Гоните ваши денежки

– Я готов вас выслушать, – отрывисто сказал он, – назначайте время и место встречи.

– Вы свободны в любое время? – уточнил заказчик.

Леня снова нахмурил брови. Надо же, недоверчивый какой попался клиент. Ход его мысли ясен: если Леня ухватится за предложение, стало быть, он не востребован и дела его идут плохо.

Леня Маркиз считал, что он в своей профессии достиг многого, дела его идут вполне успешно, и он обеспечен настолько, что может сам выбирать заказчиков. Вот и Лолка все время ноет, что они много работают и она совершенно запустила себя, не говоря уже о том, что Пу И скучает. Это как раз полное вранье, поскольку с Пу И Леня проводил едва ли не больше времени, чем она. Да пока эту засоню утром поднимешь, собака сто раз описается!

Но без работы Леня ужасно скучал.

– При нашей профессии, – говорил он в те редкие минуты, когда Лолка совсем распоясывалась, – на пенсию не уходят. Чуть расслабишься, одному клиенту откажешь, другому – глядишь, и не нужен ты больше никому, все к конкурентам переметнулись.

– Ты же утверждаешь, что у тебя нет конкурентов, – ехидно отвечала на это Лола. – Ты же в своей профессии лучший!

– Но клиенты этого не знают, пока не свяжутся со мной. – Маркиз был тверд.

Лола отступала еще и потому, что без работы Ленька становился удивительно противным. Он ворчал, капризничал и придирался по пустякам.

Как назло, уже две недели не было никаких звонков. Леня уже начал подумывать сделать какое-нибудь доброе дело задаром – чтобы потренироваться и не потерять квалификацию. Слов нет, звонок потенциального клиента оказался весьма кстати.

– Так когда вам будет удобно? – поинтересовались в трубке.

– Вы же говорили, что дело срочное, – сухо напомнил Маркиз.

– Разумеется. Тогда сделаем так: завтра днем, нет, пожалуй, часов в пять подъезжайте к Архиерейскому саду.

– Это бывший Пионерский, что ли? – уточнил Леня.

– Он самый, на Петроградской. Там есть пруд и летнее кафе на берегу. Спросите Антона Ивановича. Это я.

– Буду, – коротко ответил Леня и отключился.

Пока шел этот разговор, явился кот Аскольд и уселся на колени к хозяину.

– Аскольдик, что ты об этом думаешь? – Леня почесал кота за ухом.

Вопрос был задан, конечно, не всерьез. Хоть Леня и признавал за котом необычайный ум, все же в делах он привык не слышать ничьих советов и принимать решения самостоятельно. Кот понимал расклад сил правильно, поэтому не обиделся и отреагировал, как всегда, многозначительно. Он устроился удобнее и замурлыкал о том, что наступило лето, и жизнь прекрасна, и вообще все замечательно…

Их обоих, Маркиза и кота, разбудила Лола, вернувшись из парикмахерской. Она была очень сердита: ее постоянный мастер Маргарита оказалась в отпуске, пришлось пойти к другой, а та сделала все не так. И краску взяла другую, и уложила плохо, и челка не на ту сторону.

– По-моему, тебе идет, – пробормотал Леня, приоткрыв один глаз.

На самом деле он вообще не заметил изменений в прическе боевой подруги. Но Лола уже завелась и теперь искала, на ком бы сорвать злость. Песика она никогда бы не обидела, кот Аскольд мигом сообразил, что хозяйка не в духе, и взлетел на шкаф. Ругаться же с попугаем было чревато: характер у наглой птицы был скандальный, да еще она набралась где-то таких выражений, что Лолины уши вмиг увядали, как цветы, которые забыли поставить в воду. А еще она боялась, что такое услышит Пу И.

Оставались только компаньон и соратник.

– Что-то ты, Ленечка, стареть стал, – притворно вздохнула Лола. – Спишь днем, как пенсионер. Делать, что ли, совсем нечего?

