Гонец московский

– Не надо вслух, – проговорил брат Жоффрей. – Напишите записку, благородный барон Олекса. Я прочитаю ее под стенами Люблина. Меньше знаешь, крепче спишь. Не так ли?

Боярин взглянул на князя. Тот кивнул, одобряя просьбу крестоносца.

– Хорошо. Напишу, с кем встретиться. Если раньше прибудете, подождете остальных у надежного друга. Если запоздаете, он подскажет, как нагнать. Да побыстрее… дальше тяжело будет. Через польские земли. Там сейчас единства нет. Локоток дальше Малой Польши власти не имеет, а в прочих землях – Мазовии, Великой Польше, Куяве, Гданьских и Серадзинских краях – каждый князь сам за себя. К слову сказать, тем и тевтонские крыжаки воспользовались… Я бы советовал от Люблина через Сандомир и Ченстохову Польшу пересекать. А проскочите в Силезию, там уже до Вроцлава рукой подать. Все ясно?

– Ясно, – склонил голову де Тиссэ.

– А вам, вьюноши? – усмехнулся старик в усы, глядя на Никиту с Улан-мэргеном.

– Красиво рассказал, почтенный баатур, – прижал ладонь к сердцу ордынец. – Только нам, отважным нукурам, не к лицу так далеко вперед глядеть. Города разные. Названия красивые… Хорга [77] Смоленск, хорга Люблин… Бобруйск, ха! Нам, баатурам, все равно куда скакать, лишь бы быстро!

Боярин рассмеялся. Не сдержал улыбки и князь. Только крестоносец посмотрел на мальчишку как на тяжко больного.

77

Хорга – крепость, любое место, укрепленное стенами (татаро-монгольск.).

– А ты, Никита, что скажешь?

– Я, Олекса Ратшич, конечно, не все города запомнил, да не беда, по ходу разберемся. Для меня главное, чтобы Кара-Кончар безнаказанным не ушел. А уж Емельяну довезти груз до Москвы как-нибудь помогу.

– Что ж… – Иван Данилович поднялся. – Пускай Господь вам помогает. А мы будем молиться за вас, чтобы все удалось, чтобы все живыми вернулись, а враги удрали несолоно хлебавши. Это тебе Никита от меня. – Он надел на шею парня ремешок с кожаной, старой и потертой, ладанкой. – Больше ничем помочь не могу. А это – память от деда моего.

Глава одиннадцатая

11 ноября 1307 года от Рождества Христова Мец, герцогство Лотарингия

Уже стемнело.

Стражники, одетые в бригантины [78] и широкополые капалины [79] , скучали и уже подумывали закрывать ворота. Кому охота торчать весь день на сыром ветру, когда в лицо несет мокрый снег вперемешку с дождем? Из братства Нотр-Дам-дез-Альман доносился перезвон колоколов – доминиканцы служили вечерню.

78

Бригантина – доспех, состоящий из пластин, нашитых или наклепанных изнутри на тканевую или кожаную основу.

79

Капалин – шлем, представляющий собой железный колпак с полями.

– Сейчас бы по кружечке горячего вина… – поежился Жак, лицо которого обезображивали глубокие оспины, за что невысокий, плотный стражник и получил прозвище – Рябой.

– Будет тебе вино! – отозвался десятник. Он прихрамывал после битвы при Гелльгейме [80] и любил вспоминать, какая погода была в день избрания императором Священной Римской империи князя Рудольфа Габсбурга. – Сейчас сменимся и к пузатому Гансу… А это кто такие?

Пожилой вояка обернулся на стук копыт, прилетевший от моста, выгнувшегося как рассерженная кошка.

80

Битва при Гелльгейме состоялась 2 июня 1298 года между войсками императора Адольфа и Альберта Австрийского (впоследствии императора Альберта Первого).

Из сумеречной мглы показались силуэты восьмерых всадников. Двое передних рысили на великолепных андалусийских скакунах – вороном и светло-сером. Не простые люди, догадался десятник. Наверняка рыцари, а то и повыше бери… Он зашипел на подчиненных, привычным движением одергивая бригантин. Остальные стражники подхватили прислоненные к стене гизармы, выстроились – издали это выглядело даже ровно.

