Горец-грешник

– Ничего страшного, – сказала она, когда он осторожно обнял ее. – Слава Богу, они порезали только кожу.

– У тебя все платье в крови, – сказал Торманд. – Необходимо обработать раны.

– Только не здесь. Прошу тебя, не здесь.

– Она настояла на том, чтобы одеться, – сказал Беннет. – Говорит, что обработает раны дома.

– Пожалуйста, – сказала Морейн, опираясь на Торманда и дрожа всем телом, – я хочу поскорее уехать отсюда. Как можно скорее. Все остальное потом.

Ей удалось произнести эти последние слова, прежде чем она потеряла сознание от всего пережитого.

Когда Морейн внезапно обмякла в его руках, Торманд приложил ухо к ее груди и, услышав тихий, но ровный стук сердца, перевел дыхание – она жива, и это самое главное.

– Похоже, ты крепко увяз, – пробормотал Беннет.

– Да, – ответил Торманд, – и нисколько не жалею об этом.

Глава 18

Боль – первое, что почувствовала Морейн, когда с трудом начала выбираться из липкой паутины сна. Она медленно открыла глаза и огляделась вокруг. Морейн понимала, что находится в спальне Торманда, что весь этот кошмар закончился, но почему-то ей опять стало страшно и захотелось заплакать, как потерявшемуся ребенку.

– Ты слышишь меня?

Торманд, сидевший у ее постели, наклонился к девушке, руки которой судорожно сжимали одеяло. Он взял ее руку в свою и слегка погладил побелевшие от напряжения пальцы. Четыре долгих дня он провел возле ее постели, как мог лечил от короткого, но довольно тяжелого приступа лихорадки и ждал, когда его любимая вернется к нему. То, что она пришла в себя, обрадовало его, но страх так и не оставил Морейн, что причинило ему боль.

– Теперь ты в безопасности, Морейн, – успокоил он ее, присаживаясь на краешек кровати. – Смолл мертв, а сегодня утром Аду Маклин повесили.

Морейн глубоко и медленно вздохнула, потом также медленно выдохнула, стараясь изгнать из своей души страх. Успокоившись, она осознала, что на самом деле ее боль не настолько сильна, а значит, дело идет на поправку.

– Как долго я здесь? – спросила она, морщась и с трудом проталкивая слова через мучительно пересохшее горло.

– Четыре дня, – ответил он, поднося к ее сухим побледневшим губам кружку с сидром, подслащенным медом.

Подавая девушке напиток, Торманд пристально вглядывался в лицо Морейн. Когда они наконец добрались до его дома, он уложил впавшую в тревожное забытье Морейн на свою постель, снял с нее окровавленную одежду и теплой водой старательно омыл раны. Глядя на ее покрытое синяками и кровоподтеками тело, он еле сдерживал рвущийся наружу стон отчаяния. Тогда ему показалось, что Морейн не сможет оправиться от полученных ран, но уже через день он увидел, что порезы не загноились, а дыхание Морейн, хотя и оставалось тяжелым, стало заметно ровнее.

– Заходила Нора, сказала, что когда ты очнешься, они с матерью обязательно придут искупать тебя, если хочешь.

Он отставил в сторону пустую кружку и вновь взял Морейн за руку, ему необходимо было почувствовать ее ответное пожатие как доказательство того, что ей лучше.

– Пусть приходят, – сказала она. – Я очень этого хочу. Мне необходимо смыть с себя весь этот кошмар. Значит, Ада во всем призналась?

– Да, рассказала все – обстоятельно и во всех подробностях. У нее даже нашлась небольшая коллекция прядей волос, наверняка отрезанных у жертв. Смолл, оказывается, был не только ее слугой, но и любовником. – Торманд покачал головой. – Трудно поверить, что такая маленькая, самая обычная, ничем не приметная женщина могла сотворить все это. Она была такая… – Он запнулся, пытаясь найти подходящее слово.