– Угу, – Леня сладко потянулся, – застоялся я без работы. Но это ненадолго – завтра встречаюсь с клиентом.

– Снова?

Лола на глазах впадала в меланхолию.

– Спокойно! – Леня закружил ее по комнате. – Я еды в китайском ресторане купил, сейчас будем обедать. Думаешь, я не знаю, что ты после парикмахерской всегда есть хочешь?

– До еды ли мне. – В Лолином голосе зазвенели слезы. – В зеркало на себя смотреть не могу!

– Курица в кисло-сладком соусе, запеченные баклажаны с орехами, дикий рис, – соблазнял Леня. – И еще мороженое – твое любимое, фисташковое.

– Если только фисташковое, – слабо улыбнулась Лола.

– Лед тронулся! – возликовал Маркиз.

Старожилы Петроградской стороны знают, что давным-давно никаких больших домов в этих краях не было. Здесь теснились бревенчатые домики с уютными палисадниками и огородами, а дальше шли большие огороды, где выращивали овощи и зелень на продажу. С тех пор улицы в том углу и называются: Большая Зеленина, Малая Зеленина и Глухая Зеленина. А еще здесь была усадьба архиерея, а при ней огромный фруктовый сад.

В саду росли яблони нескольких сортов, само собой, груши и сливы, так что весной небо гудело от пчел, которые роились над деревьями. В пруду плескалась рыба, а в центре на островке жили лебеди.

После некоторых исторических событий, когда оказалось, что архиереи больше не нужны, усадьба разрушилась. Сад зарос, плодовые деревья высохли и вымерзли. Выжили только дубы и липы – этих ничто не возьмет.

Перед войной поговаривали, что в саду водятся привидения. Якобы сторож с Бармалеевой улицы как-то ночью слышал в кустах подозрительную возню и неприличный заливистый смех. Но и это не все: отсмеявшись, на тропинку вышла высокая фигура в белом, подлетела к сторожу и схватила за шею. Бедняга протрезвел со страха и бросился бежать. Очнулся, а кошелька-то нет, видно, нечистая сила позарилась.

Соседи ахали, жена ругалась: пропил, дескать, паразит всю получку, а нечистая сила совершенно ни при чем.

Пошаливали в саду и правда прилично, но скорее все же шпана, а не привидения.

В блокаду дубы и липы срубили на дрова, и сад зарос совсем безобразно – крапивой в человеческий рост, лебедой и лопухами. Осенью на кустах зрели ядовитые красные ягоды, называемые волчьими.

Уже в 1960-е годы сад решили привести в порядок. Даже в газетах написали, что вместо старого парка, рассадника всевозможных безобразий, теперь будет новый, который отдадут детям и назовут Пионерским.

Сказано – сделано. Выкорчевали старые деревья, посадили березы и ели, проложили дорожки, а между дорожками обустроили газоны и клумбы.

Архиерейский пруд чистили больше недели. На дне обнаружились залежи пустых бутылок и граненых стаканов, а также весьма подозрительные кости и станковый пулемет «Максим» в хорошей сохранности – только почистить, смазать и можно ставить на крышу.

О пулемете в газетах не писали, однако знающие люди рассказывали.

Лебединый домик давно развалился, и лебеди больше не прилетали, наверное, нашли более уютное обиталище. Зато появились утки, а на деревьях теперь гнездовались разные мелкие представители семейства пернатых.

Как и полагается, в парке сделали закрытый павильон, где работали кружки – шахматный, судомодельный и мягкой игрушки. Еще была открытая эстрада, на которой выступали пионерские ансамбли – тонкие трогательные голоса выводили «То березка, то рябина» или еще что-то о дощечке и лесенке.

Наконец, здесь была мемориальная аллея пионеров-героев – усаженная тополями дорожка, где через равные промежутки висели портреты знаменитых пионеров, начиная, как водится, с Павлика Морозова. Это теперь насчет Павлика существуют некоторые сомнения, и уже не все уверены, что стоит считать героем мальчика, предавшего собственного отца, а раньше сомнениям не было места.