Приблизившиеся всадники сдержали коней, переведя их на шаг.

Рябой тихонько присвистнул. Было от чего: к седлу каждого воина был приторочен длинный, полутораручный меч, не говоря уже о секирах и палицах, а двое из четырех вьючных коней везли копья и щиты. Точно рыцари, теперь уже не оставалось ни малейшего сомнения.

– Добро пожаловать в Мец, монсеньеры, – поклонился старший караула. – Не посоветовать ли вам добрую харчевню?

– А что? – Первый всадник слегка сдвинул капюшон, выставив на обозрение худое костистое лицо, заросшее седой щетиной. – И посоветуй!

В его пальцах, обтянутых кожаной перчаткой, что-то соблазнительно сверкнуло.

– Харчевня пузатого Ганса вам не подойдет – грязь, вонь, клопы… Осмелюсь предложить вам «Корону Лотарингии». Это по улице Шервемон, в двух кварталах от ратуши.

– Благодарю тебя, добрый малый, – знатный гость не спешил одаривать стражника. – А скажи-ка мне, как отыскать улицу Серпенуаз?

Стражник глянул исподлобья, спросил охрипшим голосом:

– А вам, монсеньер, не в капеллу ли тамплиеров надобно?

– Да упаси меня Господи от встречи с этими безбожниками! – истово перекрестился всадник. – Путь мой лежит к базилике Сен-Пьер-о-Ноннен, ибо желаю я встретиться с тамошним настоятелем, отцом Огюстеном.

– А! Это другое дело! – просиял десятник. – Слушайте внимательно, благородный господин! От этих ворот направитесь по улице Сольнер до перекрестка с улицей Фурньюр. По ней вы пойдете до Ратушной площади… К слову сказать, чтобы попасть в «Корону Лотарингии», вам по-любому туда ехать надо. Только вам нужно будет с площади отправиться не по Шервемон, а по Фарбер. Там спросите кого-нибудь. Люди у нас радушные, подскажут благородному господину. Как только доберетесь до площади Сен-Жак, так и увидите улицу Серпенуаз. Не ошибетесь. Там на углу дом…

– Спасибо, добрый малый! Разберусь! – Приезжий швырнул стражнику монету, которую тот ловко подхватил на лету и остолбенел: турский грош [81] – будет на что горло промочить, сменившись!

Всадники пришпорили коней и миновали ворота размашистой рысью.

– А мне сдается, что это таки были переодетые храмовники… – пробормотал Рябой.

– Цыц! – окрысился хромой десятник. – Сам знаю! От них несет серой, как от Вельзевула! Но разве эта монетка, – он крутанул в пальцах грош, – помешает?

81

Турский грош (гротурнуа) – крупная серебряная монета, имевшая хождение во Франции и Священной Римской империи в XIII–XIV веках.

– А как же…

– Само собой, дурень! Наш долг, как честных католиков, немедленно сообщить о проклятых еретиках в магистрат. Верно, ребята?

– А денежка? – опасливо протянул Жак.

– А денежку пропить! Это, между прочим, тоже наш долг, как честных католиков, – избавиться от еретического серебра! Сейчас дождемся смены, и к пузатому Гансу! А тот, кто задает дурацкие вопросы, сперва бежит в магистрат! Ясно, Рябой?

Стражник шмыгнул носом под дружный хохот товарищей.

К тому времени перестук копыт уже затерялся в узких улочках Меца.

На Ратушной площади Жерар де Вилье остановил коня.

– Брат Франсуа!

– Слушаю вас, брат!

– Эти мерзавцы на воротах, конечно же, догадались, кто мы такие. Не так-то легко спрятать настоящую выправку. Да и коней, подобных нашим, в этом захудалом городишке не видели с той поры, как резиденцию герцогов Лотарингских перенесли в Нанси. Я уверен, что они уже послали гонца в магистрат.

– Что же делать, брат Жерар?! – испуганно воскликнул молодой храмовник, но тут же схватился за меч. – Я убью их всех! Вот сейчас вернусь…