– Обыкновенная. Самая обыкновенная, – подсказала Морейн. – В ней не было ничего, что можно было бы запомнить.

Он кивнул:

– Я думаю, теперь ее запомнят, хотя бы за те грязные ругательства, которые она извергала на собравшихся у эшафота людей.

.– О да, они запомнят, кем она была и что сделала, но сомневаюсь, что через неделю они вспомнят, как она выглядела. Я думаю, именно то, что на нее никогда не обращали внимания, в конце концов свело ее с ума. – После короткой, но напряженной паузы, во время которой каждый из них обдумывал эти слова, она спросила: – С Уолином все в порядке?

– Все замечательно. Я подозреваю, что он с минуты на минуту появится здесь, и ты сама сможешь в этом убедиться. Он уже не раз проскальзывал в твою комнату, пока ты была в забытьи. Кстати, Саймон признал, что стоило прислушаться к словам Уолина, который предупреждал нас, что это ловушка. По-видимому. Уолин случайно услышал, как Ида хвасталась, что скоро она избавится от тебя, и это вызвало его опасения.

– У мальчишки настоящий талант слышать и понимать важные вещи.

Торманд кивнул, глубоко вздохнул и сказал:

– По словам Уолина, Ада говорила тебе, что, оказывается, он мой сын.

Морейн прикусила губу, ведь где-то в глубине души она надеялась, что тайное не станет явным и Уолин останется с ней.

– А разве Ада не рассказала об этом, когда признавалась в своих преступлениях?

– Она много чего рассказывала, но разве можно верить словам сумасшедшей? Хотя, конечно, такое возможно. Семь лет назад моей любовницей была некая Маргарет Маколи, но очень скоро мы расстались. Я слышал, потом ее отправили в монастырь, где она и скончалась. Однако никто никогда не говорил мне, что у нее был ребенок. Правда, если повнимательнее посмотреть на Уолина, то действительно в нем есть что-то от Мюрреев.

– Это уж точно.

Морейн пересказала ему все, что говорила Ада. Торманд чертыхнулся и запустил руку в волосы.

– Она начала убивать очень давно, не так ли?

– Да. Думаю, теперь мы никогда не узнаем, скольких людей она убила. Наверное, поначалу она тщательно скрывала свои злодеяния и старалась придать смертям некоторую естественность, что ли.

– Бог с ней, сейчас нам необходимо поговорить об Уолине, а не об этой сумасшедшей, – сказал Торманд, поднимаясь. – Но похоже, Нора и ее мать уже здесь, так что времени на этот разговор у нас все равно нет. Лучше отложим его до тех пор, пока ты окончательно не поправишься.

Через минуту женщины вошли в комнату. Морейн обрадовалась этой, как ей показалось, отсрочке приговора, потому что боялась, что Торманд решил забрать Уолина, а на то, чтобы возражать, у нее просто не было сил.

Когда Нора и ее мать искупали ее, поменяли постельное белье и рубашку, вымыли и расчесали волосы, у Морейн не осталось сил даже на то, чтобы поправить подушку. Когда они ненадолго вышли, чтобы принести ей что-нибудь поесть, Морейн, которая даже шевельнуться не могла от усталости, задремала. Когда вернулась Нора, неся поднос с хлебом, сыром, фруктами и большой миской вкусно пахнущего, наваристого бульона, Морейн проснулась и с удивлением почувствовала, что ей гораздо лучше.

– Твоя матушка пошла домой? – спросила она Нору, которая, усадив свою подопечную и заботливо обложив ее подушками, поднесла к губам Морейн ложку ароматного бульона.

– Нет, она на кухне, решила приготовить мужчинам обед, а заодно уговорить сэра Торманда нанять своих кузин. Мои тетки вполне могут прибирать в доме, и обе довольно хорошо готовят.

– Ну что ж, пусть Магда распускает какие угодно слухи, но мне кажется, служить у сэра Мюррея совсем неплохо, – улыбнулась Морейн, уже самостоятельно пробуя бульон.