Горчаков. Пенталогия

— Простите… не признал, ваше сиятельство. — Рыбак попытался изобразить поклон, не успев подняться с причала. — Сейчас лодочку, значится… пройдемте.

Я мрачно усмехнулся себе под нос и молча зашагал за провожатым, которого непонятно какая муха укусила. Только что он явно примеривался, сколько денег можно слупить с бестолкового столичного пижона — и вдруг преобразился, как по волшебству. Вряд ли дело было в моем титуле и происхождении: одного упоминания острова за Ильинским скитом оказалось достаточно, чтобы рыбак засуетился и почесал вдоль по причалу так, что я едва за ним поспевал.

— Вот, ваше сиятельство. Самая лучшая, самая резвая… Ласточка моя.

Мы остановились у выкрашенной в белый лодки. Не самой крупной и даже не самой ухоженной на вид среди соседок по пристани — но, похоже, обладающей какими-то особенными качествами.

— Волны не боится, по воде как сама летит, — негромко сказал рыбак. — Что под парусом, что на веслах. Берите, ваше сиятельство — не пожалеете.

— Беру, — кивнул я. — Сколько?

— Ни копейки не надо, упаси Боже! — В голосе рыбака прорезалось что-то похожее на панику. — Только не поплыву я с вами, и не просите даже.

Я и не собирался — но все-таки решил уточнить. С дедовой многомудростью я еще готов был смириться, но здесь, похоже, даже самый обычный мужик из простых знал куда больше меня. И о дороге по Ладоге на самый дальний из Валаамских островов… и обо всем остальном.

— Это почему? — поинтересовался я. — Испугался?

— Непростое там место… может и на страшное — только не людей оно совсем, ваше сиятельство. — Рыбак отступил на шаг и сложил руки на груди. — Не поплыву я за Ильинский скит, ни за какие тыщи.

От его слов потянуло холодком. Не то, чтобы могильным — но явно не похожим на обычный свежий ветер с озера. Страха я пока не чувствовал, и все же самоуверенности явно поубавилось… впрочем, я приехал сюда уж точно не для того, чтобы развернуться и уйти.

— Ладно… Держи. — Я протянул рыбаку сложенную вдвое десятирублевую купюру и, заметив нерешительность, чуть поднажал: — Надо. Положено так, любезный.

Дед предупреждал, что на монастырском причале могут отказаться от денег. И что непременно нужно всучить местным хоть копейку. Иначе не будет ни удачи, ни легкой дороги.

И почему-то теперь это больше не казалось дурацким суеверием.

Рыбак робко смахнул шершавой ладонью протянутую десятку и отступил на шаг — видимо, дожидаясь, пока я погружусь в лодку. Никакого багажа у меня с собой не было — брать хотя бы крохотный перекус дед настрого запретил, а воды вокруг и так имелось предостаточно. Так что я просто оттолкнулся веслом от причала, скользнул между соседними суденышками и дал Вуоксе подхватить меня и понемногу увлечь в сторону озера.

Течение в широком месте реки оказалось совсем слабеньким, так что пока лодку несло к устью, я успел не торопясь поставить мачту и кое-как натянуть парус. Сделать из меня матерого морехода дед, конечно же, не успел, но все-таки рассказал достаточно, чтобы я мог хоть как-то управиться с простенькими снастями.

Несмотря на все странности ритуала, пользоваться магией в дороге не возбранялось, так что я накинул на лодку и парус несколько защитных плетений и, выбравшись в озеро, призвал Дар. Не заклятье — чистую магическую силу, управлять которой с каждым днем становилось все проще. Ветер с Ладоги потягивал скорее в сторону берега, но даже это не помешало мне как следует надуть парус и помчаться вперед. Рыбак не обманул — его “ласточка” действительно буквально летела над водой немногим медленнее военного катера.

Правда, через несколько мне пришлось сбавить ход. Волны здесь были уже не те, что на спокойной Вуоксе, и я даже испугался иссиня-серых громадин, то и дело нависающих надо мной прямо по курсу. Ладога явно не желала шутить — не случайно местные иногда называли ее морем. Даже в паре километров от берега глубины под килем с лихвой хватило бы на десяток лодочек вроде моей, а ближе к Валааму — хоть на целый “Бисмарк”. И я запоздало подумал, что случись что — вернуться обратно на твердую землю не поможет никакой Дар.

Впрочем, страх прошел так же быстро, как и появился. Солнце с пронзительно-синего неба светило ярко, лодка слушалась руля и задорно прыгала по волнам, даже не думая переворачиваться или сбиваться с курса. Магия наполняла парус ветром, а потери резерва я почти не ощущал. Непривычное колдовство давалось неожиданно легко и свободно, и вскоре я “прицелился” кормой в ориентир на берегу и снова разогнался так, что днище лодки то и дело норовило оторваться от воды.

Дороги было километров пятьдесят с небольшим, и по ощущениям я управился часа за два, если не меньше. Несмотря на некоторую монотонность работы с рулем и парусом, скучать мне уж точно не приходилось — так что Валаам показался куда быстрее, чем я ожидал. Сначала темной полоской на горизонте, потом заросшей лесом громадиной… а потом я начал различать не только очертания, но и кое-как разглядел береговую линию.

И тут же налег на руль, забирая к кромке острова. Дед предупреждал, что лучше обходить Валаам с южной стороны. То ли опасался сильного ветра и волны с севера, то ли просто хотел, чтобы я поглазел на местные красоты. Причал для парома и сам большой монастырь я так и не увидел — он прятался где-то в глубине, за лесами, но и там, где я вел лодку, посмотреть определенно было на что.

К южной оконечности Валаама лепились несколько крохотных островков — буквально в две-три сотни метров в поперечнике. Но несмотря на скромные размеры, выглядели они куда более обжитыми громадного “старшего брата”. Проходя в нескольких сотнях метров от берега, я разглядел несколько домиков и вытянувшиеся к небу купола с крестами — часовни скитов или маленькие церквушки.

Не то, чтобы я так уж хотел задержаться здесь подольше, или вид с воды отличался каким-то особенным великолепием — но я все-таки чуть придержал магический ветер. Вряд ли кто-то на берегу вообще стал бы смотреть на мелькающий над волнами Ладоги парус, но какая-то часть меня буквально требовала проявить почтение к местным — а не мчаться во весь опор.

Снова ускорился я только когда обогнул самую южную точку и направил нос лодки чуть ли не прямо на север — к видневшимся вдали островкам. Вроде тех, что остались за кормой. Таким же крохотным, каменистым и заросшим неприхотливыми соснами. С этой стороны Валаама волны почему-то были куда меньше, и даже прибавил ходу вдоль берега. Смотреть здесь было уже не на что, так что оставалось только ломиться к очередному дедову ориентиру — часовне на крохотном мыске.

За ней я повернул направо, прошел вдоль берега, пока не увидел над деревьями золоченую маковку очередного скита — того самого Ильинского, за который так боялся заплывать местный рыбак. И уже оттуда направил лодку прямо на север. Здесь Ладога выглядела, пожалуй, чуть менее дружелюбной, чем у Корелы или к югу от Валаама, но ничего особенного или пугающего я не заметил. Обычная вода, волны, ветер — и обычный остров вдали, до которого осталось вряд ли больше пяти-шести километров. Пятнадцать минут хода или…