— Нет, — отвечает Лали.

— Да он совсем коротенький.

— Тем более. И потом, мне пора в парикмахерскую.

Возвращается она лишь к ужину. Сидролен тем временем наведался на туристическую турбазу для туристов и констатировал, что на сей раз она закрыта окончательно и бесповоротно. Он вернулся домой. В сумерках он взял шест и отогнал к центральному течению реки вонючие отбросы, скопившиеся между баржой и берегом. Потом стал ждать ужина.

На ужин подаются свиные сосиски.

Затем Лали закуривает сигарету и достает колоду карт, завернутую в зеленую скатерку, явно спертую в каком-нибудь бистро. Она раскладывает пасьянс, сощурив правый глаз из-за дыма бычка, который зажала в зубах. Потом она гасит бычок. В первый сеанс не вышел пасьянс. Лали закуривает вторую сигарету и начинает вторично раскладывать пасьянс. Сидролен молча глядит, как она с ним управляется. Во второй сеанс вновь не вышел пасьянс. Лали начинает опять, и так повторяется много раз. Перед ней вырастает груда окурков. Скоро уже будет двадцать три часа семь минут. В двадцать три часа семь минут возвращаются гости; они рассаживаются в кубрике. Лали заканчивает свой пасьянс и только после этого приносит укропную настойку.