Горец-грешник

Саймон тихонько присвистнул, вдруг осознав, что лишь немногие действительно видели сэра Керра.

– Это твоя смазливая физиономия помогает тебе так быстро собирать сведения, не так ли? По правде говоря, мне вообще странно, почему ты начал во всем этом копаться.

– Потому что эта девушка – суженая Торманда. А братец никак не хочет этого понять.

Широкие улыбки на лицах остальных Мюрреев подтверждали справедливость этого странного утверждения, но Саймон все же несколько опешил и удивленно посмотрел на Харкурта:

– Суженая?

– Да. Возможно, ты слышал, что мы, Мюрреи, верим кое во что, что другие считают странным.

– Только в одно?

Харкурт сделал вид, что не услышал иронии в голосе Саймона.

– Мы, или большинство из нас, убеждены, что существует такое понятие, как идеальная пара – когда мужчина и женщина подходят друг другу во всех отношениях.

– И ты думаешь, что Морейн Росс идеально подходит Торманду? Он ведь только с ней познакомился.

– Это не имеет значения. Понимаешь, это чувство приходит внезапно, сильно и быстро. Мой отец говорил, что он всячески этому сопротивлялся, отрицал каждый шаг на этом пути. И ему пришлось преодолеть немало препятствий, чтобы привезти свою Гизелу в Шотландию из Франции. Девушки нашего клана готовы под присягой подтвердить свою веру в это внезапное озарение. Впрочем, чего еще от них ожидать, но ведь и большинство женатых мужчин соглашаются с этим в глубине души. С Тормандом, похоже, произошло то же самое – его крепко ударило по башке.

Размышляя над тем, как Торманд ведет себя с того момента, как увидел Морейн, Саймон подумал, что в том, что говорит Харкурт, есть доля правды.

– Это может быть всего лишь страстное желание.

– Согласен, что с юношеских лет Торманд был довольно распутным парнем. Но сейчас он страдает не от приступа похоти. Ты обратил внимание, как изменилось его лицо, когда он заметил кровь на пороге? Наверняка в тот момент он подумал, что там, наверху, лежит мертвая Морейн. Эта мысль повергла его в ужас, страх пробрал бедолагу до самых костей. Могу поспорить, он не переживал так ни из-за одной женщины. А ведь скорее всего ее он даже ни разу не поцеловал.

– В этом ты прав. И сегодня утром он спорил как-то особенно яростно, что тоже необычно. Торманд не хотел, чтобы мы возвращались сюда. Опасался находиться рядом с этой девушкой слишком часто.

– У него достаточно мозгов, чтобы знать или хотя бы предполагать, чем это грозит его будущему, – кивнул Беннет. – Это станет концом его распутной, развеселой жизни. Налицо некоторые признаки ревности, потом вспомни: он чуть не перелетел через стол, чтобы подхватить ее, когда из-за своего видения она лишилась чувств, а уж когда он увидел кровь на пороге дома, то сам чуть не грохнулся в обморок. Поверь, этот парень попал на стремнину и вот-вот утонет.

Саймон вздохнул:

– В таком случае я отступаю. Но если он злоупотребит ее доверием или не обеспечит защиту, то не рассчитывайте, что я буду стоять в стороне. Я свое слово скажу.

– Верно, но для начала мы постараемся вернуть рассудок в его слабую голову.

Глядя на усмехающихся Мюрреев, Саймон рассмеялся и покачал головой. Он не очень верил в такие понятия, как идеальная пара, суженая или вторая половина, но мысль была приятной. Она объясняла, почему Мюрреи никогда не устраивали браков своих детей, что большинству окружающих казалось очень странным. Когда старейшин клана спрашивали об этом, они отвечали, что предпочитают, чтобы их дети были счастливы. А поскольку многие Мюрреи заключали очень хорошие и выгодные браки, люди считали, что семейство все-таки каким-то образом устраивает эти браки и заключает супружеские договоры в форме взаимных обязательств. Чем иначе можно объяснить такое большое количество удачных союзов? И потом, размышлял Саймон, этот клан славится преданными женами и столь же верными мужьями.

Поразмышляв еще некоторое время, Саймон вынужден был признать, что с того момента, как Торманд впервые увидел Морейн Росс, он ведет себя немного странно. Не было никаких обольстительных улыбок или нежной, отработанной долгой практикой лести, которая притягивала женщин к Торманду и завлекала их в его постель. А вот искренняя озабоченность безопасностью и здоровьем Морейн была. Торманд всегда был мил с женщинами, но Саймон вдруг понял, что чуть ли не впервые его друг проявил заботу о здоровье и жизни женщины. Саймон вспомнил, как мертвенно побледнел Торманд, когда, подъехав к дому Морейн, увидел кровь на пороге ее дома. С каким ужасом он смотрел на пятна уже потемневшей и почти высохшей крови. А ведь он без малейших колебаний входил в дома других убитых женщин. Даже в дом своей подруги Мари он вошел не раздумывая, хотя уже имел представление, какое ужасное зрелище ожидает его внутри.

