Гордость спецназа

– Угу! Понял! Значит, так! Мы пойдем следующим путем. От гаража...

Трусливый и продажный Крыленко подробно изложил маршрут внутри дома, который на самом деле позволил бы беспрепятственно и тайно подойти Палачу к приемной. А там, по словам начальника караула, находился только Кабан, личный телохранитель хозяина, и в кабинете – Шеленгер.

– Понятно! Да, ты указал безопасный маршрут, верно! Кто еще, кроме тебя, телохранителя и охранника на центральных воротах охраняет усадьбу?

Начальник караула ответил с готовностью преданной гончей:

– Никто! Только названные вами лица. Больше ни в доме, ни вне его никого нет! Клянусь матерью, господин!

– Вызови сюда пацана с центральных ворот! – приказал Палач.

– Зачем?

– А вот вопросы задавать я тебе, Вася, не советую! Выполняй приказ!

– Понял, этого вызову, а вот Кабан мне не подчинен!

Палач перебил его:

– Чем вооружен твой Кабан?

– Какой он мой? А вооружен, насколько знаю, официально зарегистрированным ружьем «сайга», но у него есть еще пистолет... «бизон-3»!

– Серьезная штучка. Но черт с ним, с телохранителем, вызывай своего подчиненного! Скажешь, чтоб подменил Славика на короткое время, а ты из дома, мол, присмотришь за его объектом, усек, начальник?

– Усек, господин, но я до телефона не дотянусь.

Палач передал ему трубку, набрав цифры номера, продиктованные Крыленко.

Начальник караула вызвал охранника центральных ворот усадьбы.

Вскоре тот появился.

Сначала на бетонной дорожке, затем в сторожке.

И успел увидеть убитого напарника, прикованного к трубе начальника, вызвавшего его, и еще... какой-то силуэт сбоку.

Оттуда вырвалось пламя, бросившее последнего сотрудника внешней охраны в глубокую, черную пропасть небытия.

Он умер мгновенно, припав к стене, обильно обагрив ее кровью. Задергался в предсмертных судорогах и затих.

Палач подул на черное отверстие глушителя.

Между ног беспомощного Крыленко образовалась порядочная лужа.

Палач брезгливо взглянул на начальника караула:

– Ну вот, все испортил! И надо было тебе обоссаться?

– Я... я... это, случайно... как-то непроизвольно, – оправдывался Крыленко.

Мурза же спросил:

– Ну и как теперь идти с тобой в дом банкира, Вася? От тебя мочой за милю тянет. И запах-то какой резкий.

– Я... я... могу быстро переодеться. Это по пути... мигом... в своей комнате.

– А ты не подумал, Вася, о том, что я и один смогу пройти указанным тобой маршрутом?

– Но вы же обещали?

– Что я тебе обещал, мусор?

– Нет... вы... вы... не надо... прошу! У меня жена... молодая!

Палач вздохнул:

– Вот-вот, заодно и женщину от такого козла избавлю. Найдет более стоящего мужчину, а не отставную тряпку.

– Нет! Не хочу...

Закричать он не успел. Три выстрела раскололи бывшему начальнику караула череп.

Заливаясь пульсирующей кровью, тело Крыленко повисло на наручниках.

Палач быстро переоделся в форму Славика, сложил в «буржуйке» на смятой газете одежду рыбака, разжег печку, бросив туда вместо дров остатки разбитого им в щепы стула. Вытащил магазины «кедров» Крыленко и неизвестного охранника, засунув их за ремень.

Вышел из сторожки, быстрым уверенным шагом направился к дому Шеленгера.

Крыленко вряд ли врал, указывая маршрут, по которому можно было пройти к приемной, оставаясь вне слежения потайных камер.

Поэтому, переведя свой пистолет-пулемет на режим автоматического огня, Палач зашел в дом. Вскоре он подошел к дверям приемной с бокового крыла, закрывающегося обычной дверью, а раньше Мурза думал, что за ней простая комната. Оказывается, не так уж неплохо он знал всю планировку дома банкира, и советы Крыленко весьма помогли ему.

Но теперь встал вопрос: не закрылся ли в приемной Кабан? Если закрылся, придется как-то выманивать его в коридор. Гранаты, чтобы подорвать вход, у Палача не было. Сбить замки длинной очередью «кедра»? В принципе, можно! Но это на крайний случай, а сейчас...

Держа «кедр» в правой руке, левой Мурза резко рванул ручку одной из створок на себя.

Дверь распахнулась! Она не была закрыта!

Сидящий в кресле и положивший ноги на стол телохранитель с интересом смотрел по видео порнуху.

Он только повернул голову, как ее пробили десятки пуль «кедра».

Но Шеленгер через камеру мог увидеть то, что произошло в приемной, и попытаться принять меры защиты, чего допустить было нельзя.

Поэтому сразу же после очереди палач ворвался в кабинет банкира.

Опасения Палача не оправдались.

Шеленгер дремал, откинувшись в своем огромном и уютном кресле.

На столе перед ним лежал такой же, как и у охраны, и у Палача, «кедр», только без глушителя, рядом стояла ополовиненная бутылка какого-то экзотического вина с фужером, пепельница и пачка «Парламента» с зажигалкой «Зиппо» поверх нее.

Банкир открыл глаза, и тут же Палач выстрелил.

Но не в Шеленгера, в его пистолет-пулемет, который отлетел к окну.

Мурза спокойно приказал:

– А теперь, босс, лапы на стол, чтобы я их видел! Или мне прострелить тебе руки, тварь?

Шеленгер, с трудом отрываясь от пьяной дремы, все же понял смысл отданного Палачом приказа и положил руки на стол.

Поднял красные, мутные глаза:

– А! Это ты, Палач?

– А кто еще, по-твоему, мог навестить тебя сегодня ночью, и к чьей встрече ты так тщательно готовил свою охрану? Или ты ждешь еще кого, Шеленгер?

– Мы давно на «ты», Мурза?

– С сегодняшней ночи, босс, вот с этого самого момента!

– Хорошо, что ты еще называешь меня боссом, пусть с усмешкой, но все же! Что с моей охраной?

– А ты как думаешь?

Банкир сел поудобнее:

– Понял! Глупый вопрос, признаю. Что ты хочешь, Палач?

Баркаев пододвинул кресло стола совещаний, на котором когда-то восседал генерал Кедров, и установил его прямо напротив банкира. Сел, положив «кедр» перед собой, сказал:

– А вот сейчас, господин Шеленгер, мы с тобой обо всем и поговорим.

Держа постоянно изображение монитора, показывающего приемную в зоне внимания, Палач заговорил.