Гонки на выживание
Шрифт:
Лион, 11 августа
«Этой части нашей поездки я ждал, как мальчишка рождественского подарка. Я скоро вновь увижу моих дорогих друзей, Жана и Габи де Люк. Слава богу, они здоровы, но они уже очень старенькие, так что нам с тобой придется поторопиться и пересечь океан еще раз, чтобы ты могла познакомиться с ними.
Я немного волнуюсь перед встречей с замечательной дамой – мадам Эдуар. В 54-м она отнеслась ко мне очень по-доброму, указала мне верный путь, научила многому из того, что я сейчас знаю.
Фанни пребывает в каком-то странном
Рим, 16 августа
«Жаль, но мы проведем здесь меньше суток. Я разве что через окошко машины смогу мельком увидеть здешние достопримечательности: дама, ответственная за рекламную кампанию, отвезет меня в очередной книжный магазин, на сей раз на улице Корсо. Оттуда мы отправимся прямо в аэропорт и вылетим в Милан.
Фанни все еще ведет себя очень странно. Послезавтра, когда я отправлюсь в Вену, она опять меня покинет на два дня и поедет в Берлин.
Сегодняшнюю ночь я проведу в Риме, близко от здешних красот, но, увы, далеко от моей собственной красотки».
Вена, 19 августа
«Почти не остается времени для письма, любовь моя; австрийцы навязали мне очень жесткое расписание. Они транслируют по местному каналу моих «Гурманов» и назначили интервью на радиостанции и на телевидении, потом выступления в двух книжных магазинах, и при этом я надеюсь посетить столько ресторанов и кафе, сколько позволит столь плотный график.
Твой голос по телефону звучал устало. Все дело в спектакле или в том, что я разбудил тебя среди ночи? Я чувствовал себя последней скотиной, но что мне было делать? Позвонить днем я не мог: в это время у тебя как раз репетиция. Дождаться более позднего часа? Ты уже на сцене. Старайся не переутомляться, любовь моя. Хотя бы ради нашего малыша, если не хочешь думать о себе.
Фанни встретит меня в Цюрихе. Голос у нее по телефону был вроде бы довольный. У меня такое чувство, что она готовит мне сюрприз».
Цюрих, 22 августа
«В 43-м, когда я видел этот город впервые, Барбара, любовь моя, я был беглецом, скрывающимся от закона, я был одинок, неописуемо грязен и умирал с голоду. А вот сегодня я прошел по Банхофштрассе под липовыми деревьями, мимо банков и ювелирных магазинов… Мне тридцать семь лет, но по бумагам я на четыре года старше, мне так и не удалось опровергнуть ложь, к которой я когда-то вынужден был прибегнуть по необходимости. Как бы то ни было, сегодня я состоятельный человек, настоящий джентльмен в приличном темном костюме и сшитой на заказ белой рубашке с шелковым галстуком, к тому же будущий счастливый папаша. Все, что произошло со мной раньше, было на самом деле, но мне трудно в это поверить. Реален только нынешний миг, не правда ли?
Фанни влюблена. Это мы с тобой ее заразили. Она положила конец своим отношениям с Селиной и Робин. Ее новую пассию зовут Ли Шихлер: француженка по происхождению, однажды уже разведенная, вышла замуж во второй раз за немца, владельца мебельного производства, но в конце концов поняла, что предпочитает женщин. В настоящий момент все еще живет в Берлине, но
Фанни говорит, что она скоро переедет в Нью-Йорк.Завтра вечером я обедаю с Роберто Алессандро, а на следующее утро, если время позволит, он устроит мне тур по старинной ферме Пфиштер—Алессандро неподалеку от Люцерна. Опять мне придется ворошить воспоминания…
Самое главное, что через несколько дней я вернусь домой. Поэтесса Эмили Дикинсон писала: «Мой дом там, где ты». Я побывал во многих местах, мало кому выпадает на долю столько скитаний, Барбара, но я готов согласиться с ней.
Твой Дэнни».
41
За неделю до свадьбы Барбара с криком проснулась среди ночи: ей приснился кошмар.
– Все в порядке, – пытался успокоить ее Даниэль. – Это всего лишь сон.
– Дэнни, – проговорила она задыхаясь, – мне показалось, что они пришли за ребенком.
– Кто пришел за ребенком?
– Соседи.
– Нашим соседям уже под восемьдесят, милая, – улыбнулся. – Я точно знаю, что наш ребенок им не нужен.
Она постепенно очнулась от сна, ее взгляд стал осмысленным.
– Это все кино, – сказала она, немного успокоившись.
– Какое кино?
– Один из наших актеров пригласил меня сегодня посмотреть в перерыве между спектаклями новый фильм Романа Поланского «Ребенок Розмари».
– Чтоб его черти взяли! – взорвался Даниэль. – Он что, не знал, что ты беременна?
– Нет, – призналась Барбара. – Не сердись, пожалуйста.
– Легко сказать «не сердись»! – продолжал он с досадой. – Это же безумие – идти тебе смотреть этот фильм!
– Знаю, Дэнни, знаю. Прости меня.
– Я не уверен, что тебе следует продолжать участие в спектакле, Барбара.
Наступило короткое молчание.
– Но мне очень хочется! Ты решительно против?
– Нет, если для тебя это так важно, – вздохнул Даниэль. – Я же вижу, ты без этого шоу жить не можешь. – Он все никак не мог успокоиться. – Ты слишком легко поддаешься чужому влиянию. Нельзя доверять всем и каждому, детка, это небезопасно. Запомни это хорошенько.
Она теснее прижалась к нему.
– Нью-Йорк меня иногда пугает.
– Если вести себя разумно, бояться совершенно нечего. Неужели в Лос-Анджелесе все не так?
– Там мне никогда не было страшно.
Он крепко обнял ее.
– Но ведь ты счастлива, правда, любовь моя?
Ее хрупкость и уязвимость встревожили его; он выругал себя за то, что так надолго оставил ее одну.
– Ну, конечно, Дэнни, – прошептала она и поцеловала его. – Меня просто расстроило это дурацкое кино. Не волнуйся.
Даниэль погладил ее по волосам и выключил свет.
– Выбрось из головы все эти глупости и думай только о нас. О нас троих.
Они поженились восемнадцатого сентября в синагоге на Парк-авеню. Леон Готтсман был посаженым отцом невесты, а Андреас – шафером жениха. Раввин благословил чету и произнес прочувствованную речь о могуществе и радости, проистекающих из сочетания двух любящих душ. Слишком часто, заметил он, смешанный брак оказывается обреченным, но, если поместить два отдельных существа в купель жизни и расплавить, их слияние может стать более плодотворным, чем бывает в традиционном браке. Дэн Стоун и Барбара Забриски пришлись впору друг другу, они составили идеальную пару.