Определенно было нечто возникшее между Тормандом и Морейн Росс. Пока Саймон позволит этому «нечто» продолжать завариваться. Даже забавно будет наблюдать, как его распутный друг начнет прокладывать себе путь к любви и браку. Саймон лишь позаботится о том, чтобы Морейн не слишком пострадала от неуверенной походки Торманда или от его явной неспособности хранить верность одной женщине. К бедной девушке и так подкрадываются убийцы. И лишние переживания ей ни к чему.

Торманд напоил лошадей и вышел из довольно большой конюшни, содержавшейся в безупречной чистоте, как, впрочем, и сам дом, вдруг понял он. Помещик Керр поступил благородно, дав приют девочке-сироте, выброшенной из города суеверными жителями. Торманд был благодарен ему за это, но не переставал гадать, отчего вдруг землевладелец проявил такую заботу. Очень немногие встречались с сэром Керром, а те, кому довелось, ничего не рассказывали о нем. Ходили слухи, что этот человек погряз в грехе. Даже поговаривали шепотком, что у него, как у восточных правителей, есть настоящий гарем. Одна только мысль, что Морейн – одна из наложниц в гареме сэра Керра, заставляла Торманда в ярости скрежетать зубами.

Прежде чем направиться обратно в дом, он глубоко вдохнул, потом медленно, очень медленно выдохнул, пытаясь успокоить метавшиеся в душе чувства. Сейчас было не время копаться в том, на чем именно строятся отношения Морейн Росс с помещиком Керром. Торманд не сомневался, что, выследив Морейн, негодяи прошлой ночью собирались ее убить, причем также зверски, как они расправились с другими женщинами. По многим причинам, в часть которых он не хотел углубляться, Торманд считал своей обязанностью обеспечить безопасность девушки, сделать ее недосягаемой для изуверов. Это надо было сделать хотя бы потому, что необыкновенный дар Морейн мог помочь им найти преступников.

Остановившись на пороге дома, Торманд внимательно осмотрел брызги крови на каменном приступке и вспомнил охвативший его ледяной страх, от которого он буквально оцепенел. Он догадывался, что могло ожидать его внутри, потому что уже стоял перед истерзанными телами трех женщин, и не собирался падать в обморок от вида крови. Но в тот момент одна мысль повергла его в состояние ужаса: он не мог, не хотел себе представить, что сейчас в своей спальне, на окровавленной постели, лежит мертвая Морейн, у которой вместо прекрасных глаз зияют кровавой чернотой пустые глазницы. Торманд тряхнул головой, отбрасывая кошмарные видения, и со вздохом признался себе, что уже почти околдован Морейн – девушкой с глазами цвета морской волны в летний день. Он поборол детское желание сбежать оттого, что вполне могло оказаться его судьбой, и вошел в дом.

Он только собирался спросить, над чем хохочут мужчины в кухне, когда увидел Уолина, который так быстро сбегал по узкой лестнице, что споткнулся на последней ступеньке. Торманд бросился к нему и поймал мальчика, прежде чем тот упал прямо на каменный пол. Мальчишка широко и доверчиво улыбнулся ему, и Торманд почувствовал, как странно сжалось у него сердце. Что-то очень знакомое виделось ему в этом симпатичном пареньке.

– Спасибо, сэр Торманд, – сказал Уолин, когда Торманд отпустил его.

– Ты уж будь поосторожней.

Мысленно Торманд едва не чертыхнулся: он сделал замечание мальчику точно так же, как раньше ему делал его отец.

– Конечно, сэр, но мне нужно дать Уильяму сливок. Он вел себя очень храбро.

Бросив быстрый взгляд на лестницу – не идет ли Морейн – и не обращая внимания на укол разочарования, который почувствовал, когда не увидел ее, Торманд прошел за Уолином на кухню. Оглядевшись, Торманд понял, что эта кухня лишь подтверждает: помещик довольно щедро одарил Морейн, предоставив в ее распоряжение такой хороший дом. Ребенок повитухи, которую убила разъяренная толпа, объявив ведьмой, скорее должен был довольствоваться жалкой лачугой с холодным чердаком вместо спальни.