Голые чувства

Она ничего ему на это не ответила, лишь крепче прижалась.

* * *

Он устроил Сладу на диване в гостиной после того, как хорошенько обмыл под душем от грязи и собачей крови.

Милова сидела, укутанная в белый халат, с растрепанными волосами и совершенно потерянным выражением лица. Смотрела на Данила как на господа бога.

— Спасибо тебе! — шептала уже, наверное, десятый раз.

И каждый раз Данила от ее благодарности как будто кипятком изнутри обдавало.

Если бы чуть-чуть не успел, если бы промазал… что бы было? Он этой поездкой на природу, этим долбанным витамином С чуть не угробил девчонку. Не появись он вовремя, ее разорвала бы псина.

— Слада, больше никогда не смей вот так уходить, слышишь? Никогда!

— Прости… — шептала она тоже, наверное, в десятый раз.

— Давай руку.

Слада вся сморщилась, вытянула вперед правую руку. Данил положил на стоящий рядом столик аптечку, достал перекись и вылил щедрую порцию на марлевую салфетку. Стал промакивать места, где нежную девичью кожу прокусили клыки волкодава. Еще повезло, что собака не стала ее трепать, успела лишь один раз цапнуть, хоть и ощутимо.

Ей наскоро обработали укус еще там, у машины, но Хватов решил повторить процедуру и наложить после душа стерильную повязку.

Смотрел на раны, оставленные клыками, и мороз шел по коже.

Не уберег. Свою маленькую, чистую девочку, свою Белоснежку не уберег!

Слава богу, хоть собака от бешенства была привита. Эту информацию Хватов вытряс из бритоголового юнца в первую очередь.

С сыном Осипова он не церемонился. Его повезли прямиком в полицию, хотя тот умолял этого не делать, орал, чтобы дали позвонить отцу. Но Осипову-старшему звонить никто не стал. Не уследил за сыном вовремя? Пожинай плоды. Начальник службы безопасности быстро нашел телефон генерала, отца той замученной девушки. Ему позвонили, сообщили о ситуации. Так что Осипова-младшего уже ждали в полиции с распростертыми объятиями.

Однако даже после этого Хватов не чувствовал морального удовлетворения.

— Обещай мне, что ты больше никогда вот так никуда не уйдешь в незнакомой местности!

— Обещаю… — сдавленно ответила она.

И замолчала, виновато пряча взгляд. Ежилась даже несмотря на то, что Данил давно зажег камин, и по комнате плыло приятное тепло.

— Ай… — тихо охнула она, когда во время перевязки Хватов нажал на рану слишком сильно.

От ее легкого вскрика у Хватова сжалось сердце.

Данилу было невыносимо смотреть на страдания Белоснежки. Ее боль — его боль. Он с готовностью подставил бы свою руку, лишь бы Слада оказалась невредимой.

Аккуратно завязал бинт, присел на диван и посмотрел ей в глаза:

— Прости меня, малышка!

— Да ничего, ты же не специально.

— Я не за собственную криворукость сейчас извиняюсь! — ответил он с чувством.

— Ты о чем? — округлила глаза она.

— За всё прости! За то, что телефон у тебя забрал, за таблетки эти дурацкие. За то, что я тебя тогда… в квартире этого твоего жениха-придурка… Может быть, если бы я тогда так грубо тебя не взял, сдержался, не понадобились бы никакие таблетки. И не сбежала бы ты.

Белоснежка онемела, захлопала пушистыми ресницами.

— Я знаю, после всего, что между нами было, тебе сложно со мной оставаться, но я прошу, не уходи от меня! — проговорил неожиданно даже для самого себя.

— Торжественно клянусь, что в лес я больше ни ногой, — попыталась пошутить Слада. Даже улыбнулась уголками губ.

Но Хватову оказалось не до шуток.

— Я серьезно. Не уходи! Я не могу представить жизнь, где нет тебя! Дай мне шанс, я так хочу, чтобы у нас с тобой сладилось, чтобы мы были дружной парой.

И вновь секунды вдруг стали вязкими, словно это и не секунды никакие, а минуты, часы, дни. Хватову показалось, что прошел год, прежде чем он дождался от Белоснежки ответа:

— Я не понимаю, зачем я тебе? Чем интересна?

От ее вопросов он чуть не задохнулся — столько возмущения и непонимания скопилось в груди.

— Как это чем интересна? В тебе есть всё! — развел он руками. — Ты трогательная, милая, честная, отважная, мне нравится, какими глазами ты смотришь на мир, в тебе сострадание есть. Ты красивая. Какая же ты красивая! Тебя трогать приятно, я дрожу, когда тебя касаюсь. Я тебя двадцать четыре часа в сутки видеть хочу.

Под конец речи Данила буквально трясло. Он вгляделся в ее лицо, стремясь найти там хоть толику ответного чувства, а натолкнулся на сплошное непонимание.

— Зачем ты мне всё это говоришь? Так говорят, когда любят, а ты же не…

— Я тебя люблю, Слада! — резко продолжил. — Я тебя с первого взгляда полюбил. Как увидел в фойе у лифта, так больше не смог выкинуть из головы. Ты и только ты! Я ухаживать хотел. Чтобы по нормальному, чтобы по-настоящему. А ты с этим ублюдком… Я никогда не собирался требовать с тебя никаких денег. Ты это предположила, а я решил: быстрый и легкий способ тебя получить. Не хватило благородства отказаться. Я не умею ухаживать, думал, вместе поживем, и все встанет на места, всё получится. Теперь вижу — не выходит так. Но я хочу всё наладить!

Его измученное волнениями сердце сжалось в болезненном ожидании, что она на это скажет. Время снова остановилось, а Милова всё молчала, уставившись на Данила круглыми, как блюдца, глазами.

— Сладочка, милая, ты мне веришь? — спросил он с болью в голосе.

— Верю, — вдруг шепнула она.

Данил приободрился и задал самый главный вопрос:

— А есть шанс, что ты меня когда-нибудь полюбишь?

— Есть! У тебя полно шансов! — ответила она без раздумий и придвинулась к нему, спрятала лицо у него на груди.

Он прижал ее к себе нежно, с трепетом. Поцеловал любимую макушку.

— Я о большем и не мечтаю, лишь о возможности, — зашептал ей на ухо.

Слада замерла в его руках на несколько бесконечно коротких минут. Хватов наслаждался объятием и не верил, что драгоценная девочка наконец-то в его руках.

— Отвези меня, пожалуйста, домой! — вдруг попросила она.

Глава 58. Домой

Домой собрались этим же вечером.

Хватов с помощью телохранителя загрузил вещи в джип.

Даже помог драгоценной девочке одеться, хоть она и противилась.

— Мне же не откусили руку, в самом-то деле! — твердила Милова.

Но Данил видел, как она морщилась. В итоге дал ей обезболивающее, чтобы стало легче. Смотреть на Белоснежку с забинтованной рукой было больно, по-настоящему больно. Он даже натянул на нее свою куртку, чтобы свободная верхняя одежда не травмировала место укуса.

Телохранители нашли ее сумку, документы — всё валялось на проклятой тропинке. Слада не успела далеко убежать от рокового места встречи с психом. А то, что сын Осипова — псих и социопат, Хватову было кристально ясно.